«Органы власти не могут провести обыск мозга»

Запрещенная в России террористическая организация ИГИЛ взяла на себя ответственность за нападение в Сургуте, где юноша ранил ножом семерых человек. Более того, накануне стало известно, что на сайте связанного с боевиками издания появилось видео, где «джихадист» в черной маске произносит обращение перед началом кровавой резни. Несмотря на это, в МВД и СК не считают версию теракта приоритетной, а официальные СМИ предпочитают игнорировать резонансное происшествие.

О том, какова природа терроризма, почему власти боятся раскрывать детали преступлений и как толерантность мешает бороться с радикальным исламизмом, рассказал экс-заместитель председателя комитета Госдумы по безопасности Геннадий Гудков.

— ИГИЛ уже взял ответственность за события в Сургуте. Но власти говорят, что версия теракта — не основная. Как вам видится эта ситуация?

— Конечно, у человека могла «поехать крыша» — и он начал всех убивать. Но почему господин Бастрыкин — крупная величина российского следствия — начинает контролировать расследование поножовщины далеко от Москвы? Совершенно понятно, что это резонансный случай. И то, что российские СМИ его замалчивают, наводит на размышления, что это не простое преступление, а, скорее всего, теракт. К тому же здесь есть радикальная исламская подоплека.

— Но зачем российским телеканалам игнорировать поножовщину в Сургуте?

— Я полагаю, власти боятся, что этот случай их скомпрометирует. И опасаются давать примеры, которые в будущем могут использовать террористы.

Проблема в том, что террористы стали совершать преступления без «классической» подготовки. Они не закупают оружие, взрывчатку, не тренируются закладывать детонаторы, не отрабатывают маршруты и т. д. Арендовал машину — и поехал давить людей. И жертв не меньше, чем от «традиционных» средств. Но признавать это терактом опасно — дурной пример заразителен.

— Вы считаете, что такое замалчивание информации целесообразно?

— Это пример дурного страуса, который прячет голову в песок: «Я не хочу ничего знать, пусть гроза пройдет сама». Но это личное дело страуса. А у нас прячут голову в песок ответственные лица, которые обязаны разрабатывать комплекс мер и обеспечивать надежную защиту населения. Они надеются, что все само собой рассосется. Но этого не будет. Как показывает практика, террористические атаки во всем мире становятся масштабнее, террористы — более мотивированными, их действия абсолютно за пределами человеческой психики.

Чем дольше мы будем откладывать решение вопроса об искоренении причин терроризма, тем более разнузданным он будет не только в России, но и во всем мире. У террористов есть идейная база, а идею убить нельзя. Ее можно только победить другой идеей. И если такой борьбы не происходит, то спецслужбы, полиция, рамки, технические способы контроля — это всего лишь средства, снижающие симптоматику болезни, но не устраняющие причины заболевания.

— Сейчас в Сургуте проводят сплошной поквартирный обход. Это можно считать эффективной мерой по профилактике терроризма?

— Что они ищут? Кухонные ножи, скалки, биты? Ну да, они кого-то напугают. Но испуг быстро проходит. И такими рейдами невозможно заменить спецоперации, агентурные проникновения. Главное — не что в квартирах у людей, а что в головах. А наши славные органы власти не могут провести обыск мозга. Если бы могли, то им удалось бы выявить у людей предпосылки к совершению радикальных террористических действий. Поквартирный обход может принести сиюминутный успех, но только локальный. В Сургуте террористы на две недельки притихнут, уши прижмут и будут тихо сидеть — не рыпаться. Но в соседних городах ситуация может повториться. Если уже происходят теракты в провинции, то это серьезный синдром, что болезнь свои метастазы пустила в глубокую Сибирь.

— Вот вы говорите, что надо одной идеологии противопоставить другую. А как быть с теми, кто уже сейчас устраивает резню на улицах или давит людей грузовиком?

— Давайте разберемся, почему они это делают. Они считают себя истинными борцами за идеалы веры. Думают, что, уничтожая себе подобных жестоко и без разбора, служат Аллаху, делают богоугодное дело, за которое попадут в рай. И единоверцы их за это не осуждают. Не устраивают разоблачений, не доказывают, что эти люди — вероотступники, порочат ислам, компрометируют пророка Мухаммеда гораздо больше, нежели миллионы карикатур во французских, бельгийских журналах. Оскорбление религиозных чувств нужно признавать, когда мой единоверец совершает отвратительные преступления из-за религии.

Наверное, и в исламе есть люди, которые ведут идейный бой с радикальными фанатиками-мусульманами. Но тогда государства должны помогать здоровым силам ислама разоблачать негодяев. Чтобы люди, которые берут в руку нож или надевают пояс смертника, понимали, что они преступники, а не воины Аллаха. По-другому мы не сможем ничего изменить. Мы с вами не авторитет для фанатиков. Они прислушаются только к муфтию и проповедникам.

А сейчас, когда взрывают дома и умирают тысячи людей, на улицах мусульманских стран толпы радостно танцуют. Это что за народы, которые радуются гибели сотен и тысяч человек в страшных мучениях? Это искаженное сознание. Давайте, ребята, боритесь с этим. Но никто этого не делает.

— Проблема в том, что политика мультикультурализма не позволяет европейцам признать радикальный исламизм реальной угрозой. Похожая ситуация и в России.

— Когда религия не влезает в государственную политику и идеологию, не подменяет ее, она, может быть, даже полезна. Как только религия пытается стать государственной властью, мы получаем хаос, диктатуру фанатичных религиозных деятелей, казни, кровь, нарушения прав человека и террористическое подполье по всему миру. Исламские деятели должны это признать.

В мире есть страны, называющие себя исламскими республиками. Это особый случай — ни христианская, ни иудейская, никакая другая вера такого не делает. Вот, например, Исламская Республика Иран. А если я атеист — мне там не место, я не должен там жить?

Есть много вещей, о которых мировая цивилизация предпочитает скромно умалчивать. Это приводит к тому, что радикальная идеология захватывает ислам, и он становится идейной базой мирового терроризма. Об этом надо говорить. Я пробовал начать этот процесс, когда был депутатом Госдумы. Вынес на обсуждение тему — что делать, чтобы ислам стал самой чистой религией, чтобы его не могли использовать террористы всех мастей. Комитет по безопасности меня поддержал, но когда руководство Госдумы об этом узнало, круглый стол свернули. Председатель комитета Васильев потом прибежал с испуганным лицом и сказал, что мы такое обсуждение не можем провести, это слишком остро, нетолерантно. Но что плохого в том, чтобы обсудить, как помочь исламу избавиться от скверны?!

— Теракт в Сургуте произошел недавно. А с момента взрыва в метро Петербурга прошло много времени, но до сих пор нет подробной официальной информации о случившемся. Мы не знаем, был ли подрывник Акбаржон Джалилов случайным человеком, который не знал, что в его сумке, или, наоборот, все спланировал; как действовала банда террористов и т. д. Почему ФСБ так неохотно раскрывает детали?

— После теракта в Петербурге действительно много вопросов осталось без ответа. У меня очень большие сомнения по поводу личностей задержанных. Может, я неправ. Но у меня почему-то возникло чувство, что Акбаржона использовали втемную — он вообще не знал, что у него тикало в сумке. Спецслужбы, вероятно, уперлись в стену — например, накрыли гнездо исполнителей, но не смогли найти организаторов и тех, кто финансировал теракты. А там же целые группы живут в дорогом городе — Петербурге, возят взрывчатку. Кто все это финансирует? Люди, которые лютой ненавистью пылают и готовы положить жизнь на борьбу с врагом? Не похоже. Хотелось бы, чтобы силовики рассказали, что организаторы теракта — такие-то, деньги поступали туда-то, взрывчатка прибывала оттуда-то, а эти мерзавцы были обработаны в таком-то лагере и пылали ненавистью ко всему живому. Но никто никакой информации не раскрыл.

Во всем мире существует объективный независимый аудит всех спецслужб, разведки, контрразведки, следствия, полицейских органов и т. д. В России это запрещено законодательно. Мы, народ, финансируя деятельность спецслужб, не можем получить объективную независимую информацию об итогах их работы. И пока не будет контроля за силовиками, независимо от того, парламентский это контроль, гражданский, защита независимых СМИ, а в конечном итоге — перевыборы начальников, которые уже проржавели, — мы будем получать не ту информацию, которая на самом деле соответствует истине. А ту, которую силовики решили до нас донести. Правда это или нет, вранье или объективная информация — мы с вами не сможем определить никогда, потому что нам самим не докопаться до истины.

Беседовала Антонида Пашинина