«России приходится выбирать между плохим и ужасным»

«Росбалт» продолжает цикл публикаций «Пора выбирать свое будущее». Во второй статье и сопровождавшем ее опросе читателям предложили два возможных варианта экономического развития России. 56% респондентов проголосовали за эмиссионный вариант, при котором бизнес и государство получат деньги на реализацию своих планов, но значительно возрастет риск взрывной инфляции. 43% опрошенных выбрали инерционный вариант, когда социальные расходы государства будут сокращаться, налоги — повышаться, амбиции на мировой арене придется сдерживать.

Между тем в статье Дмитрия Травина говорилось об еще одном сценарии — варианте Алексея Кудрина, при котором меняются все сложившиеся правила игры ради того, чтобы сделать нашу экономику привлекательной для бизнеса.

Эксперты поделились своим мнением о том, какую модель все-таки должна выбрать Россия.

Андрей Заостровцев, экономист, профессор Высшей школы экономики (ВШЭ):

«Выбор между инерционным и эмиссионным вариантами экономического развития — это выбор между плохим и ужасным. Но ситуация такова, что страна не может выйти из своей институциональной ловушки. В конечном же итоге все будет определяться ценами на нефть. Если баррель будет стоить $50-60, то у нас будет инерционный сценарий. Если $30-35, то, может быть, мы еще год продержимся, а потом скатимся к эмиссионному глазьевскому пути, который бы я назвал венесуэльским или зимбабвийским.

При инерционном сценарии все останется, как сейчас. Он предполагает, что санкции с нас не снимут, но и ужесточать серьезно не станут. Может быть, введут личные против какого-нибудь полковника ФСБ Пупкина. Цены на нефть будут колебаться от $50 до $60 за баррель.

Эмиссионный вариант в конечном итоге приведет к экономике дефицита, может быть, даже с элементами мобилизационной. Иначе управлять системой будет невозможно. Если возникнет высокая инфляция, то под напором популистских требований могут заявить о вводе регулирования цен. Это грозит такими прелестями, как очереди и дефицит.

Я, конечно, большой пессимист. Какие-то даже умеренные изменения по сценарию Алексея Кудрина я сейчас вообще исключаю. Насколько я понимаю, он все еще работает над своей программой.

Утверждение прав собственности, их защита, верховенство права, независимость судебной системы — вот важнейшие условия для развития экономики».

Борис Грозовский, экономический аналитик, ведущий публичных лекций и дискуссий, проводимых Фондом Егора Гайдара и Сахаровским центром:

«Сегодня у нас нет особого выбора. Я не вижу никакого другого сценария, кроме консервативного, то есть продолжения текущей политики. Другое дело, что и внутри этого инерционного сценария есть свои подвиды. Наверняка будет масса всяческих попыток симулировать реформы, но во что-то реальное поверить сложно. По крайней мере, в ближайшее время.

Глазьевский же сценарий очень быстро приведет к разбалансировке всех макроэкономических показателей. А Путин очень внимательно следит за такими вещами, как дефицит бюджета, госдолг и т. д. У него был уже миллион возможностей двинуться по этому пути, но он этого никогда не делал. Ему важно поддерживать в сбалансированном состоянии основные макроэкономические показатели. Как только произойдет разбалансировка, бюджет можно будет сводить только за счет внешних заимствований. Но мы избрали конфронтационную линию во внешней политике. Причем довольно давно.

Зависимость в исполнении собственного бюджета от денег МВФ, Всемирного банка Путин считает утратой суверенитета в экономической политике. Поэтому сценарий Глазьева никто всерьез не рассматривает. Да и в массовом сознании его роль сильно преувеличена относительно его реального веса среди людей, принимающих решения.

Над кудринским сценарием работает множество моих друзей и коллег, которым можно симпатизировать. Но опять-таки не думаю, что это реальная ситуация. Все реформы заканчиваются тогда, когда они приводят к ситуациям, не выгодным для правящей элиты. Поэтому никаких шансов на реализацию кудринского сценария в ближайшей перспективе нет».

Сергей Цыпляев, член Комитета гражданских инициатив, в прошлом представитель президента РФ в Петербурге:

«Наиболее вероятен инерционный сценарий. Страна большая, и традиционно мы отдаем предпочтение тому, что лучше бы ничего не делать. Нам сложно предпринимать какие-то усилия, проще жить так, как живем. Пока гром не грянет, мужик не перекрестится — это наш сценарий. Люди не любят тех, кто меняет привычный порядок вещей. Мы обычно доводим до последнего, когда просто уже невмоготу, когда нет никаких сил терпеть. И только тогда начинаем что-то делать.

Я думаю, что какие-то элементы изменений, реформаторских сценариев будут появляться после 2018 года. Во время кризиса надо отпускать вожжи в экономике. Давать предпринимателям свободу, потому что больше вы им дать ничего не можете. А у нас реально хотят все регулировать и указать единственный правильный путь. Обычно это приводит к ошибкам. Людям надо предоставить возможность поиска в разных направлениях.

Я не поддерживаю сценарий Сергея Глазьева, потому что это набор фрагментов, которые приводят к понятным результатам. Он говорит: „Дайте деньги тем, кто хороший“. А куда эти деньги придут? Через несколько переходов они вновь возвращаются на рынок. У вас товары на рынке появятся? За достаточно короткое время вы не сможете их создать. Это означает, что вы запустите инфляционный механизм. А кто будет распределять деньги между своими, правильными? Почему допускается такая возможность? Это ведь и так должна делать банковская система. Это невероятно красивый коррупционный механизм. Попытка еще раз качнуть лодку экономики, да еще качнуть точечно, в нужные места. Нужные люди заработают на этом, а остальные заплатят инфляцией».

Никита Кричевский, экономист, профессор, публицист, доктор экономических наук, главный научный сотрудник Института экономики РАН:

«Эти сценарии имеют ключевую ошибку. Их авторы подменяют цель средствами. Для них экономика — это цель. А экономика — это вообще-то средство для того, чтобы людям жилось лучше. Разговоры ведутся приблизительно об одном и том же. Все варианты, даже кудринский, который еще не представлен, мы уже проходили. Снижение налогов, институциональная модернизация, секвестр бюджета — все это было. За 25 лет мы видели и инерционный сценарий, и эмиссионный, и консервативный. Можно было за 25 лет понять, что единственный период, когда мы жили хорошо — это когда были высокие цены на нефть. Все. Еще относительно хорошо было на подъеме в 1999 году, когда после дефолта к власти пришли Примаков с Маслюковым. Но тогда была совершенно другая экономика. Была эмиссия, но было и резкое ослабление рубля. К тому же тогда мы еще не были членами ВТО. Промышленность ожила на старых советских запасах. Сегодня ничего этого у нас нет.

Человек — двигатель экономики — во всех трех сценариях отсутствует. Не деньги кровь экономики, а труд. Однако об этом никто не говорит. В крайнем случае разговор идет о ВПК, о сельском хозяйстве, о высоких технологиях. Но это все десятые процента от ВВП. Например, за прошлый год объем производства военной техники составил $15 млрд, но у нас весь ВВП $1,2 трлн.

Если говорить о трех направлениях развития экономики и общества на ближайшую перспективу, то первое — это солидарность, второе — самодостаточность, третье — справедливость. Солидарность — это общественная дисциплина, но она и экономическая — это кровь и соль пенсионной системы. Пенсионная система основана на солидарности поколений. Что касается самодостаточности, то в крови у русского человека заложена потребность обеспечивать себя полностью основными продуктами питания и потребления. Справедливость — прогрессивная шкала налогообложения, восстановление налога на наследство, пересчет в сторону увеличения социальных взносов. И самое главное — это пересмотр итогов приватизации. По крайней мере, в сырьевом секторе. До тех пор, пока приватизация не будет подвергнута справедливой оценке со стороны государства, ни о каком восстановлении доверия между государством и обществом можно не говорить.

Среди последних нововведений — предложение покупать облигации. Но народ просто не верит правительству. В правительстве сегодня одно, а завтра другое. То нам говорят, что все хорошо и пересмотра приватизации не будет, а то вдруг „Башнефть“ забирают у Евтушенкова, и компания переходит к госкорпорации „Роснефть“. Сегодня против пересмотра приватизации высказываются только те, кто от нее выиграл. Это 1% населения. Пока у нас будет подобная куриная слепота, ничего не произойдет, какие бы прекрасные программы нам Глазьев, Медведев и Кудрин не предлагали.

Когда это деньги решали проблемы экономики? По сути, сегодня мы плывем по инерционному сценарию. Но впереди у нас очень неприятная перспектива. В свое время в Советском Союзе высокие цены на нефть были с 1973 по 1985 год. В России высокие цены сохранялись с 2002 по 2014. Я не говорю, что мы идем по тому же сценарию, что и СССР, но очень много похожего и по дефициту бюджета, и по внешнеэкономической деятельности, и по сальдо, и даже по численности населения и средней продолжительности жизни. Это не значит, что будет все так же, как в СССР. Но если ничего не предпринимать, то будет катастрофа, это совершенно очевидно. Страна не распадется, но будет отброшена на десятилетия назад».

Андрей Мовчан, экономист, руководитель экономической программы Московского центра Карнеги:

«Что такое варианты экономического развития? Экономическое развитие — это не прислуга, которой можно что-то приказать, и все будет соответствующим образом происходить. Нужны условия. А об условиях, к сожалению, никто особенно не говорит. Ни в одном из предложенных сценариев. Все о чем-то мечтают. А что будет в итоге — не понятно.

Какой смысл говорить об инновационном развитии, если мы легко убеждаемся, что нет условий: нет нормальной законодательной базы, нет соответствующего доверия в обществе, нет открытости экономики. Сколько уже Медведев говорит об этом варианте? Лет десять точно, а результат нулевой. Почему нулевой — понятно: нужны условия.

Вариант Глазьева даже обсуждать не хочется, потому что это хуже, чем Лысенко. Это абсолютная лженаука, вырванные из контекста отдельные предложения. Этот вариант реализован в Венесуэле. Мы видим, что там произошло. Вариант Кудрина мы еще не видели, ничего про него не знаем. О нем сложно говорить. Но даже если в варианте Кудрина будет написано про открытость экономики, изменения в законодательстве, системе правоприменения, построении института защиты прав инвесторов, то кто это все будет делать? Где тот механизм, через который власть все это будет реализовывать? Мне это кажется достаточно бессмысленным занятием».

Александр Калинин