Борис Вишневский. По ком звонит колокол политических репрессий

Политические репрессии в сегодняшней России усиливаются не только потому, что власть видит их единственным ответом на политическое и гражданское сопротивление своей политике и своим планам.

Репрессии усиливаются еще и потому, что большинство общества к этой теме совершенно равнодушно. Митинги в защиту политзаключенных, против репрессий и пыток в органах, которые «не ошибаются», собирают немногих. Журналисты этим интересуются, как правило, только если репрессии касаются каких-то очень известных персонажей, или оказываются достаточно массовыми, или уж очень жестокими.

Статьи и блоги в Интернете по этой теме не попадают в «топы» популярности — число прочтений оказывается сравнительно невелико (могу уверенно судить, сравнивая собственные блоги на эту и другие темы).

В чем причины равнодушия?

Кто-то не верит, что эти репрессии есть — потому что смотрит телевизор, где рассказывают, что в России нет никаких политзаключенных. Кто-то считает, что преследуют только тех, кто нарушает закон — а ему, законопослушному гражданину, ничего не угрожает. А кого-то репрессии вообще не волнуют, потому что лично его и его друзей и родных они не коснулись. Важное замечание: ПОКА не коснулись.

Потому что нынешняя репрессивная машина — почти так же, как и сталинская, — может затянуть в свой механизм практически любого. Вне зависимости от того, нарушал он закон или нет. И с высочайшей степенью вероятности ему не удастся оправдаться.

Этого не понимает равнодушное большинство. Но это именно так. Пойми, равнодушный читатель, что в любой момент ты или твои близкие могут стать жертвой. И ничего не смогут сделать. Или почти ничего.

ФСБ понадобится отчитаться об успешной борьбе с терроризмом или экстремизмом — и против тебя, совершенно случайно выбранного, сфабрикуют дело, арестуют и начнут пытать, выбивая нужные показания.

Ты пожалуешься на это — но прокуратура не найдет в действиях следователей никаких нарушений, например — объявив следы от электрошокера результатами укусов насекомых. Бить и пытать после этого тебя станут еще больше. Чтобы не жаловался.

Под арестом ты заболеешь — но тебе откажут в медицинской помощи и необходимых лекарствах, объявив совершенно здоровым.

Ты найдешь хорошего адвоката — но он окажется бессилен, потому что судья привычно перепишет в приговор обвинительное заключение.

А возможен и другой вариант: ты, ничего не подозревая, идешь по улице — и вдруг оказываешься в полицейском оцеплении, а потом в автозаке. Несколько часов тебя возят по городу, а потом выгружают в полиции, и объявляют, что ты участвовал в «несанкционированной акции», «мешал пешеходам», и вообще «вел себя подозрительно», потому что оглядывался по сторонам.

Тебе предъявляют протокол о нарушении, которого ты не совершал, не допускают к тебе защитника, которого ты нашел, и оставляют на ночь (а то и на две) в полиции в душной и тесной камере, исключающей существование в ней высших форм жизни. А когда ты начинаешь возмущаться, начальник полиции, издеваясь, советует тебе читать «Молодую гвардию», и объясняет, что «молодогвардейцам» было хуже.

Продержав в полиции, тебя везут в суд — где судья отметает любые твои оправдания, рассматривая их как «попытку избежать установленной законом ответственности», и отказывает в вызове твоих свидетелей, или объявляет их показания не заслуживающими доверия, в отличие от показаний обвиняющих тебя полицейских. И ты получаешь крупный штраф (в лучшем случае), или арест (в худшем) на 10-15 суток…

Не спрашивай, по ком звонит колокол политических репрессий. В любой момент — как и в прежние времена, — он может зазвонить по тебе. И тогда протестовать будет уже поздно.

Борис Вишневский, депутат Законодательного собрания Петербурга