Яков Миркин. Что делать дальше «экономике слонов»?

Мы — экономика 10-15 трамваев и 18-20 троллейбусов в месяц (Росстат, 2016). За месяц мы делаем чуть больше 320 металлорежущих станков и 340 плугов.

Промышленность России производит в год 1 (одно) пальто на 127 человек, 1 (одну) юбку на 22 женщины, 1 (одну) пару брюк (а заодно бридж и шорт) на 12 человек (Росстат, 2016).

Это — во многом утраченная экономика простых и сложных вещей. Ожидаемая продолжительность жизни в 72,4 года (2017) — это примерно 100-е место в мире (ВОЗ, 2016). В Китае и Малайзии живут дольше, чем в России.

Мы — отстающая экономика. Доля России в мировом ВВП, стартовав от 0,8% в 2000 г., достигла при высоких ценах на сырье 2,8% в 2013 г., а затем стала падать до 2,4% в 2014 г. и 1,8% в 2016 г.

Мы — огосударствленная экономика. Доля государства в реальном секторе — выше 50%, в банках — 60%. Это экономика «слонов» — крупнейших компаний и корпораций, олигополий, со сверхконцентрированной собственностью, со слишком низкой долей среднего и малого бизнеса.

Мы — сырьевая экономика. Она очень зависит от «внешних поводков» — цен на нефть и газ (59% экспорта товаров (2016)), от курса доллара к евро (чем он сильнее, тем ниже мировые цены на сырье), от ключевого клиента — ЕС. До 2015 г. 49-50% экспорта-импорта приходились на ЕС, сегодня — 43-44% (ФТС). Но этот клиент хотел бы оторваться от нас. Документированная политика ЕС и США — сокращение доли России как поставщика сырья.

Поэтому перед нами постоянные вызовы — что делать дальше.

Яков Миркин, экономист