«Не помню», «не хочу отвечать». Как ФСБ провалила суд о теракте в метро

Московский окружной военный суд допросил трех оперативников ФСБ, работавших по делу о теракте в метро Петербурга. Сотрудники спецслужб скрыли свои лица, а самым частым их ответом в этот день стала фраза «Не помню». Двое свидетелей подвели себя под уголовную статью, но суд сделал вид, что не заметил возможного нарушения закона.

Судебный процесс по делу о взрыве 3 апреля 2017 года вышел на экватор — прокуратура практически завершила представление доказательств вины 11 подсудимых, задержанных за якобы изготовление взрывчатых веществ и подготовку теракта. Впереди — допрос подсудимых.

Напомним, что обвинение предъявлено 11 выходцам из среднеазиатских республик. Это Аброр и Акрам Азимовы, Сейфулла Хакимов, Дилмурад Муидинов, Содик Ортиков, Азамжон Махмудов, Махамадюсуф Мирзаалимов, Бахрам Эргашев, Ибрагим Эрматов, Шохиста Каримова, Мухамадюсуп Эрматов. Они проживали в квартире на Товарищеском проспекте и якобы контактировали с Акбаржоном Джалиловым, который устроил теракт в метро Петербурга 3 апреля 2017 года.

Во вторник суд в Петербурге допросил троих сотрудников ФСБ, которые осуществляли оперативно-розыскные мероприятия после теракта и принимали участие в задержании ряда обвиняемых. Процедура была своеобразной — в зале спецслужбисты лично не присутствовали. Все они вещали по видеосвязи, но телевизионная картинка их лиц не показывала. Один говорил из таинственной комнаты в здании Ленинградского окружного военного суда, двое других вообще находились в Москве. Защита обвиняемых усомнилась в подлинности первого свидетеля — им являлся сотрудник ФСБ Максим Иванов.

— Может кто-нибудь из адвокатов пройти в комнату, чтобы удостовериться? — спросил один из защитников. Но получил отрицательный ответ.

— Из адвокатов никто не пойдет, нет такой процедуры, — осадил защиту председательствующий судья Андрей Морозов.

Его коллега ушел в тайную комнату, чтобы взять подписку, предупреждающую об уголовной ответственности за ложные показания и отказ от дачи показаний. Судьи долго не было. Наконец он вернулся, и начался допрос.

Свидетель из ФСБ и тайная комната

— Максим Леонидович, расскажите о проведении оперативно-розыскных мероприятий в связи с терактом 3 апреля 2017 года. Ну в тех обстоятельствах, которые не ограничиваются рамками секретности, — задала вопрос гособвинитель Надежда Тихонова.

— После совершения данного террористического акта была получена информация о причастности подозреваемых к данному преступлению — это Эрматов, Мирзаалимов, Махмудов, Эргашев, Хакимов и Муидинов. По нашим данным, Эрматов после совершения Джалиловым террористического акта выключил сотовую связь и скрылся. В ходе дальнейших мероприятий был установлен адрес его проживания — это Товарищеский проспект. Было принято решение о проведении оперативных мероприятий. В результате на месте был обнаружен огнетушитель с гайками и саморезами. Приехала группа разминирования. Было установлено, что взрывное устройство и бомба, обнаруженная на станции «Площадь Восстания», были изготовлены по единой схеме, — затараторил свидетель.

По его словам, жители той квартиры были задержаны. Эрматова взяли в Москве. Сам обвиняемый это отрицает, говоря, что задержали его в Санкт-Петербурге и некоторое время пытали в некоем подвале. И лишь в мае его якобы отвезли в столицу.

— Когда нас положили в пол, зачем у нас в тот момент изъяли образцы слюны? — задал вопрос подсудимый Дилмурад Муидинов.

— Все оперативные действия проходили в соответствии с законом и в рамках закона об оперативно-розыскной деятельности, — заученно ответил Максимов.

— В рамках закона должен быть адвокат и понятые. А в то время никаких понятых не было, — возразил обвиняемый.

— Я не смогу ответить на этот вопрос, поскольку занимаюсь оперативной информацией. Я не был свидетелем таких действий, — заявил свидетель, пояснив, что в квартире на Товарищеском в момент спецоперации его вообще не было.

— А с каких позиций вы даете показания — с позиции оперативника или руководителя? — удивился один из адвокатов.

— С позиции руководителя оперативного подразделения.

— А откуда у вас тогда информация оттуда?

— Из докладов оперативных работников.

— Вы можете назвать фамилии лиц и из каких документов вы почерпнули эти сведения?

— Нет, не могу.

— То есть все это вы рассказываете с чьих-то слов?

Свидетель что-то ответил в довольно резкой форме, но его слова было не разобрать. Адвокаты продолжили выяснять — откуда силовикам поступила информация о бандформировании? Но свидетель заявил — мол, это гостайна, и она не подлежит разглашению.

— Скажите, на предварительном следствии, когда вы давали пояснения, они были в свободном рассказе или с листа? — уточнила адвокат Оксана Разносчикова.

— В свободном.

— Тогда почему ваши показания сейчас слово в слово совпадают со словами, которые содержатся в справке-меморандуме, которая находится в материалах дела? — возмутилась защитник.

— Не слово в слово, прошу снять вопрос! — вступилась за свидетеля прокурор.

— Дальше, пожалуйста, вопросы, — прервал перепалку судья Морозов.

— Какие оперативно-розыскные мероприятия вы проводили: гласные или негласные?

— Я не буду отвечать на этот вопрос, — неожиданно ответил свидетель Максимов.

— Вы предупреждались об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний! — начала выходить из себя адвокат Разносчикова. Ответом ей была тишина. Суд сделал вид, что не заметил произошедшего.

В этот момент по трансляции отчетливо донесся звук, похожий на шелест листов бумаги.

— Что это был за звук? У вас там бумажка какая-то?

— Прошу снять вопрос! — вновь кинулась на защиту чекиста прокурор Тихонова. И была поддержана судьей.

— А почему снять? Поясните, пожалуйста, почему вы снимаете вопрос, хотя все участники процесса слышат, как свидетель пользуется каким-то листом? — негодовала Разносчикова.

— Присядьте, присядьте, — начал успокаивать адвоката судья.

Напоследок слово взял адвокат Шохисты Каримовой Виктор Дроздов.

— Вопрос вам может показаться странным, но все же. А Джалилов сейчас жив?

— Не могу ответить на этот вопрос, — внезапно сказал свидетель.

Амнезия с Лубянки

Следующим в суд был «вызван» Алексей Воронин. Он находился в зале московского суда, но камера показывала трибуну со служителем Фемиды. О своем месте работы Воронин сказал кратко — ФСБ РФ. Именно он проводил оперативные мероприятия по задержанию Мухамадюсупа Эрматова. По его словам, подозреваемый был задержан в лесном массиве Парка Дружбы (оперативник допустил ошибку, назвав его «Парк Дружба»). Съемка следственных действий не проводилась.

— При задержании Эрматова к нему была применена физическая сила, угрозы высказывались? — выясняли адвокаты.

— Не применялась, угрозы не высказывались, — отчеканил Воронин. По его словам, Эрматов во время задержания пытался скрыться.

— В какое время был задержан Эрматов?

— В дневное.

— Конкретней?

— Не помню.

— Почему время задержания не отражено в рапорте?

— Не могу ответить на этот вопрос.

— По какой причине?

— Не помню.

— А в чем он был одет?

— Я не помню этого.

— Почему не была произведена оперативная съемка?

— Не могу пояснить.

— Вы часто задерживаете лиц, подозреваемых в участии в террористическом акте? — решила уточнить адвокат Разносчикова.

— На этот вопрос я не буду отвечать, — отрезал свидетель.

Последовал своеобразный пинг-понг из вопросов адвокатов и ответов свидетеля. Защиту интересовало многое: в каком направлении шел задержанный, какая в тот день была погода, присутствовал ли он при допросах Эрматова? Ответом на все это была одна фраза — «не помню». Воронин даже не смог вспомнить, на каком автомобиле задержанного доставляли к следователю.

— Почему вы отказываетесь отвечать на вопросы? — возмутилась другой защитник. За свидетеля вновь вступилась прокурор.

— Он отвечает на вопросы! Я возражение заявляю на такую постановку вопроса! — вскрикнула гособвинитель.

— Ваша честь, мне кажется, это просто издевка — на каждый вопрос отвечать «Не помню».

— Такие ответы, — пожал плечами судья.

— Скажите, вот то помещение, в котором вы сейчас находитесь, вы там один? — пошел в лобовую адвокат Дроздов.

— Да, один, — ответил Воронин.

— У меня просьба — назовите, пожалуйста, место вашей службы. Это необходимо для того, чтобы защитить права подсудимых. Вы не отвечаете на многие вопросы по причине того, что вы не помните. Поэтому мне будет необходимо сделать запрос по месту вашей службы на предмет того, не страдаете ли вы амнезией.

— Возражаю! — вновь вскинулась прокурор Тихонова.

— Ваш вопрос отведен, место службы он назвал — ФСБ. Отправляйте ваш запрос по адресу — Лубянка, — пригвоздил судья Морозов.

Адвоката уже было не остановить.

— Скажите, в рамках какого закона вы проводили свои оперативные мероприятия? — начал было он, но суд спас свидетеля.

— Вопрос отводится как повторный.

Сам Эрматов, находясь в клетке, опроверг показания необычного свидетеля.

— Все, что он говорит, все ложь. Он врет, — заявил подсудимый.

Память восстановилась

Третьим в этот день был допрошен сотрудник ФСБ Павел Мускатов. Он участвовал в мероприятиях по задержанию братьев Азимовых — именно их следствие считает ключевыми подозреваемыми по делу о взрыве в подземке. По данным ФСБ, Аброр Азимов готовил теракт, а его старший брат Акрам являлся посредником, который взял деньги на совершение преступления в Турции у активного участника международной террористической организации.

— При задержании у Аброра Азимова был обнаружен пистолет и патроны. Оружие было изъято. У Акрама Азимова была обнаружена, насколько я понял, граната Ф-1, — рассказал Мускатов.

— Когда я был задержан? — уточнил сам Аброр Азимов.

— 17 апреля. Насколько я помню, в тот момент было светло.

— В чем я был одет?

— В куртку и джинсы.

— У вас была ориентировка на меня?

— Конечно была. Была фотография, и вы же при прохождении паспортного контроля фиксировались.

Сам Азимов утверждает, что его задержали 4 апреля и больше месяца держали в подвале, где якобы подвергали пыткам. Мускатов применение насилия к задержанному категорически отрицает.

— Я не применял к нему никаких физических действий, — заявил он.

— Вы Азимову угрожали, что если он не признается, вы подбросите взрывчатку его отцу? — спросил один из адвокатов.

— Я никогда ему не угрожал, — ответил свидетель.

— А вы посещали Азимова в «секретной тюрьме ФСБ»? — этот вопрос вызвал смех у государственного обвинителя.

— А что такое «секретная тюрьма»? — кажется, искренне удивился Мускатов.

— Есть такие показания. Мне мой подзащитный сказал, что его держали там с 4 по 17 апреля.

О пытках заявляет и Акрам Азимов. По его словам, он был фактически задержан еще 15 апреля в киргизском городе Ош, после чего на самолете был переправлен в Москву.

— Меня сотрудники служб безопасности отвезли в аэропорт и усадили в самолет, отняли паспорт и телефон. Когда самолет приземлился в Москве, меня встретили два сотрудника аэропорта и один в гражданской одежде. И затем в течение двух дней я был в подвале под пытками, — рассказал в суде Азимов-старший.

Видео своего задержания он называет постановочным и утверждает, что гранату ему подбросили 19 апреля.

На этом заседание было отложено до среды, когда в суде допросят еще одного оперативного работника ФСБ.

— Спасибо большое, что этот сотрудник хотя бы отвечал на наши вопросы, — напоследок поблагодарили Мускатова адвокаты.

Илья Давлятчин