Что не так с психоневрологическими интернатами?

Пожалуй, так много, как сейчас о психоневрологических интернатах в нашей стране не говорили никогда. Такое внимание связано с очередными инициативами российской власти.

Министерство труда и соцзащиты выделило на реформу ПНИ и домов престарелых 50 млрд рублей, во многих учреждениях прошли проверки, выявившие многочисленные нарушения, а вице-премьер Татьяна Голикова объявила о намерении перевести большую часть подопечных интернатов на различные формы самостоятельного или сопровождаемого проживания.

Все это вызывает у общественности множество вопросов. Главные из них — чем так плоха система ПНИ, не опасно ли отпускать психически больных людей из-под надзора и что такое сопровождаемое проживание.

Нужно сказать, что в нашем обществе вообще мало кто представляет себе жизнь в психоневрологических интернатах. Некоторые даже заявляют, что подопечные таких учреждений живут получше многих из нас — я сам слышал подобные рассуждения. Однако на самом деле ПНИ — это место, где, как правило, не удовлетворяются даже некоторые базовые потребности человека и зачастую нарушаются многие его права.

О том, чем плоха система психоневрологических интернатов, в интервью «Росбалту» рассказала юрист Санкт-Петербургской благотворительной общественной организации «Перспективы Анна Удьярова.

— По вашему опыту, какие права подопечных ПНИ нарушаются чаще всего?

— Как правило, речь идет о праве получателей социальных услуг на свободу передвижения. Это касается как территории интерната (если мы говорим о так называемых «закрытых отделениях»), так и выхода за его пределы. Специальный пропуск получают только по разрешению врача отделения, а он может не дать его как по медицинским показаниям, так и из-за «плохого поведения» подопечного. Напоминаю: в ПНИ живут взрослые люди, не совершившие никаких правонарушений и изолированные от «большого мира» без решения суда.

Нарушается также право на неприкосновенность личной жизни. У людей в интернатах не только практически нет личного пространства, но даже и личных вещей, в том числе своего нижнего белья — оно общее. Комнаты не воспринимаются как жилище, сотрудники интерната могут зайти в них в любое время, не спрашивая разрешения, осмотреть тумбочки, личные вещи (если они вообще есть), переселить человека без его согласия в другое помещение.

Существуют также большие проблемы с правом на информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство, в том числе прием лекарств. Даже если люди подписывают согласие на лечение, то им, как правило, не объясняют, в чем оно состоит и какие могут быть последствия в случае отказа. Нередко подопечных ПНИ заставляют пить лекарства — даже несмотря на жалобы на тяжелые побочные эффекты.

Кроме того, люди в интернате часто не имеют возможности реализовать свое право на труд и образование. Они изолированы от внешнего мира и не имеют доступа к инфраструктуре местного сообщества. Часто нарушаются и права в сфере реабилитации инвалидов. Например, им не предоставляют необходимые технические средства реабилитации, прежде всего, специальные коляски.

— Сейчас часто говорят о том, что многие жители ПНИ необоснованно получили официальный статус недееспособных. Как это получается?

— Как правило, выпускников детских домов-интернатов для инвалидов лишают дееспособности до перевода во взрослые психоневрологические интернаты. Учреждение подает заявление в суд, проводится судебно-психиатрическая экспертиза, человека признают недееспособным.

В отношении тех, кто жил в семье, заявление о признании недееспособным подают родственники, психиатрическая больница или органы опеки и попечительства. Такие дела, как правило, рассматривают без учета индивидуальной ситуации человека. При этом никто не старается сохранить максимально возможную дееспособность — что не соответствует международным стандартам и правовой позиции Конституционного Суда России.

В большинстве случаев судьи ориентируются исключительно на результаты судебно-психиатрической экспертизы, поэтому фактически решение принимают психиатры. В отношении людей в интернатах существует практика «выездных заседаний», которые, по сути, представляют собой «конвейер» рассмотрения дел по лишению дееспособности.

На каждого человека судья и юрист ПНИ тратят приблизительно две-три минуты. За это время никакие подробности выяснить невозможно. Например, если у кого-то трудности с коммуникацией, его не пытаются понять. При таком подходе люди даже могут не знать, что их признали недееспособными — хотя участие самого подопечного ПНИ в таком деле является обязательным.

— Много ли тех, кто восстановил свою дееспособность?

— По закону недееспособный человек в любой момент может подать заявление в суд для восстановления дееспособности, но на практике сделать это очень сложно. Речь буквально о единичных случаях. Даже если сотрудники интерната пишут заключение о способностях человека и помогают собрать необходимые документы, суды в большинстве случаев выносят отрицательное решение, поскольку ориентируются на заключение обязательной по таким делам судебно-психиатрической экспертизы.

Но из-за закрытости психоневрологических интернатов их жители часто не имеют доступа к юридической помощи, необходимой для составления обоснованного заявления, сбора доказательств и представительства в суде. Юрист ПНИ содействует только тем, кого учреждение признает «перспективным», а выдать доверенность для представления своих интересов кому-то вне учреждения — например, юристу общественной организации — недееспособный человек не может.

— По закону в отношении недееспособных людей, «помещенных под надзор» в ПНИ, обязанности опекуна исполняет само учреждение, которое при этом должно контролировать свою же собственную деятельность как поставщика социальных услуг. Налицо довольно серьезное противоречие…

— Конечно, такая ситуация приводит к злоупотреблениям. Получается, что к недееспособный человек не может защитить свои права от нарушений со стороны интерната.

В таких условиях почти невозможно качественное исполнение обязанностей опекуна, предусмотренных действующими положениями Гражданского кодекса. Прежде всего, речь идет об обязанностях учитывать мнение недееспособного или ограниченно дееспособного получателя социальных услуг при исполнении функций опекуна и попечителя.

Законопроект о «распределенной опеке», который направлен в том числе на устранение конфликта интересов интерната-опекуна и интерната-поставщика социальных услуг, рассматривается уже довольно давно. К сожалению, пока эти изменения не приняты.

— Но ведь и дееспособным людям не разрешают покидать интернат. Это же, по сути, незаконное задержание…

— С одной стороны, существует позиция Конституционного Суда о недопустимости недобровольного нахождения в психоневрологическом интернате. Но на практике, конечно, выписаться из него очень сложно. Для недееспособных людей в принципе нужен опекун. Но даже дееспособные люди, нуждающиеся в значительной помощи, фактически не могут из выйти из ПНИ.

К сожалению, сейчас не существует достаточного количества альтернативных интернатам форм поддержки человека с ментальной инвалидностью. Перечень социальных услуг на дому очень ограничен и не соответствует потребностям людей с тяжелыми нарушениями. А проектов сопровождаемого проживания пока крайне мало, и развиваются они в основном силами негосударственных организаций.

Беседовал Игорь Лунев

«Росбалт» представляет проект «Все включены!», призванный показать, что инвалидность — это проблема, которая касается каждого из нас. И нравственное состояние общества определяется тем, как оно относится к людям с особенностями в развитии.