«Все проблемы мы создаем себе сами»

Мария с детства прикована к инвалидному креслу. Но, несмотря на это, она живет одна, вышивает на заказ картины, путешествует за границу (однажды даже решила полететь за рубеж одна — и все получилось), увлекается спортом и учится в вузе на психолога. И даже занимается благотворительностью. Мария смогла доказать, что ограничения по здоровью — это не приговор, а все преграды человек создает себе сам.

О том, как ей удалось пробиться в жизни, о проблемах людей с ограниченными возможностями и о своей миссии она рассказала корреспонденту «Росбалта».

— Я сирота, у меня ограниченные возможности здоровья с рождения. Выросла в детдоме. Других ребят водили по музеям, брали в театр и в кино. Они даже ездили в курорты и за границу. А нас, колясочников, держали в четырех стенах. Разве что пару раз в год вывозили на фонтаны. Я понимала, что остаться в детдоме — значит, лишиться будущего, всю жизнь провести взаперти.

Я еще в 14 лет сказала, что все будет по-моему и перестала всех слушать. Даже в детдоме ругалась с персоналом, потому что детей не обучали…

Я всегда твердо знала, чего хочу — получить образование и жить отдельно. Окружающие меня отговаривали: «Да вы не представляете, как жить одной. У вас же никого нет. К вам только соцработник будет приходить два раза в неделю». Я отвечала, что у меня все обязательно будет. Оставалось только действовать и идти до конца.

5 лет я трясла чиновников, но квартиру мне не давали. Потом мне помогла юрист из благотворительной организации «Перспективы» — благодаря ей у нас все получилось. Помню, как приехала посмотреть квартиру на такси. И представитель районной администрации был дико удивлен, что меня никто не сопровождает. Так я стала первым человеком на коляске из Петергофа, которому дали квартиру.

— Вы сказали, что детей не обучали — вообще не было уроков?

— Были, но мало. Нам преподавали русский, литературу, математику и ОБЖ. А в старшей группе — историю и петербурговедение. Ни химии, ни физики, ни биологии не было. Нам говорили: «Это вам не нужно. Главное — уметь писать, читать и считать». Все время мы проходили программу начальных классов. До пятого класса читали одни и те же сказки. На математике решали самые простые задачки…

Я знаю, что наш детдом для детей с умственной отсталостью. Но половина ребят там с сохранным интеллектом. Они могли бы выучиться в массовой школе, стать компьютерщиками или операторами. А нас всех стригли под одну гребенку.

Я ругалась с воспитателями, выясняла, почему нам не могут дать нормальное образование. Они только разводили руками: «Не мы придумываем программу, не можем ничего поделать».

— Вы доверяете врачам, которые определяли, что у ребят умственная отсталость?

— Когда дети растут без родителей, они отстают в развитии. Это я вам говорю как будущий психолог. Я даже заметила, что мы отстаем по росту, выглядим моложе своих лет. Многим моим знакомым по 40, а выглядят лет дай бог на 30.

Но умственная отсталость — это не приговор. Как сложится будущее, зависит только от нашей мотивации, желания. Я, например, в детдоме много читала, воровала какие-то книжки у персонала. Чаще всего попадались детективы Донцовой. Но находила я и книги по географии, медицине. Думаю, я выросла только за счет книг.

— Где вы жили после детдома?

— Когда мне исполнилось 18, меня перевели в другой интернат. Для меня это черное пятно на всю жизнь. Я попала на отделение, где были одни пенсионерки. Моим соседкам по комнате было под 80 лет, а мне — 18. Многие были с умственными отклонениями, вели себя неадекватно. У меня был жуткий стресс. Да что там — не мне одной не повезло. Всех вот так селили — не важно, сохранный у тебя интеллект или нет, молодой ты или пожилой — будешь жить со всеми. Я старалась почаще уезжать оттуда, гостила у друзей.

— А можно было вот так уезжать?

— Да, у нас было право выбора — мы могли написать заявление и четыре дня гулять, где хотим. А вот, например, в интернате № 10 на Коллонтай все очень строго — ребят на колясках совсем никуда не отпускают.

— Как вам удалось поступить в институт без полноценного образования?

— Через год после того, как меня перевели в интернат для взрослых, я поступила в обычную общеобразовательную вечернюю школу. Сначала думала, что окончу 9 классов экстерном. Но в итоге отучилась 12. У меня были очень большие провалы в знаниях, но я старалась их восполнить, много читала. В вечерней школе ребята часто прогуливают, потому что им надо работать. Я по возможности старалась уроки не пропускать и успешно сдала ЕГЭ.

Один знакомый посоветовал мне поступить в Институт специальной педагогики и психологии им. Валленберга на клинического психолога. Я была уверена, что никуда не поступлю. Однако он меня убедил, что все получится. И вот я учусь уже на третьем курсе.

— А как другие ребята в школе к вам относились? Вы не ощущали дискриминации?

— Нет, мы хорошо общались. С некоторыми я дружу до сих пор. Мы очень друг друга поддерживали, могли даже по ночам вместе делать домашнее задание. В институте у меня тоже никаких проблем нет.

— Вы были готовы к самостоятельной жизни? Было у вас какое-то представление о том, как вести домашнее хозяйство?

— В интернате у нас был швейный кружок, занятия в оранжерее, домоводство. Но готовить нас учили только блюда, которые в ресторанах едят или на праздники раз в год. В итоге я не знала, как сварить кашу, приготовить макароны с сыром, сварить суп или поджарить яйца. Всему этому научилась уже сама за два года самостоятельной жизни — смотрела рецепты в интернете. Мне довелось работать уборщицей в интернате — поэтому с уборкой проблем не было.

Во многом мне помогли друзья — давали советы, что-то подсказывали.

— Вы почувствовали какие-то изменения в себе, когда начали жить самостоятельно?

— Мне кажется, я добрее стала. Еще раньше я была очень нервная, шкодничала. Все это в прошлом. Мне теперь гораздо легче жить. В интернате меня были очень строгие порядки — это нельзя, то нельзя, правила не нарушай. А теперь я вздохнула полной грудью. У меня появилось много новых планов.

— Кем вы хотите работать в будущем?

— Если бы не судьба такая, я стала бы спасателем или врачом. А так я хотела бы работать оператором в МЧС или психологом — помогать людям, которые пережили катастрофу. Думаю, что смогу работать в благотворительной организации. Или сама создам такую. Опыт у меня уже есть.

— Какие еще у вас появились планы, когда вы покинули интернат?

— Сейчас главное — получить высшее образование. Еще я хочу расширить свой маленький бизнес и больше заниматься вышивкой. Я создала свою группу в соцсетях и принимаю заказы. Продолжить занятия греблей — сейчас я сделала небольшой перерыв, но каждый день дома занимаюсь на шведской стенке. Очень надеюсь, что со временем у меня появится своя семья, любимый человек, спутник, с которым мы вместе будем совершать большие и добрые дела.

— Вы сказали, что у вас уже есть волонтерский опыт. Расскажите, как вы помогаете людям?

— Мы с друзьями собираем одежду для бездомных, кормим их, лечим, на свои деньги я покупаю лекарства. Собирали мы и подарки для детей из детдома, и вещи для многодетных семей. Было даже такое что я сама «вылавливала» бездомных на улице и кормила их домашним супом…

Многие друзья говорили мне: «Зачем тебе помогать этому миру? Что ты взамен получишь? Ничего!» Одни не видели смысла в моей работе. Другие считали, что я хочу «карму почистить». Но у меня и в мыслях не было такого. Я просто испытываю потребность о ком-то заботиться.

— Правозащитники говорят, что в Петербурге не созданы условия для инвалидов — передвигаться по городу очень сложно. Как вы оцениваете ситуацию?

— Я думаю, что в России не скоро появятся нормальные условия для людей с ограниченными возможностями. Вы обратили внимание, как мало колясочников на улицах города? Они просто не могут на улицу выйти. Либо пандусов нет, либо лифтов — и вся жизнь проходит на пятом этаже квартиры. Такое ощущение, будто нас вообще нет.

У меня с выходом из дома проблемы нет, но попасть я могу не везде. Вот в моем районе замечательные пандусы установлены у магазинов штор и натяжных потолков. А к аптеке, хозяйственному и продуктовому магазину не подойти — везде лестницы. Год назад я писала заявление в прокуратуру, просила во всем разобраться. Но ничего не изменилось — пандусов не было и нет.

С транспортом тоже беда. За границей порядок такой: останавливается автобус, водитель выходит, спускает подъемник, помогает инвалиду войти. А у нас раз на раз не приходится. Один водитель вытащит пандус, а другой даже с места не сдвинется.

Поездки в метро меня вообще морально и физически изматывают — на станциях «Ленинский проспект» и «Автово» сплошные лестницы, пандусы отсутствуют, эскалаторов нет и вниз не спуститься никак. Нужно просить помощи у посторонних людей. А я очень гордая, мне это непросто. Правда, сесть в вагон и подняться по эскалатору, где он есть, сотрудники метро помогают. Сейчас с этим все хорошо. А вот раньше были случаи, когда нам не давали попасть в подземку. Как-то меня и моих друзей не пустили в метро на станции «Балтийский вокзал». Там дежурил молодой парень, бывший полицейский. Он сказал: «Я знаю, что вы все попрошайки». Мой друг — тоже колясочник — быстро написал на него жалобу. После этого мужчина нас не трогал. Он потом увидел, что я постоянно езжу на метро и поменял свое отношение.

Беда в том, что многие люди с ограниченными возможностями молчат. Если бы мы все вместе заявили о своих правах, то могли бы как-то повлиять на эту систему.

Наверное, потому что люди нас практически не видят, у многих какое-то предвзятое отношение. Вот недавно мой друг был у знакомых на венчании. Девушка ходит при помощи ходунков, у ее мужа тоже ограничения по здоровью. В церкви обычно много народу, всем интересно посмотреть на молодых. А в этот раз почти никого не было. Немногочисленные прихожане смотрели косо на пару, некоторые отворачивались…

— А прохожие вам помогают?

— К счастью, мир не без добрых людей. Многие прохожие мне помогают, и я им за это благодарна.

Но есть одна проблема — всех нас по умолчанию считают попрошайками и бездомными. Если ты стоишь минут пять на улице — куришь или ждешь кого-то, тебе уже швыряют деньги. Мне тяжело с этим бороться. Я не могу не обращать внимания, не злиться, не поддаваться эмоциям. Такая внутренняя борьба идет всю жизнь. Когда люди начинают швыряться деньгами, я им прямо говорю, что ничего не просила: «Вы что, по внешности не можете определить, кто алкоголик, попрошайка, кто бедно одет, кто — нет?»

— Несмотря на эти сложности, вы ведете полноценную жизнь. Какие советы вы бы дали людям с ограниченными возможностями здоровья — тем, кто потерял веру в себя?

— Не сдаваться, всегда идти к своей цели и бороться за свои права. Ведь все зависит от нас самих. Есть у меня один знакомый — молодой, с руками и ногами, но у него нет никакой цели в жизни. 20 лет, живет с мамой, постоянно жалуется и придумывает себе болезни. Я объясняю, что он не видел хуже ситуацию. Есть люди без руки и ног, есть прикованные к постели, но они не сдаются. Можно один раз пожаловаться — все дают слабину, все мы грустим и плачем. Но это не повод закрыться в квартире и выносить всем мозги, какой ты бедный и несчастный.

Мы все для чего-то рождены. Я часто задаюсь вопросом, какая у меня миссия в жизни. Может быть, она заключается в том, чтобы показать другую жизнь, объяснить, что не все так плохо, как им кажется. Все проблемы мы создаем себе сами, сами все усложняем.

Меня спрашивают, как ты живешь. Я отвечаю: «Как все». И я встречала многих людей, которые справляются даже лучше, чем я. Например, Ник Вуйчич. Я ходила на его выступление в Петербурге. Когда его увидела — дар речи потеряла. Он такой жизнерадостный, разносторонний, интересный человек. Мне кажется, мы с ним мыслим одинаково. Потом мы стали с ним обниматься — и я была очень счастлива.

Многие мне говорят: «Вот мы тебе завидуем. Ты школу окончила, на третий курс вуза перешла, квартиру получила. А мы ничего такого не смогли добиться». А на самом деле могли бы давно обогнать меня, если бы постарались.

Люди часто думают, что те, у кого ограниченные возможности, беспомощны и не могут жить самостоятельно. Но далеко не так. И надо избавляться от этих стереотипов. А тем, у кого есть ограничения по здоровью — никогда не терять веру в себя и помнить, что в мире много чутких и отзывчивых людей.

Беседовала Антонида Пашинина

«Росбалт» представляет проект «Все включены!», призванный показать, что инвалидность — это проблема, которая касается каждого из нас. И нравственное состояние общества определяется тем, как оно относится к людям с особенностями в развитии.