«Компьютер — враг шахмат»

Легендарный шахматист и знаменитый пианист Марк Тайманов отметил 90-летие. Сегодня у международного гроссмейстера в приоритете не логические игры, а семья — жена Надежда и 12-летние близнецы Маша и Дима. О своем пути к семейному счастью через шахматы и музыку Марк Тайманов рассказал «Росбалту» в рамках проекта «Лучшая половина жизни».

— В 2014 году в Петербурге появилась шахматная школа, названная в честь вас. Вы ведь и сами начали играть в шахматы и заниматься музыкой благодаря кружкам. Как именно должны функционировать подобные заведения?

— Мое детство связано с 30-ми годами. В то время было предостаточно фальшивых лозунгов, но были и очень заслуженные. Например, «За детство счастливое наше спасибо, родная страна!». Внимание к детям было очень серьезное. Открывались дворцы пионеров, проводились творческие конкурсы, спортивные состязания. Все было доступно.

Мои родители хотели, чтобы я занимался музыкой. Так я попал в школу-десятилетку при Ленинградской консерватории. Но в 1936 году к нам пришла группа киностудии Беларусьфильм. Они искали мальчика 11-12 лет на главную роль юного скрипача в музыкальном фильме «Концерт Бетховена». Картина должна была повествовать о счастливых детях — маленьких музыкантах. Неожиданно выбор пал на меня. В заключительных кадрах мой герой должен был играть в Большом зале Ленинградской филармонии на всесоюзном конкурсе юных дарований сложнейший концерт Бетховена для скрипки с оркестром. За полгода я должен был научиться не только правильно и артистично держать скрипку, но и усвоить аппликатуру левой руки, штрихи смычка правой руки. Озвучивал же мою игру замечательный советский скрипач, профессионал высочайшего уровня Мирон Полякин.

— То есть основная задача маленького Марка состояла в том, чтобы правильно, красиво держать в руках скрипку?

— И я думаю, что с ней справился. Спустя годы этому было неожиданное подтверждение. На гастроли в Ленинград часто приезжал мой друг — знаменитый американский скрипач Исаак Стерн. Он проводил и мастер-классы в нашей консерватории. Однажды Стерн сказал мне: «Марк, я вижу в Ленинграде много способных ребят-скрипачей, с которыми интересно заниматься, но почему они так по-ремесленному, невыразительно держат инструмент? Я только один раз видел, чтобы ваш музыкант красиво и артистично держал в руках скрипку. Это было в фильме „Концерт Бетховена“». Мне пришлось воскликнуть на это: «Айзек! Это был не скрипач! Это был я!».

— Да и сам фильм «Концерт Бетховена» имел успех. Он получил почетный диплом на фестивале в Париже.

— После выхода фильма я стал кинозвездой. Когда в феврале 1937 года торжественно открывался Ленинградский дворец пионеров, то меня позвали на это мероприятие в статусе кинознаменитости. На открытии директор этого замечательного учреждения спросил меня: «Марк, а где бы ты хотел заниматься?» Внутренний голос сказал: «В шахматном клубе». Я уже знал азы этой игры. У меня отец был большим любителем шахмат. Кроме того, на ярком празднике открытия дворца дети веселились, играли, танцевали, бегали, прыгали — и был только один уголок, в котором стояла торжественная и тихая обстановка. Это был шахматный клуб, шефом которого являлся выдающийся гроссмейстер, по существу основатель советской шахматной школы Михаил Ботвинник. Он стал моим наставником и оставался им вплоть до самых успешных моих 70-х годов. Помогал мне на протяжении всей карьеры. Так через рояль, скрипку и кино я и пришел в шахматы.

— Но вы никогда не оставляли музыку…

— Судьба подарила мне радость совмещать эти две, казалось бы, противоречивые формы творчества. На самом деле и игра в шахматы, и выступления за роялем — вещи, близкие по духу. Это публичные виды творчества. И турниры, и концерты проводятся в присутствии зрителей. История знает много прекрасных примеров, когда увлечение музыкой и шахматами удавалось сочетать на самом высоком уровне. Основоположник этого симбиоза — французский оперный композитор и шахматист Франсуа-Андре Филидор. Наш выдающийся композитор Сергей Прокофьев говорил, что шахматы — это его второе я. В 30-е годы Прокофьев и выдающийся скрипач Давид Ойстрах провели в Доме искусств серьезный шахматный матч, который стал настоящим творческим поединком.

Мне удалось счастливым образом сочетать шахматы и музыку. Мои учителя предлагали отдать предпочтение одному из этих искусств, чтобы добиться большего. Но, видимо, у меня был слабый характер — я не смог предать одно из своих призваний. И я не пожалел о своем решении. Но я не то чтобы совмещал эти два искусства, я их чередовал. Я отдыхал от шахмат, музицируя, а когда я активно участвовал в шахматных турнирах, то отдыхал от музыки. Таким образом вся моя жизнь была сплошным отдыхом.

Но в шахматах мне удалось стать чемпионом СССР, в составе команды Советского Союза был победителем шахматной Олимпиады, был и чемпионом мира среди студентов, и дважды чемпионом мира среди ветеранов. Как музыкант я активно выступал на концертах с Любовью Брук до 80-х годов. Наш дуэт был удостоен высочайшей чести. Наши выступления включили в коллекцию музыкальных дисков под общим названием «Великие пианисты XX века». Нас упомянули наряду с такими знаменитостями, как Сергей Рахманинов, Владимир Горовиц, Святослав Рихтер, Владимир Софроницкий. Это были наши фортепьянные божества, перед которыми мы всю жизнь преклонялись. Кроме этого, потом у меня появилась еще одна профессия. Я стал заниматься шахматной журналистикой. Комментировал крупнейшие шахматные события. Выпустил свыше 20 книг, которые до сих пор переиздаются во всем мире.

— 70-е годы вы называете самыми успешными в своей карьере, но именно на них приходится знаменитый матч с Робертом Фишером со счетом 0:6

— Это был четвертьфинальный матч на первенство мира, который проходил в 1971 году в канадском Ванкувере. Несмотря на все горести и переживания, я считаю матч с Фишером одним из самых интереснейших и занимательных событий в своей жизни. Я играл с гением шахмат. Матч, который закончился с таким драматическим спортивным итогом, был насыщен истинно высоким шахматным содержанием. Партии проходили интересно, в настоящей борьбе. Сам Фишер говорил, что к концу шестой партии счет должен был быть 3:5, а не 2:5 в его пользу. Дело в том, что я очень хорошо понимал Фишера-шахматиста, но я недооценил его психологических особенностей. Как любой шахматист, Фишер мог ошибаться, но он не совершал ошибок, которые бы нельзя было исправить. Я впервые столкнулся с подобным. Его шахматная интуиция, психология не позволяла совершать непоправимых сбоев. У меня всегда было ощущение, что Фишер какой-то заколдованный. Это и стало причинной моего психологического поражения.

— Реакция на поражение советского шахматиста от американца была соответствующая…

— Последовала, что называется, гражданская казнь. Я был лишен государственной материальной поддержки, возможности выступать на международных турнирах, выезжать за рубеж, печататься в прессе, выступать на концертах. Спустя полтора года меня даже лишил квартиры с кабинетом для шахматной работы. Осуществлено все это было довольно просто. Когда я возвращался из Ванкувера, меня подвергли тщательному таможенному досмотру. Такого с советскими гроссмейстерами никогда не случалось. И, о радость! У меня с собой была книга Александра Солженицына «В круге первом». В то время Солженицын был советским гражданином, он жил на даче у знаменитого виолончелиста Мстислава Ростроповича. Подвергнут государственной критике я был в частности и за эту книгу. Таможенник же мне на границе сказал: «Марк Евгеньевич, как же вы так неосторожно книгу везли? Если бы вы сыграли с Фишером с приличным результатом, то я бы вам хоть полное собрание сочинений до такси донес». Ростропович же после случившегося пошутил: «Вы слышали, какие неприятности у Солженицына? У него нашли книжку Тайманова „Защита Нимцовича“».

— Вы с ностальгией вспоминаете те времена. Видите, даже таможенник был готов помочь гроссмейстеру в случае победы. В городских дворах, парках, скверах сидели мужчины с шахматными досками, переставляли фигуры. Сегодня в Петербурге подобных сцен не увидеть. Почему?

— Главная причина — у шахмат появился враг № 1 — компьютер. Машина отняла у шахматного творчества одну очень важную, привлекательную и увлекательную сторону — анализ вариантов. Человек ограничен в своих возможностях, у компьютера же нет аналитических пределов. Игры с компьютером привели к тому, что теперь память играет большую роль, чем фантазия. Даже при играх за первенство мира, прежде чем сесть за доску, мастера изучают анализ компьютерных шахматных систем. Он дает им однозначный вывод уже в районе 25-30 хода. Результаты этого анализа они выносят в сферу шахматной борьбы. По существу до 25-30 хода они не делают ни одного своего собственного хода. Это не плоды фантазии, а плоды компьютерного анализа.

Кроме этого, опять же из-за компьютера шахматы потеряли свое социальное значение. Турниры, которые проходили в «золотом» XX шахматном веке, вызывали огромный общественный интерес. Какую аудиторию собрал «матч века» — сборная СССР против сборной мира, который проходил в 1970 году в Белграде! Советская пропаганда зиждилась на трех китах: балете, цирке и шахматах. В этих вещах мы были впереди планеты всей. Сегодня же любитель шахмат может сидеть за компьютером в халате, попивать чаек или кофеек и смотреть по Интернету матч за первенство маленького европейского или южноамериканского городка. Но он лишен непосредственного контакта. Одно дело — когда ты вживую смотришь на борьбу двух ярких индивидуальностей, а другое дело — сидеть у монитора.

— А сейчас в шахматах есть эти яркие индивидуальности?

— Сейчас очень много сильных шахматистов, они, может быть, не уступают шахматистам прошлого, но для них, кроме шахмат, ничего не существует. Например, возьмите Эмануэля Ласкера — он был не только шахматистом, но и крупным философом, математиком, ученым, другом Эйнштейна. Александр Алехин — крупный адвокат. Хосе Рауль Капабланка — крупнейший кубинский дипломат, знавший более десяти языков. Михаил Ботвинник — доктор наук. Ярчейшей личностью был гениальный Михаил Таль. Когда проходил матч между Анатолием Карповым и Гарри Каспаровым, который длился несколько месяцев, то за ним следил весь мир. Потому что это была схватка двух контрастных личностей, с разным мировозрением, с разным темпераментом, с разными политическими взглядами. Это были шекспировские страсти. Сражение двух титанов. Но шахматы настолько прекрасны, что, несмотря на появление врагов, они привлекают все больше и больше людей. Тех, кто получает удовольствие от процесса игры. Партии в садах уже играются в меньшей степени, но живое общение, живая состязательность остается не менее привлекательной, чем раньше.

— Когда вы Машу и Диму сажаете за шахматную доску вы остерегаете их от влияния компьютера?

— Они умеют играть в шахматы, но от компьютера их защищать бесполезно. Это главный бич семьи. Компьютерные игры захватывают детей. Бороться с этим очень трудно. Но мы стараемся привить нашим детям различные интересы. Димочка ходит в музыкальную школу, занимается на рояле. Также он ходит на Чой Кван До, он обладатель коричневого пояса. Очень любит футбол. Ходит в бассейн. Машенька же бросила рояль и решила играть на гитаре. Она ходит в школу детского творчества. Также посещает танцы. То есть кружков очень много. Порой бывает так, что я отвожу детей в лицей к девяти, а забираю уже вечером в районе 19:00. Все это время они заняты.

Когда мы только открыли школу, то Димочка ходил на шахматы. Думали, что он будет заниматься с опытными педагогами, но времени совершенно не остается. А тут еще эти планшеты, которые минимум два-три часа в день отнимают, а в выходные так по полдня.

— Вы на автомобиле отвозите ребят на занятия. Уверенно держите руль?

— У меня водительский опыт с 1953 года. Когда мы выиграли Олимпиаду, то я получили машину от министра торговли Анастаса Микояна. В ДТП не попадаю. Хотя мне иногда делают замечания, что я не очень быстро езжу.

— Микоян — это ведь далеко не единственный политический деятель, с которым вам довелось общаться?

— Мне довелось беседовать с сэром Уинстоном Черчиллем, дружить с Эрнесто Че Гевара. В добрых отношениях был с Фиделем Кастро. Встречался с Никитой Хрущевым. Это только политические деятели. Дружил с Дмитрием Шостаковичем, с Майей Плисецкой. Среди моих знакомых художники и писатели. Предисловие к моей книге «Вспоминая самых-самых» написал наш замечательный писатель и драматург Леонид Зорин. Я уже не говорю о шахматных коллегах. Я играл со всеми сильнейшими чемпионами мира. Поздравления с 90-летием мне прислали Путин, Медведев, Нарышкин, Матвиенко. В клуб поздравлять меня приходил Георгий Полтавченко. Он сидел в том же кресле, на котором сидите вы. В этом плане я был очень благодарен судьбе за возможности встретиться с ярчайшими личностями 20 века.

— Что вас интересует сегодня?

— Моя творческая жизнь была так насыщена, так разнообразна, так интересна, что она поглощала меня в полной мере. Сейчас, разумеется, уже можно подводить какие-то итоги. Можно осмыслить то важное и интересное, что осталось позади. Но возникают и новые эмоциональные интересы. В конце концов могу сказать, что, добившись успехов, признания, масштабной славы, я пришел к выводу, что самое главное в жизни — это семья, дети. Сегодня это доминанта всех моих интересов, главное содержание моей жизни, мой мир. Опора моего оптимизма. Но эта интимная сторона жизни не подлежит обсуждению. Почему так сложилась моя судьба? Может быть, я это чем-то заслужил. Такое господне благословение.

— Когда был лучший период в вашей жизни? И о чем вы мечтаете сейчас?

— Я могу назвать только два худших года в своих жизни. Я о них уже рассказал. А так, что называется, бог миловал и был милостив. Главным жизненным девизом для меня являются слова «Счастливым нужно быть сегодня». Я стараюсь ему следовать. Все мои мечты сегодня связаны исключительно с семьей. Дай бог, чтобы дети росли здоровыми и счастливыми. Чтобы была здорова моя жена Надюша. Чтобы я мог ей помогать. Все, что мне выделит судьба, я хочу посвятить семье.

Беседовал Александр Калинин