«Я уверен, что бетонную стену можно проломить»

О том, как вернуть доверие западных инвесторов и проломить «бетонную стену», построенную нынешней властью, «Росбалту» рассказал председатель партии ПАРНАС, бывший премьер-министр России Михаил Касьянов.

— Вы заявляли, что расцениваете публикацию Рамзана Кадырова, разместившего вашу фотографию в снайперском прицеле в Instagram, как угрозу убийством. После произошедшего вы стали опасаться за свою жизнь?

— Мои внутренние ощущения не изменились никак. Но они изменились у активистов и у всех разумных людей в Российской Федерации. Стало ясно, что ситуация меняется в худшую сторону и очень быстро. Конечно, вспоминается и убийство Бориса Немцова, в преддверии которого вся кремлевская пресса (а она почти вся кремлевская, за редким исключением), в течение года его травила. Сегодня эта травля продолжается в отношении многих активистов гражданского общества и лидеров демократической оппозиции. Общая психологическая обстановка вызывает серьезнейшую озабоченность не только у меня, а у каждого здравомыслящего человека, который не согласен с политикой нынешнего российского руководства.

— То есть лично вы образ жизни из-за этой угрозы не собираетесь менять? Писали о том, что в связи с произошедшим Путин должен предоставить вам охрану…

— Нет, я не буду менять свой стиль жизни.

— Вы ранее говорили, что считаете Рамзана Кадырова частью российской системы власти. Но, по-вашему, контролирует ли Кремль его выпады или он, по сути, в свободном плавании?

— Думаю, по вопросам запугивания оппозиции на него не влияют. Он понимает, что кремлевским руководителям это нравится. Конечно, они не хотели бы, чтобы Кадыров зашел слишком далеко в их понимании, хотя это очень расплывчатое понятие. Как вы знаете, в Кремле заявляют, что претензий к работе Кадырова у них нет. Это чистосердечное признание того, что Кремль и Путин поощряют Кадырова в его действиях. Поэтому я и говорю все эти дни, что президент обязан публично выступить и остановить зарвавшегося чиновника. Только глава государства на это способен. Бездействие и молчание президента наводит на разные мысли и возмущает многих россиян. Не может Путин его остановить или просто не хочет этого делать — мы поймем в недалеком будущем.

— Вы считаете, что главная цель Путина — удержание власти. Но в то же время надеетесь на некую либерализацию системы. То есть наблюдение за президентом в течение почти 16 лет еще позволяет вам верить в эту возможность?

— Верить в либерализацию, в смягчение общей политической ситуации мне позволяет ощущение, что у Путина и его ближайших друзей еще сохраняется какая-то логика, какое-то разумное мышление. Я не считаю Путина сумасшедшим. Все его действия и во внутренней, и во внешней политике преднамеренны и осознанны. Хотя они в большинстве своем неприемлемы. Задача демократической оппозиции в том, чтобы заставить Путина исполнять российскую Конституцию, заставить уважать права человека и политические свободы каждого гражданина. И сделать так, чтобы такие базовые институты, как свободные честные выборы, свободная пресса и независимый суд, начали работать. Поэтому 2016 год на самом деле может быть поворотным.

Если думские выборы в сентябре будут хотя бы как-то похожи на честное волеизъявление граждан, то демократическая оппозиция наверняка создаст фракцию в Госдуме, и начнутся плавные изменения в общественно-политической ситуации. Волна перемен уже пошла, но сегодня власть пытается представить ситуацию так, как будто все забетонировано. Якобы никто не должен дергаться и делать что-то без согласия президента. Но постепенно граждане поймут, что можно коллективными усилиями добиваться поставленных целей. Я уверен, что бетонную стену можно проломить.

— Но разве либерализация и послабление в отношении оппозиции не воспринимаются президентом как непозволительное проявление слабости? С его точки зрения, вести с вами переговоры — то же самое, что вести переговоры с террористами.

— Политологи могут по-разному оценивать мотивацию президента и делать разные выводы. Но для политика — это искусство компромисса. Мы должны создать ситуацию, чтобы компромисс был именно таковым — смягчение политической ситуации, за которым последуют реальные экономические изменения. В противном случае люди во власти вообще не признают никакой Конституции, никакой логики жизни XXI века, и поведут страну к тоталитаризму. Если власть по-прежнему не будет пускать оппозицию на выборы, будет фальсифицировать результаты голосования и продолжит идти по жесткому пути, то люди поймут, что не остается никаких конституционных механизмов влияния и способов участия в формировании будущего своей страны. Так и начинают созревать революционные настроения, что может через несколько лет привести к революции. Я в этом плане являюсь даже неким защитником нынешней власти, призывая ее к разуму. Потому что я против революции.

— Против оппозиции сейчас развернута массированная кампания в государственных СМИ. Можно ли сказать, что из-за этого 86% людей для вас как избиратели в принципе потеряны и вы на них не ориентируетесь?

— Мы не ориентируемся на людей, которые верят, что мы лучшие в мире и все остальные страны должны дрожать от самого ощущения существования России. Эти люди не являются нашими избирателями. Да, многие из них готовы жить в нищете, но ощущать, что их боится весь мир. Это люди с исковерканным мировоззрением. Придет время, и они это осознают. Но сегодня мы рассчитываем на образованных людей, которые пользуются Интернетом, на жителей крупных городов, которые и так, без всякой предвыборной агитации, готовы голосовать за демократическую коалицию. Если мы убедим наших сторонников, что 18 сентября они должны не уезжать за город, а прийти на избирательные участки и проголосовать, то сформируем в Госдуме фракцию демократов. Затем будут выборы во многих региональных парламентах и выборы президента. Все это может стать поворотным моментом в жизни новой России.

— Значит, агитация будет в основном проходить в Интернете, вы уйдете от уличной активности, которая в Костроме не принесла особых результатов?

— Нет, так нельзя сказать. Мы будем агитировать всеми доступными способами.

— Теперь депутатов Госдумы снова будут избирать по смешанной системе. Как к этому относитесь?

— Власти стало ясно, что и на федеральных, и на региональных выборах более комфортно применять административный ресурс в одномандатных округах. Такая система гарантирует, что лояльные люди под любым именем, будь то «Единая Россия» или «Справедливая Россия», будут избраны. В округе человек как бы идет на выборы сам и немного уходит в сторону от этих неприятных словосочетаний. Это и является одной из мотиваций по переходу на смешанную систему. Власть мечется и все время меняет конструкцию выборов, потому что просто ищет более выгодный для себя вариант. Хотя я лично не считаю смешанную систему плохой.

— Сейчас много рассуждают о ваших переговорах с «Яблоком». Думаете, стоит ли сейчас тратить силы на пресловутое объединение демократов? Все-таки у «Яблока» один электорат, у вас — другой.

— Любым объединением заниматься стоит. Я все эти годы старался усилить нашу политическую группу, то есть объединенных демократов. Да, это редко когда удавалось, но сегодня мы вновь предпринимаем такую попытку, поскольку сильная демократическая группа, блок или коалиция — это очень важный фактор. На базе партии ПАРНАС мы создали демократическую коалицию, в нее не вошло только «Яблоко». Сейчас мы предложили им создать политический союз. Вопреки заявлению «Яблока», в котором они назвали нас своими конкурентами, мы таковыми их не считаем, мы хотим быть партнерами. Политический диалог начался, посмотрим, какие будут результаты.

— «Открытая Россия» Михаила Ходорковского сейчас проводит сбор заявок от потенциальных кандидатов в депутаты. Они не являются вашими конкурентами?

— Ходорковский не входит в нашу коалицию, но ее поддерживает. Он даже отдельно поддерживает некоторых из выдвиженцев от ПАРНАС.

— Велика вероятность, что предвыборная кампания, как и в прошлые годы, будет сопровождаться большими проблемами для кандидатов — от обысков и поиска компромата до арестов. Не чувствуете личную ответственность, когда созываете людей под свои знамена и просите их взять на себя эти риски?

— Я не чувствую такой ответственности. Мы официальная партия и занимаемся законной деятельностью, то есть подготовкой к выборам. Это лично Путин должен чувствовать ответственность за создание в стране атмосферы ненависти и вражды, за все негативные последствия для кандидатов, которые вы перечисляете.

— Скоро средства в резервном фонде закончатся, а инвестиций нам ждать неоткуда. Что ждет российскую экономику?

— В этом и беда, и особенность 2016 года — в сопряжении негативных вещей. К его концу негативные явления будут усиливаться. Думаю, в прошлом году падение ВВП было не 3,7%, как по официальным данным, а больше 4%. В этом году власти говорят, что спад составит 1%. Но я пока предполагаю, что снижение будет более сильным. Тенденция падения продолжается, этого никто не скрывает, роста уже не ждут. Министр Улюкаев продолжает повторять, что мы оттолкнулись ото дна, но он говорит то, что от него хотят услышать. Думаю, к концу года могут быть задержки зарплат в государственном секторе. Вряд ли пенсии будут сокращать, но они явно не вырастут в номинальном выражении. Индексация на 3% при инфляции в 15% означает реальный спад доходов. Секвестр федерального бюджета может составить до 25%. В первую очередь, пострадают инвестиции. Сейчас уже нет денег не только на развитие, но и на поддержание в нынешнем виде государственного имущества.

— Вы как-то писали, что при падении цены нефти до $20 за баррель президент «будет готов к безоговорочной капитуляции по Донбассу».

— Даже если цена на нефть в течение года будет в районе $30 за баррель, то президент будет готов к переговорам, так как захочет отмены санкций против финансового сектора. Эта отмена ему очень нужна. Да, создается впечатление, что в Кремле не отступят. Как вы уже говорили, они считают подобное слабостью и говорят: «Раз мы решили, то ни шагу назад». Они знают, что сделали кучу ошибок, но все равно прут вперед. Наша проблема в том, что пока мы — заложники этих людей.

— Создается и впечатление, что мы испортили отношения с Западом, и деньги их инвесторов к нам уже не вернутся. Вы считаете, что это не так?

— Это нынешняя власть испортила отношения со всеми, но плохого отношения к российскому народу нет. Все контакты можно наладить, это очень разумно и очень естественно. Я утверждаю так, потому что общаюсь с лидерами зарубежных стран и глобальными инвесторами. Они разделяют «команду Путина» и российских граждан. Когда мы станем не только говорить о реформах, но и что-то делать, они снова начнут вкладывать в нашу экономику деньги. Но речь идет о реальных делах — снижении административных барьеров, прекращении давления на бизнес, появлении независимого суда.

— Вы считаете, что смена политического курса должна сопровождаться люстрацией?

— Чтобы сменить политический курс, нужно сменить людей во власти, потому что люди его формируют. Для этого и нужно участвовать в выборах. Это все связанные вещи. Но я считаю, что люстрация, то есть запрет занимать определенные должности, должен относиться только к работникам спецслужб. Это не плохие люди. Просто в силу специфики работы у них искаженное мировоззрение. Мы видим на примере Путина, что оно не позволяет проводить правильную политику. То же самое наблюдается и у его окружения. Такие люди, по моему представлению, не должны заниматься формированием политического курса. Только в этом смысле я и представляю себе люстрацию. А не то, что мы всех осудим и пересудим. Некоторые из людей в нынешнем правительстве вполне нормальны. Они не могут не понимать, что своими действиями не только поддерживают нынешний режим, но и идут на сделку с совестью.

Беседовала Софья Мохова