"В России нет закона, чтобы задерживать уличных музыкантов"

Зима — не сезон для уличных музыкантов. Но играть приходится круглый год. Жизнь уличного артиста сурова: холода, полицейские рейды (иногда и штрафы), постоянная смена дислокации, дележка территории с «коллегами», да еще и экономический кризис. Кто и почему выходит играть на улицу, может ли такое выступление стать стартом карьеры? Кто такие аскеры и зачем они нужны музыкантам? Почему в Петербурге постоянно поют Цоя? Об этом "Росбалту" в рамках проекта "Петербургский авангард" рассказал «человек-оркестр», музыкант Михаил Каретко.

- В чем разница между клубными, стадионными и уличными музыкантами?

— По большому счету музыка и там, и там действует одинаково. Разница в том, что на улице работают часто менее профессиональные музыканты. Хорошие музыканты тоже встречаются, особенно в тяжелые дни, но в целом их уровень все равно ниже.

- А где вам больше нравится выступать: на улице или в клубе?

— Конечно, в клубе. Выйдите на улицу — там такая гадость...

- Ну, летом-то нормально.

— А играть приходится круглый год! Да и летом всякое бывает.

- Когда холодно, как много уличных музыкантов отправляются играть по клубам и ресторанам?

— Я не знаю, куда именно они отправляются, но куда-то точно уходят. Процентов 5-10 остаются играть круглый год, их всех я в принципе знаю. Некоторые пытаются нырять в метро. А в ресторанах зимой и летом играют одни и те же музыканты.

- Насчет метро — полиция не гоняет музыкантов оттуда?

— По правилам метрополитена там играть запрещено. «Договариваться» не получается: 10-15 лет такое еще было возможно, теперь уже нет. Бывает, некоторым работникам метро все равно. Сейчас создали специальную службу, которая отлавливает торговцев и музыкантов. После 22:00 вроде бы разрешают играть, то есть на пару часов можно появиться в переходе. Сам я в метро не играл уже много лет.

- Почему вы вышли играть на улицу?

— Кончились деньги.

- Как вам пришла идея стать «человеком-оркестром»? Наверняка на это ушло много сил и времени.

— Сама идея появилась в Хельсинки. Там познакомился с музыкантом — он по происхождению русский, но по гражданству канадец. В Канаде на тот момент было запрещено играть, были большие штрафы за игру на улице. И он ездил по Европе с большим барабаном на спине, губной гармошкой и гитарой. Пел кантри. Я в тот момент еще играл на флейте, потом — с индейцами в группе на духовых. Как-то у одного музыканта из нашей группы я посмотрел видео, где он играет на гитаре и сампоньо на держателе. Потом несколько раз видел их традиционный способ: зажимать под мышкой флейту и играть параллельно на другом инструменте. Подумал: почему бы и нет? Избыток энергии у меня всегда был, даже когда я играл на духовых.

Сначала попробовал одновременно играть на флейте и гитаре, потом довольно быстро соединил их с барабаном. И так много лет играл в акустике, в основном в Финляндии. Потом стал переходить на электричество, ведь у флейты нет собственного резонатора, как у рояля или скрипки. Приходится делать подзвучку. В зале, где есть отражение или эхо, флейта звучит хорошо, а просто на улице — совсем плохо, потому что нет эха. Изначально подзвучка была именно для эха флейты.

Где-то полтора года назад я взялся за хай-хэт, хотя первоначально думал, что мне не хватит внимания. Потом посмотрел на пару человек: один из Германии, двое из Америки. У них ударные установки довольно сложного вида, и я решил создать нечто подобное, но большей функциональности. Сейчас играю на этом всем. Конечно, первоначально нужно уметь играть на каждом инструменте по отдельности. В принципе, когда разучиваешь тему, даже если знаешь ее на одном и другом инструменте, для синхронизации нужны отдельные репетиции. Трудно сказать, сколько времени это все заняло — сколько-то… лет.

- Вы заменяете собой целую музыкальную группу. Нет желания снова играть в коллективе?

— Вот именно от работы в коллективе и возникает мысль все играть самому. Потому что один играет так, другой — эдак, а ты тихо бесишься, потому что тебя не устраивает. Либо уровень звука, либо какие-то акценты в музыке. Если в оркестре дирижер машет палкой (одному — погромче, другому — потише), то в группе нет такого руководителя, просто все примерно договорились, как играть. Есть профессиональные музыканты, к которым претензий вообще не бывает. Постепенно, когда в музыке варишься все дольше, неудовлетворенность качеством звука переходит на физиологию — когда слышишь фальшивый звук, начинает тошнить. Вот из-за этой тошноты я и решил делать все сам. Потому что сам сыграешь все, как хочешь, а если не все, то по крайней мере сам же и исправишь.

- Как часто в вашем «оркестре» что-то меняется?

— Иногда меняется. Инструменты я ищу в Интернете, там же сейчас все есть. Что-то нахожу у местных поставщиков, что-то заказываю за границей. Например, флейта, на которой я играю, — называется сампоньо «Мальта» — делается из специального тростника, 98% которого растет в Боливии. Поэтому самые лучшие инструменты, естественно, боливийские. И интернет-магазин тоже боливийский.

Во времена, когда Интернет еще не развился, пробовали делать сами. Познакомились со сторожами Ботанического сада, но оказалось, что там не растут подходящие виды тростника. Ведь это очень специфический материал, он должен хорошо резонировать, а какая-нибудь бамбучина из-за толстых стенок не будет звучать совершенно.

- Бывали ли у вас проблемы с полицией или неблагодарными слушателями?

— Да, довольно много. Раньше ситуация была немного другая. До 2000-х годов, в голодные времена, когда уличная музыка только возникла, я еще не участвовал в этом деле, но мне рассказывали, что «зашибали немеренные бабки». Потом уличных музыкантов стало много, бандиты все еще оставались. Я тогда только начинал играть в метро на флейте. Ко мне раз десять, наверное, подходили эти «черные кожаные куртки», говорили: «Отдавай деньги». И я начинал фантазировать что-то про мафиозного босса, который меня прикрывает, заливал уши, и мне удалось ни разу за несколько лет никому не отдать денег. Но бывали, конечно, очень опасные ситуации.

Сейчас такого нет, все «черные куртки» пропали, а их место заняли те, кто их подавил, — мундиры. Это была следующая фаза, когда бандиты пропали, а милиционеры стали брать взятки. Но это тоже было давно. Потом были сокращения в полиции и увеличение зарплат, они стали бояться брать взятки, потому что рост по службе дороже. Но с тех пор не возникало никакого законодательного решения по уличным музыкантам. Вот и получается, что нет четкого распоряжения, что запрещено, а что — разрешено играть, все решается на уровне начальника районного отделения полиции. Если он благосклонен, то разрешает на своей территории играть музыкантам. Если ему не нравится то, что они играют, дает распоряжение выгонять. Знаю, что недавно у Спаса-на-Крови не просто прогнали музыканта, а отобрали у него инструменты. Сказали, чтобы забирал через суд, а если суда не будет, то через два месяца.

Последний раз меня самого забрали (не скажу, на какой станции), еле поместился со всеми инструментами, привезли в участок, говорят: давайте оформлять. Два часа оформляли. Отпечатки рук и ног, дали в руки табличку, сделали фото, как в американских фильмах, в фас и в профиль. Чувствовал себя как какой-то зек. Спрашивают: паспорт есть? Отвечаю, что дома лежит, чтобы не потерять. Говорят: какое нарушение оформлять? Пошли у начальника узнавать, какое нарушение... Напишите «находился без документов». Сказали оставить в залог инструменты и ехать за паспортом. Съездил — посмотрели и отпустили. То есть законодательной причины для задержания уличных музыкантов нет.

В Москве все суровее. Там для борьбы с оппозиционными партиями придумали этот закон о несанкционированных демонстрациях.

- Этот закон федеральный, на Петербург тоже распространяется...

— Значит в Москве этот вопрос стоит острее. Потому что там Кремль. Кстати, одна из причин, по которой я уже много лет не играю на Невском, — потому что там ездит начальство. Помню, когда губернатором была Валентина Матвиенко, я еще играл на Невском, и полиция стала меня выгонять. Оказалось, что на какой-то праздник, кажется на 9 мая, Валентина Ивановна ехала по Невскому и увидела музыканта. Сказала: «Чтобы этого в моем городе не было!». Такое вот право феодалов — распоряжение было устным, но его исполняла абсолютно вся администрация Центрального района.

Насчет полиции в принципе многосторонняя тема. Например, если уличный музыкант встанет играть у торгового центра, то его прогонит охрана центра, и полиция уже ни при чем. В этом случае надо договариваться с генеральным директором ТЦ. На Невском, возле Гостиного двора, есть территория кукольного театра. Договорился с его администрацией, играю там, вдруг приехали полицейские. Говорю: это территория театра, мне разрешили. На что стражи порядка сказали, что «тут везде наша территория». Знаете, как «это наша корова, и мы ее доим». В общем, вопрос территории довольно остро стоит.

- Должен ли быть «кодекс чести» у уличного музыканта? Иногда они ведут себя слишком навязчиво — сопровождающие их товарищи чуть ли не в карман залезают.

— На языке уличной музыки это называется «аскер» — человек, который ходит с музыкантом, носится вокруг и выпрашивает деньги. В группе уличных музыкантов «ВКонтакте» целые дискуссии о том, хорошо это или плохо, много десятков страниц. Как я понял, в основном это любят «цоевщики» (которые играют Цоя). У тех, кто играет классическую музыку, я в жизни не видел аскеров. Три четверти или две трети музыкантов в целом против аскеров. Ну а сами аскеры, соответственно, «за». Есть даже объявления «аскер ищет музыканта». Это стало целой профессией. Как я к этому отношусь? У меня никогда не было аскеров, мне они не нужны. По-моему, это некрасиво и неприлично, о чем я в этих дискуссиях всегда и писал. У всех свое мнение. Но есть один юридический момент: если игру на музыкальном инструменте нельзя подвести под нарушение закона, то попрошайничество и явное вымогание денег — это статья.

- То есть та же полиция не может арестовать музыканта, а аскера — может?

— Может и обязана!

- Кажется, что уличные музыканты играют в одних и тех же местах. Или они все-таки «мигрируют»?

— В одном и том же месте выступают, как правило, приезжие, которые вообще не знают города и начинают играть в том единственном месте, которое нашли. Либо бывает, что человек первый раз вышел на улицу, наткнулся на хорошее место и ходит туда каждый день. Но бывалые уличные музыканты никогда не играют чаще одного раза в неделю в одном и том же месте. Это очень плохой тон — надоедать местным жителям, торговым точкам. Люди, которые там постоянно ходят, тоже не будут платить каждый день. Они должны соскучиться по тебе.

- Многие музыканты приезжают в Петербург на лето, поиграть в сезон. Есть какое-то разделение территории между местными и «понаехавшими»?

— Никакого четкого разделения нет — музыканты и все. Когда места для игры ограничены, а музыкантов много и они «сталкиваются лбами», то в какой-то момент говорят: слушай, Вася, давай я здесь буду в понедельник играть, а ты — во вторник? Они договорились, но потом приезжает музыкант, допустим, из Москвы. И ему приходится объяснять: мы с Петей здесь играем по таким-то дням, возьми себе другой день. Это просто для самоорганизации, чтобы не кататься зря туда-сюда. Если местные музыканты постоянно играют в каком-то месте, то у них есть моральное преимущество урегулировать этот процесс.

Продолжение интервью читайте здесь.

Беседовала Анастасия Семенович

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга

Обзор, посвященный уличным музыкантам Петербурга, смотрите здесь.