«Донбасский синдром» неизбежен

СМИ все чаще сообщают о том, что в России по подозрению в совершении преступлений задерживают ополченцев, вернувшихся из зоны боевых действий в Донбассе. Как правило, проблемы с законом у военнослужащих, прибывших из самопровозглашенных ЛНР и ДНР, возникают в двух столицах — Москве и Петербурге. Характер преступлений разный — крупное экономическое мошенничество, разбой, хранение оружия и боеприпасов и т. д.

В одном из московских СИЗО находится старший лейтенант вооруженных сил ДНР, житель Макеевки Александр Костин. Он был задержан по запросу украинской стороны, обвинившей его в разбое. В столице поместили под домашний арест командира воздушной разведки вооруженных сил ДНР Дмитрия Лысаковского. Он обвиняется в попытке рейдерского захвата одного из столичных зданий. В марте в Петербурге задержали экс-министра обороны самопровозглашенной ЛНР Олега Бугрова. Он подозревается в поставке некондиционных и контрафактных труб для компании, специализирующейся на перевалке нефтепродуктов порту Усть-Луга. Зимой был задержан гражданин Украины по фамилии Щелок — у него при себе оказалось удостоверение ополченца ДНР. По данным полиции, мужчина вместе с еще одним ополченцем на Украине участвовал в налете на частный участок в поселке Александровская Пушкинского района.

Ну и, наконец, последний случай был зафиксирован под Гатчиной — там задержали бойца танкового батальона «Август», командира взвода минеров ЛНР Алексея Степана. При себе у него обнаружили 200 грамм тротила, осколочную гранату и пистолет.

Сразу оговоримся, что воевать на Украину люди отправляются по разным причинам. Кто-то полностью разделяет позиции ополченцев и хочет «бороться за правое дело», кому-то хочется заработать денег, кому-то — просто погрузиться в военную жизнь. Но есть и те, кто просто жаждет насилия и убийств. Последние, вкусив крови, могут захотеть повторения военных сценариев в мирной жизни.

Эксперты признают: говорить о том, что криминальная обстановка в стране неизбежно ухудшится, можно было уже тогда, когда первые ополченцы-добровольцы отправились в Донбасс. Самопровозглашенные ЛНР И ДНР сегодня представляют собой «черную дыру», из которой оружие поступает и на территорию Украины, и на территорию России. Проконтролировать этот поток просто невозможно. Зону боевых действий люди покидают со всем, что может стрелять и взрываться — автоматы и пистолеты, патроны к ним, ракетницы, гранатометы, штык-ножи, гранаты. Вывезти с территории Донбасса можно все, что туда завозится, а завозится туда многое. Мало кто может с легким сердцем расстаться с трофеем, то есть не просто с оружием, а тем, что было захвачено у врага в бою. И речь идет не о банальных сувенирах. Человеку, который повоевал, чрезвычайно сложно, даже зачастую кажется невозможно расстаться с оружием.

Кроме этого, люди с войны возвращаются с психологическими травмами. Уже сегодня говорят о том, что вслед за «афганским» и «чеченским» синдромами грядет «донбасский». При этом адаптироваться в мирной жизни «донбасским» будет гораздо труднее, чем «чеченским» и «афганцам». Каких-либо специализированных программ по психологической реабилитации военнослужащих в РФ не существовало и в предыдущие годы. В военном конфликте на территории Украины страна официально не участвует, следовательно, власти и вовсе имеют полное право закрыть глаза на проблему посттравматического стрессового расстройства.

Так, ветеран военных конфликтов, политический деятель, журналист, экс-депутат ЗакСа Петербурга Сергей Гуляев считает, что в скором времени многие военные с территорий непризнанных республик ДНР и ЛНР могут переместиться в Россию и привезти сюда оружие, что вызовет всплеск преступности.

«В батальонах так называемых ополченцев существует неконтролируемый поток оружия. Каждому сразу дают „ствол“, по ходу они получают новое вооружение, а старое не сдают. Учета никакого нет. Что уж говорить об оружии, которое остается после боев. Таким образом на руках у бойцов оказывается несколько „стволов“. Часть этого оружия перетечет или уже перетекла на территорию РФ. В этом смысле минер в Ленобласти — только первая ласточка, такие эксцессы еще будут. Те, кто почувствовал запах крови и пороха, зачастую не могут остановиться, они захотят устроить Донбасс здесь. Этих ребят наверняка будут использовать в разборках, бизнес-конфликтах, при организации заказных убийств. Но мы сами породили эту гидру, сами открыли ящик Пандоры, нам теперь и расхлебывать. Остановить этих людей гораздо сложнее, чем мобилизовать», — заключил Гуляев.

«Солдатские матери Санкт-Петербурга» говорят о том, что число обращений о помощи в их организации от людей, повоевавших на Украине, растет. При этом к «матерям», как правило, идут в последнюю очередь, когда уже больше помощи ждать неоткуда. Случаи самые разные.

Как рассказала председатель организации Элла Полякова, есть, например, «бывший клиент», то есть военнослужащий, который в прошлом пострадал от неуставных отношений. Он стал активно ездить в Донбасс, где чувствует себя героем. Найти в гражданской жизни себя не может. В город приезжает только в отпуск.

Или в организацию обратился уже взрослый человек, который также приехал из зоны боевых действий. На Украину его завербовали из Костромы, где он работал охранником. Ради поездки мужчина бросил семью. Вернулся с ранением и начал «качать права» — требовать себе особых медицинских услуг, которые ему никто предоставить не может. В итоге он нашел занятие по душе — стал вербовать людей в Донбасс.

«Это жуткие истории. Люди возвращаются травмированными психически и с физическими увечьями. У них совершенно непонятные амбиции. А ведь люди, по которым прокатилось колесо насилия, порой становятся очень страшными. У нас же до сих пор в документах даже не применяется понятие „посттравматическое расстройство“. А раз такого понятия нет, то проблем в армии, насилия тоже нет. А возьмем в пример тех же военных психологов, которые должны оказывать помощь. Они, наоборот, внушают военнослужащему, что он должен терпеть. Ни о какой реабилитации речи не идет», — рассказала Полякова.

Правозащитник отметила, что вопрос психологической реабилитации военнослужащих в США стал решаться после Вьетнамской войны. Причем его поставили вернувшиеся с войны ветераны, которым удалось объединиться. В России же никто этими проблемами серьезно не занимался.

Военный психолог, полковник, ветеран боевых действий, эксперт ЮНЕСКО по программам «Дети Чечни» и «Дети Беслана» Алексей Захаров согласен с тем, что вопрос психологической реабилитации надо решать однозначно. В стране сегодня нет серьезных реабилитационных центров для военных. Исключением является разве что расположенный в Химках госпиталь им. А. А. Вишневского Минобороны России. Хороших специалистов на всю страну насчитывается не более 50 человек, да и то практикуют они только в крупных городах. Ситуация с Донбассом при этом стоит особняком. Ополченцы — это граждане России, которые приняли решение поехать на Украину самостоятельно. Их проблемы со здоровьем — это проблемы личного характера. Обращаться за помощью они вынуждены индивидуально.

«Человеку, который пришел с войны, расстаться с оружием чрезвычайно сложно. Свою роль играет фактор опасности, ее постоянного присутствия. И при этом иногда герой войны может быть не воспринимаем в гражданском обществе. Что такое для человека, который недавно чувствовал себя героем, был уверен в своей правоте, услышать фразу: „А я тебя туда не посылал“? Почему после завершения Великой Отечественной войны процесс реабилитации проходил довольно быстро? Отвоевавшие свое люди чувствовали себя своими. В обществе было понимание войны», — считает Захаров.

У самих людей, повоевавших в Донбассе, не такой взгляд на ситуацию. Руководитель движения «Интербригады» Сергей Фомченков, занимающийся отправкой российских добровольцев в Донбасс, посоветовал не делать громких заявлений о том, что все, кто возвращаются с Востока Украины, обязательно имеют психологические травмы и являются асоциальными элементами.

«Я таких людей не встречал. Говорить о том, что в Донбасс едут абсолютно неподготовленные люди, в том числе и в психологическом плане, нельзя. Все мотивированы, все знают, зачем едут», — рассказал Фомченков. Единственной проблемой, по его мнению, является то, что ополченцы по возвращении на родину не могут рассчитывать на помощь властей, например, получить те же льготы, которые положены участникам боевых действий в Чечне.