«Компромисс на Юго-Востоке Украины вряд ли возможен»

О том, что лежит в основе конфликта России и Украины и почему его так сложно разрешить, в интервью «Росбалту» рассуждает доктор социологических наук, профессор факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ) Зинаида Сикевич.

- Зинаида Васильевна, недавно вы выступили в Праге с лекцией, изложив свое видение ситуации на Украине. Знаю, что на лекцию пришли многие русские и украинцы, живущие в чешской столице. По вашим ощущениям, насколько далеко разошлись в оценке украинских событий жители России и Украины?

- Я бы назвала это даже не расхождением, а полной противоположностью оценок. Формирование недвусмысленного образа «врага» стало следствием информационных войн, которые начались в украинских и российских СМИ еще с зимы 2013 года в связи со взаимоисключающей интерпретацией киевского майдана.

Однако в случае с Украиной образ «врага» - это вовсе не следствие исключительно «майданной» риторики. Этот образ целенаправленно формировался усилиями большей части гуманитарной «интеллигенции» все 23 года независимости украинского государства и, прежде всего, средствами исторического образования и воспитания в школах. Далеко не случайно, что наиболее радикально настроена, кроме выходцев с западной Украины, молодежь – студенты и недавние школьники, которым господин учитель доходчиво объяснил, кто виноват во всех бедах «неньки» Украины. Всмотритесь в лица большинства рядовых членов «Правого сектора» или Национальной гвардии, наводящей ужас на жителей Донбасса - это обманутые мальчишки, которые мне невольно напоминают таких же мальчишек из «Гитлерюгенда», бессмысленно и бесславно умиравших в 1945 году за своего обожаемого фюрера.

Я не случайно столь подробно остановилась именно на этой стороне украинского национал-радикализма, так как основная когорта ненавистников России и русских – молодое поколение, а, следовательно, будущее Украины.

Теперь о Праге и моем выступлении. Меня, надо сказать, совершенно поразило, насколько оказались включенными в борьбу идей русские и украинцы, покинувшие свои страны и удобно «встроившиеся» в образ жизни стабильной и тихой Чехии. Временами создавалось впечатление, что слушатели, забыв обо мне, набросятся друг на друга с кулаками.

Вот два конкретных факта. Молодая русская женщина, родом из Черновцов, замужем за украинцем, буквально с пеной у рта говорила о том, что прервала всякие контакты со своим отцом – «пособником террористов», живущим в Омске - после того, как он сказал ей по скайпу, что, будь он помоложе, поехал бы на Донбасс и помог дончанам бороться за свою свободу. Ее ровесница, родом из Донецка, заявила, что они жили 20 лет под украинской оккупацией, и лично она бы душила бандеровцев собственными руками.

Я не случайно привела эти, на первый взгляд, частные эпизоды. Обратите внимание на то, что обе они, хоть и живут в благополучной и толерантной Праге, повели себя при обсуждении «украинского вопроса» как разъяренные античные фурии.

- Вы, насколько я знаю, считаете, что каждый народ, каждая этническая общность имеют право на сохранение своего пространства, менталитета, имеют право защищаться от инокультурных вторжений - и это ничуть не менее важное право, чем любое другое право личности?

- Так считаю не только я, но и ряд международно-правовых документов.

Международное право признает три основных формы реализации права на самоопределение, закрепленные в 1960 году резолюцией Генеральной ассамблеи ООН 1541 (XV):

1. Превращение «несамоуправляющейся территории» в суверенное независимое государство. Этот статус имеют - правда, только de facto, но не de jure - Абхазия и Южная Осетия. Этот же статус, признанный большинством западных стран, приобрело Косово, ставшее, вне всякого сомнения, правовым прецедентом.

2. Свободное объединение с независимым государством. Этого статуса добился Крым, пожелавший войти в состав РФ на правах ее субъекта – республики.

3. Слияние с независимым государством. Эта форма права народа на самоопределение после длительного силового конфликта сегодня реализована Нагорным Карабахом, вышедшим из состава Азербайджана и «влившимся» в Армению.

Аналогично интерпретируется право народа на самоопределение в Африканской хартии прав человека, вступившей в силу в 1986 году, и в резолюции Всемирной конференции по правам человека, принятой в июне 1993 года, причем в контексте основных прав человека.

Возникает вопрос: в чем же состоит сложность самоопределения, если международно-правовые документы это самоопределение допускают?

На первый взгляд, все абсолютно ясно и не допускает двусмысленной трактовки. Однако нельзя забывать и о принципе территориальной целостности, не менее солидно подкрепленном международно-правовыми документами.

Термин «территориальная целостность государств» вошел в обиход международных отношений с принятием Генеральной ассамблеей ООН в 1970 году резолюции 2625 (ХХV), содержащей декларацию принципов международного права, касающихся межгосударственных отношений в соответствии с уставом ООН и подписанием заключительного акта Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Участники этого совещания подтвердили недопущение пересмотра границ, установленных в результате Второй мировой войны.

Очевидно, что эти два принципа – право народа на самоопределение и гарантия территориальной целостности государств - являются взаимоисключающими. Существует точка зрения, что второй принцип направлен против внешней агрессии и не подразумевает сецессию, инициированную «внутренним импульсом», в частности, стремлением к независимости какого-либо народа «несамоуправляющейся территории». Однако это мнение – не более чем интерпретация, вряд ли уместная в отношении правового акта.

Известно, что в международном праве нет иерархии принципов, и все они обладают одинаковой международно-правовой силой. Таким образом, в интерпретации действий, направленных на реализацию права на самоопределение, действует вовсе не правовая норма, а «политическая целесообразность», которая и определяет приоритетность первого или второго принципа. Уязвимость такого подхода очевидна, именно она и провоцирует народ, стремящийся к самоопределению, прибегать к вооруженной борьбе, чтобы утвердить свое право силой оружия.

Что же касается непосредственного ответа на ваш вопрос, то, действительно, я рассматриваю отказ в праве народа на самоопределение в контексте нарушении прав человека.

- Право на сохранение этнического пространства не отрегулировано на уровне международных законов. Возможно, стоило бы переосмыслить и прописать некоторые положения, гарантирующие крупным этническим группам право на создание самостоятельных государственных образований, если они на этом настаивают? Есть ведь проблемы, не решающиеся веками – баски, курды, уйгуры… Да и на территории Европы некоторые народы дорого заплатили за свою независимость – взять тех же ирландцев.

- Полностью разделяю вашу точку зрения. Правовой акт, который можно трактовать как кому заблагорассудится (чаще всего тому, кто сильнее других), неизбежно приводит к ситуации, сходной с Косово, Крымом или сегодня с Донецкой и Луганской народными республиками, также пытающимися самоопределиться.

- А как быть, когда внутри одной страны живет большое сообщество людей, тяготеющих к культуре и менталитету другой страны? Что, собственно, и происходит сегодня в Донбассе… Считаете ли вы, что такие сообщества должны иметь право сами определять, в каком государстве им жить?

- Да, если не найден компромисс. А чаще всего он невозможен в силу радикальных позиций обеих сторон — тогда конфликт «замораживается», как это произошло в случае с Нагорным Карабахом, Абхазией или Приднестровской республикой.

На мой взгляд, сегодня компромисс вряд ли возможен и на Юго-Востоке Украины – слишком много крови пролито с обеих сторон. Ожесточение не способствует переговорам. Между тем, компромисс был возможен, если бы еще до донецкого и луганского референдумов центральная власть выступила с инициативой переговоров по федерализации украинского государства.

Надо понимать, что ситуация в Новороссии совершенно иная, чем в Крыму, где всегда в силу исторических причин («несправедливость», с точки зрения доминирующего русского населения, передачи Крыма в состав сначала УССР, а потом и независимой Украины) преобладало без преувеличения страстное желание вернуться в «лоно» России.

На Юго-Востоке, во-первых, украинцев - правда, русскоязычных, но все же украинцев - даже несколько больше, чем русских; во-вторых, оказавшись в составе УССР уже в 1920-е годы, они привыкли жить в составе этой сначала союзной республики, а потом и вновь образованного государства.

Могу предположить, что, не случись антироссийская радикализация киевского майдана, осеняемая портретами Бандеры и Шухевича, Юго-Восток, несмотря на некоторое недовольство насильственной украинизацией, продолжал бы жить частными интересами простого обывателя - если не придавать этому слову традиционно негативного смысла.

Политизация массового сознания на Юго-Востоке и непримиримость в отношении к Киеву стали следствием его же собственного пренебрежения к специфике этого региона, которое переросло в насилие.

- Другой пример – Косово. Еще совсем недавно большинство там было сербским, но ситуация поменялась - и вот большинство уже албанское. А ведь история-то у края сербская, и исторически это родина сербов. Должны ли учитываться такие реалии, или все же судить надо по сегодняшнему положению дел?

- За преобладание несербского населения в этом регионе сербы должны благодарить своего прежнего вождя Иосипа Броза Тито, который после окончания второй мировой войны пригласил осваивать опустевший в результате ожесточенных боев край Косово и Метохию южных соседей – албанцев, готовых вместе с сербами строить социалистическую Югославию. На волне послевоенной эйфории и деклараций о дружбе народов это решение казалось естественным, эффективным в экономическом отношении - словом, в духе времени. К чему это приведет спустя полвека, никто не предугадывал.

Рискну предположить, что, если бы Хрущев 60 лет назад предполагал, к чему приведет передача Крыма в состав УССР, он вряд ли бы решился на столь «щедрый» подарок.

Что же касается исторического аспекта претензий на самоопределение, то они по меньшей мере дискуссионны и никак не оговорены в международно-правовом отношении. Как далеко в историю надо заглядывать? Какой век является точкой отсчета? Ведь несколько сот лет назад Каталония и Шотландия, которые осенью собираются проводить референдумы о своей независимости, были суверенными государствами, Канада принадлежала Франции, Корсика – Неаполитанскому королевству и т.п. Известно, что в Квебеке и на Корсике растет число сторонников самоопределения этих регионов.

Думаю, что в этом причина в целом негативного отношения международных организаций к массовому самоопределению народов. Страх перед тем, что современное государственно-политическое устройство мира рассыплется как карточный домик.

Что же касается постсоветского пространства, то корень фактически всех этнических конфликтов на этой территории – результат разделения СССР по границам союзных республик без учета того, что эти границы в свое время были установлены большевиками абсолютно волюнтаристским образом, без учета этнодемографических реалий, а исходя из политической целесообразности «момента». В состав УССР, в частности, попала часть Новороссии - промышленный Донбасс, для увеличения численности «рабочего класса» в этой республике, с преимущественно сельским населением.

- Вы, как специалист по этнической психологии, видите разницу менталитетов украинцев и русских? Если да, можно ли предполагать, что она усугубится после нынешних событий?

- Отвечая на этот вопрос, снова придется обратиться к истории.

Конструирование общеукраинской нации началось с обоснования и попытки претворения в жизнь задачи по отмежеванию от образа Российской империи или СССР. Как и во многих бывших советских республиках, столкнувшихся с проблемой национального самоопределения, на Украине первым делом была проведена работа по замене тех исторических сюжетов, где украинская идентичность ставилась под сомнение. В ход пошла пропаганда идей о собственном, украинском пути развития, предопределенным историей страны, главными вехами которой теперь стали принятие наследия Киевской Руси и различные освободительные движения.

Практически во всех современных украинских источниках формирование единой украинской нации производится через использование образа «внешнего врага» (что также является вполне типичной концепцией объединения). В них особо подчеркивается, что украинская нация формировалась не благодаря, а вопреки ее нахождению в составе империй – Великого княжества Литовского, Речи Посполитой, Российской империи и СССР. Примечательно, что православная и родственная Россия ставится в один ряд с католической Польшей, с которой первые «украинские государственники» - запорожские казаки - чаще всего и воевали. В целом, неприятие русской истории Украины и культивирование русофобии в большой мере носят характер национальной политики.

В составе современной Украины отчетливо выделяются две основных части. Это «Старая Украина», состоящая из земель севера, запада и центра страны, с древности заселенных славянами, где возникло ядро Древнерусского государства. Исторически она включает Галичину, Буковину, Волынь, Подолье, Полесье (с Киевом) и Малороссию. Эта часть все больше проникается идеями радикальной «самостийности», что, конечно, не означает поддержку этих лозунгов всеми жителями региона. К юго-восточной или «Новой Украине» относятся земли степной зоны востока и юга страны, освоение которых началось не ранее семнадцатого века. Это Слобожанщина, Донбасс, Приднепровье, Новороссия и до недавнего времени Крым. Из этой части страны вытравить исторически сложившееся чувство единения с Россией можно только массовым насилием и репрессиями.

- А что насчет России — идет ли у нас формирование общероссийского менталитета, вбирающего в себя особенности разных народов, живущих на российской территории? И если да, могли бы вы назвать какие-то его черты?

- Хотелось бы ответить — да. Но не хочется кривить душой. Бесспорно, формирование общероссийского менталитета – это важнейшая скрепа российского государства, предполагающая, что общероссийское «согражданство» значимее, чем этническая принадлежность.

К сожалению, пока данные исследований показывают, что этническое устойчиво доминирует над общенациональным, как бы ни клялись в обратном многие руководители национальных республик РФ.

Проблема в том, что общенациональный менталитет – это конструкт, который бережно и продуманно выстраивается на основе толерантности и взаимного уважения, а этническое самосознание получается как бы само по себе, прорастая из родного, «материнского» языка, традиций, семейного воспитания.

Оказался колоссом на глиняных ногах даже советский менталитет, который любовно растили 70 лет, а росточек общероссийского менталитета пока еще слаб, плохо укореняется.

Но это проблема не только России, а любого полиэтничного и поликультурного государства. Создать полноценный общенациональный менталитет удалось пока что только Швейцарии.

Беседовала Татьяна Чеснокова