Минздрав экономит на смертельно больных

Заместитель главного трансплантолога Санкт-Петербурга, заведующий лабораторией экспериментальной хирургии НИЦ ПСПбГМУ имени академика И.П. Павлова Дмитрий Суслов встретился с репортером «Росбалта», чтобы рассказать о проблеме, которая касается 10-15 тысяч россиян, балансирующих между жизнью и смертью.

Речь идет о пациентах трансплантологических центров, которые, отстояв многолетние очереди, пройдя через дорогостоящие и опасные операции, ценой невероятных усилий заполучив донорский орган, могут лишиться его только потому, что чиновники Минздрава начали лоббировать дешевые аналоги жизненно важных для реципиентов лекарств.

- В России живут примерно 15 тысяч граждан, получивших органы от доноров. Чтобы пересаженный орган не отторгался, сразу после операции больному назначают иммуносупрессивную терапию - такролимус и циклоспорин. Особенностью этих лекарственных средств является очень узкий диапазон между терапевтическими и токсическими концентрациями. То есть, если недодать пациенту какой-то из препаратов, донорский материал не приживется, а если переборщить с дозой – велик риск тяжелого инфекционного осложнения. Так вот, замена оригинальных препаратов на дешевые аналоги повышает риск осложнений в несколько раз.

- Кто несет ответственность за результат лечения?

- Ответственность за пациента всегда несет лечащий врач. Однако последние три года российский врач-трансплантолог вынужден руководствоваться не своей схемой лечения и назначенными в соответствии с ней препаратами, а выбором неизвестного столичного чиновника, который, сидя у себя в Москве, решает, по какой схеме должны лечиться пациенты в Петербурге или Владивостоке.

- Каков мотив действий чиновников – попытка сэкономить бюджет, продвижение новых препаратов, желание извести дорогостоящих пациентов?

- Разумеется, декларируется необходимость экономии средств бюджета. Но это липовая экономия. Дженерики, как правило, действительно стоят в 2-3 раза дешевле оригинальных лекарств, однако общая стоимость лечения при их применении может оказаться даже выше. Считайте сами – одна операция по пересадке органа обходится в 800-900 тысяч рублей. Дженерик требует дополнительных затрат на определение концентрации, коррекцию дозировки, регулярные госпитализации больного для дополнительной диагностики, поскольку дженерики очень нестабильны и каждый тип нужно исследовать отдельно. Добавьте сюда стоимость лечения инфекционных осложнений или закономерный финал – отторжение органа. При этом дженерики, которые сейчас используются в России, не проходили испытаний биоэквивалентности на детях, но для лечения детей используются. В принципе, для применения дженериков в России достаточно результатов испытаний где-нибудь в Китае, но я сомневаюсь, что эти результаты достоверны и применимы к нашим гражданам, у которых иной фенотип, иная диета, иной образ жизни. Качество дженериков также вызывает вопросы у специалистов – есть много данных о несоответствии этих препаратов заявленным характеристикам. Так, одни и те же дженерики, поставляемые из Китая или Индии в США, в Израиль и в Россию, имеют разные качественные характеристики.

- У пациентов нет выбора?

- Тут надо понимать драматизм ситуации. Представьте, что вы отец больного ребенка, который, скажем, в результате ДТП потерял почку. Вы смогли попасть в федеральную квоту, смогли найти донора или отдали свою почку, договорились об операции, решили все эти проблемы и вдруг – бац! – здоровье и жизнь вашего ребенка оказываются под вопросом, потому что зависят от сомнительного китайского препарата. Разумеется, вы начинаете покупать качественные оригиналы – так, петербуржцы ездят в за ними в Финляндию. Но это стоит примерно 500 евро ежемесячно. Все ли больные могут позволить себе такие расходы?

- Что надо сделать, чтобы решить проблему?

- Закупка препаратов такролимуса и циклоспорина в соответствии с их торговыми наименованиями позволит снять все вопросы. При этом еще 29 июня этого года президент Владимир Путин дал правительству поручение № Пр-1406 принять исчерпывающие меры по вопросам регулирования закупок лекарственных средств, включая разработку перечня лекарственных препаратов, в отношении которых допускается размещение заказа по их торговым наименованиям. Но правительство не торопится выполнять это поручение. И я начинаю подозревать нежелание чиновников Минздрава отказываться от азиатских дженериков. Возможно, у чиновников есть какие-то обязательства перед фармацевтическими корпорациями, и продвижение дешевых аналогов на российский рынок было оплачено заинтересованными коммерсантами.

- Получается, Петербург без Москвы не сможет вылечить своих пациентов?

- Знаете, это уже политическая проблема получается – все наши налоги уходят в Москву. И в Москве чиновники решают, как нам следует лечить пациентов, исходя из своих, зачастую сомнительных представлений об этом. Эта ненужная централизация страны, такое наследие Первой империи, наследие Золотой орды, когда элита была занята исключительно откатами и распилом бюджета, а не реальным решением стоящих перед страной задач. Ведь как московские князья получали ярлыки на княжение? Да они просто знали, кому и сколько надо занести в Орде. Вот с тех пор нас и ест поедом эта азиатчина, с тех пор и разъедает Россию коррупция. И сказывается это даже в таких специфических областях, как трансплантология.

- Может, есть хоть чему-то радоваться, какие-то успехи?

- Да, конечно. Например, Петербург решил проблему высокой смертности от черепно-мозговых травм (ЧМТ) – сейчас этот показатель не превышает 1,5%, что на уровне мировых стандартов. Раньше даже в лучших больницах врачи не могли ставить верные диагнозы, не было томографов. Сейчас они есть во всех медицинских центрах, спасибо предыдущему руководителю комздрава, нейрохирургу Юрию Щербуку – это его заслуга. Томографы работают круглосуточно, диагнозы ставятся точно и, главное, быстро, в первые часы после ранения, так что когда требуется оперативное вмешательство, оно выполняется – так спасаются тысячи жизней. Еще хорошая практика – открытие сосудистых центров в крупных больницах, но там не все еще отлажено, как надо.

- Почему в России так не развита трансплантология, законы виноваты?

- Умерший человек – это не источник запчастей, как пугают журналисты, но это возможность спасти жизнь другим людям. Тут влияет не один фактор, а множество. Законы у нас нормальные, но сама процедура забора органов организована, как правило, некорректно. Мешает несвоевременная диагностика смерти мозга, у нас не очень хороший уход за умирающими. В принципе проблема в том, что пациенты не получают того наблюдения, которое должны получать. Но это системная проблема – нехватка среднего и низшего медперсонала, реанимационных коек и т.п. Чтобы решить такую проблему, нужна кардинальная реформа всей медицинской отрасли России.

Записал Евгений Зубарев

Видеосюжет можно посмотреть здесь.