Слишком жирно для культуры

Очередной этап позиционной войны Министерства культуры с Российским институтом истории искусств: 18 июня уволена директор института Татьяна Клявина — по решению учредителя, то есть Минкульта. Замминистра Григорий Ивлиев представил сотрудникам Исаакиевской (как называют РИИИ — по имени площади, где располагается особняк графа Зубова, основавшего институт в 1912 году) и. о. директора Ольгу Кох, прежде трудившуюся проректором Университета культуры и искусств (бывший Институт культуры им. Крупской, в просторечии - «кулек»).

На 24 июня назначено очередное собрание коллектива, который Ольгу Кох не принял и собирается бороться. Во-первых, за другую кандидатуру, из своей среды, а также за выборность директора в принципе — как 21 год назад и была избрана Татьяна Клявина. Во-вторых, за переход под эгиду Академии наук, поскольку в соподчинении ей (вместе с Минкультом) институт уже находился некоторую часть своей долгой истории.

Про войну — это я, конечно, сморозил. Ничего себе война: волка с ягненком. Когда читаешь отчеты, заявления сторон, интервью, смотришь видеозаписи собраний, слушаешь свидетельства очевидцев, словом, изучаешь всю эту историю… «Но мы истории не пишем, / А вот о том как в баснях говорят…». Стоит, понимаешь, в козырном месте — на Исаакиевской площади! — дом. Хороший такой объект. Привлекательный ну просто донельзя. И буквально напротив — заразительный пример: Дом Лобанова-Ростовского. Кто сейчас помнит, что официально его оттяпали под нужды Конституционного суда? Теперь там поместится навороченный отель! В общем, «И надобно ж беде случиться, / Что около тех мест голодный рыскал Волк. / Ягненка видит он, на добычу стремится; / Но, делу дать хотя законный вид и толк, / Кричит…» — далее по тексту.

Ивлиева тоже спросили, чем так внезапно провинилась Татьяна Клявина, которую еще в прошлом году министерство отличало и награждало. Он не ответил, лишь улыбался. Ну так что зря спрашивать — ответ ясен: «Досуг мне разбирать вины твои, щенок! / Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».

Литератор Самуил Лурье еще больше десяти лет назад пророчески заметил, что Петербург — выставка-продажа ветхой недвижимости, обремененной жильцами. С тех пор процесс продвинулся: избавились от обременения жильцами — теперь решают проблему обременения организациями. То Военно-медицинская академия чересчур шикарно и притом совершенно бесполезно в рассуждении дивидендов занимает квадратные метры прямо на брегах Невы, то вообще какой-то РИИИ под ногами путается… Не отставать же, ей-богу, Министерству культуры от Министерства обороны!

Тут никого не должно смущать и вводить в заблуждение словечко «культура». При советской власти «на культуру» ссылали партработников, проштрафившихся в более судьбоносных сферах. Исходя из неколебимой уверенности, что, допустим, в тяжелом машиностроении хоть что-то надо петрить, а уж культуру в массы донесет даже самый тупой верный ленинец. Как говорил один герой Александра Вампилова, «кем я только не управлял, чем не заведовал?.. И складом, и баней, и загсом, и рестораном… Одно время был я даже директором кинотеатра».

Теперь вместо верного ленинца в ходу другой эвфемизм — «эффективный менеджер» (что означает «наш человек» или «правильный пацан»), но суть не меняется. На одном из собраний в Зубовском институте авторитетнейший профессор-музыковед Аркадий Климовицкий огласил послужной список Владимира Мединского: «Издательство, рекламный бизнес, руководитель департамента министерства по налогам и сборам, руководитель штаба «Единой России», депутат, снова депутат, и тут возникает репризка — министр культуры. В какой мере это подготовлено вашей биографией?» Из того, что министерство называется — культуры, отнюдь не вытекает автоматически, что работают там люди культуры. И суть конфликта — конечно, не в том, хороша ли представленная институтом концепция развития, или ей все-таки недостает блеска. А в том, что конфликт — между людьми культуры и не-. Старинный. Метафизический. В котором люди культуры, разумеется, не победят. Но хоть сказать-то про это можно?

Дискуссия ведь не о наилучшем употреблении Зубовского особняка (ибо это вопрос недискуссионный - против лома нет приема), а, вообще-то, о смысле жизни. Хотя и здесь спора не получится, поскольку мы делимся не на тех, кто его ищет и кто нашел, а на тех, кому такой поиск необходим, и кому этот вопрос вообще никогда не приходил в голову. Так вот, смысл — лишь духовная деятельность, без нее ты превращаешься в аппарат по осуществлению функционирования желудочно-кишечного тракта. Когда один человек написал, к примеру, «Редеет облаков летучая гряда» и сделался оттого счастлив, а другой прочитал — и тоже почувствовал себя счастливым, их жизнь наполнилась высшим и прекрасным смыслом. И никакие деньги, и никакая власть над себе подобными, и даже последняя, самая навороченная бэха в придачу его не заменят, не откроют калитку в этот мир бесконечной свободы и бесконечного наслаждения.

В Петербурге можно удовлетворить любое, даже самое экзотическое любопытство. Как-то для одного рассуждения понадобилась мне цитата из Песни песней — и я, исходя из контекста, усомнился в точности слова в синодальном переводе Библии. Отправился в Институт востоковедения, там почтенный гебраист снял с полки Ветхий Завет на языке оригинала, нашел соответствующее место — и подтвердил мое подозрение. А для другой статейки нужны были кое-какие сведения насчет устройства человеческого тела — и ученый с кафедры истории медицины Педиатрической академии просто завалил меня потрясающей, невероятной информацией, от Авиценны до Снегирева (имени которого роддом). Когда помогал делать «Пиковую даму» в Латвийской национальной опере, моей настольной книгой стал изданный как раз РГИИ сборник о великом спектакле Мейерхольда - дотошный, исчерпывающий свод всех касающихся этой темы материалов. А когда споспешествовал режиссеру в работе над «Леди Макбет Мценского уезда», тот захотел услышать, как звучит традиционный плач бабы по покойнику, который стилизовал Шостакович, — и удивительный специалист Зубовского института дал мне несколько звуковых файлов, записанных в фольклорных экспедициях.

Это только крошечная часть моего личного опыта. А сколько еще бесценных плодов гуманитарного знания его носители вводят в интеллектуальный оборот, дабы обогащать, питать наши ум и дух? Но их неискупимая вина перед налогоплательщиком, деньги которого они проедают, — в том, что дух не поддается учету и контролю, и нет таких показателей, нет таких книговыдач и человекопосещений, по которым можно обсчитать эффективность использования вложенных средств.

И, кстати, «наши ум и дух» — сколько этих «нас»? А для какого количества homo sapiens слово «питать» означает исключительно «питаться», то есть обеспечивать ту самую работу ЖКТ? Социолог Даниил Дондурей много лет вопиет в пустыне про то, что культура — сфера порождения смыслов, а без смыслов народ и государство погибнут, ибо нефть и газ смыслом быть не могут. Но ведь наслаждение музыкой редеющей гряды облаков — чувство иррациональное, следовательно, неуправляемое. Зачем нам неуправляемые люди, испытывающие иррациональные чувства? Надо, чтобы все понятненько. Так что это… Гуманитарии - на выход!

Дмитрий Циликин

Перейти на страницу автора