Разрушители мифов

В Санкт-Петербурге прошла научная конференция "Русское самосознание и пространство России", организованная "Росбалтом" на площадке Русского географического общества. Около трех десятков политологов, психологов, историков и писателей искали границы и истоки национального самосознания и факторы, влияющие на его формирование. Вывод экспертов неутешителен: русское самосознание находится во власти деструктивных мифов, как воспроизводимых самой нацией, так и насаждаемых извне.

Несмотря на распространенность неблагожелательных мифов о России и русских в мире, большинство из них воспроизводим мы сами, считает один из самых известных исследователей мифов о России профессор МГИМО, а по совместительству депутат Госдумы от "Единой России" и автор книг "Мифы о России" Владимир Мединский. Если спросить самих жителей страны о том, кто такие русские, то скорее всего в ответ получишь стандартный набор стереотипов: дороги, дураки, воруют, пьют. Более того, большинство людей в мыслях сами лишают себя способности к самоуправлению и свободе, ретранслируя цитаты классиков, правда зачастую не точные, а то и вовсе приписываемые им.

Владимир Мединский

В таком самокопании, мы зачастую даже в своих грехах и пороках находим если и "не что-то великое, то экзистенциональное", развила тему профессор социологии СПбГУ Зинаида Сикевич. По ее мнению, нет народа с историей более мифологизированной, чем русские, причем в создании этих мифов преуспели не только мы сами, но и другие страны.

Зинаида Сикевич

Один из главных мифов, будоражащих сегодня общественное мнение, - человек с библейским именем Иосиф и "железным" псевдонимом, до сих пор напускающим ужас на многих жителей страны, Сталин. Но несмотря на то, что часть населения при упоминании об этом человеке пытается чуть ли не перекреститься, у другой, и, по мнению участников конференции, большей части страны, бывший советский диктатор вызывает обратную реакцию. Феномену "ностальгии" по Сталину у современной российской молодежи посвятил доклад ассистент кафедры журналистики НовГУ Дмитрий Асташкин. По мнению исследователя, наряду с попытками заимствовать элементы иностранных культур, в современном российском обществе есть и тенденция возврата к советской модели.

"Причем сталинское время, как и личность самого Сталина, воспринимается как символ этой модели – в силу радикальных отличий от нынешнего состояния РФ", - утверждает Асташкин.

Очень ярко, считает он, это проявляется у наиболее пассионарной части общества – молодежи, в среде которой Сталин и его деятельность мифологизируются, а сам он становится символом нонконформизма, противопоставляется современной культуре и государственному устройству.

По мнению Асташкина, позитивное отношение к Сталину постепенно перестает быть уделом пенсионеров и ветеранов, а становится частью молодежной субкультуры. Упоминание бывшего советского лидера можно встретить в песнях популярных исполнителей, компьютерных играх, нередки обсуждения личности Сталина на интернет-форумах. Более того, в преддверии дня Победы в сети появляются многочисленные "демотиваторы" с изображением "Виссарионыча". Интересно, считает исследователь, что рассуждая о Сталине, молодежь не может опираться на собственные эмоции и воспоминания, так как не застала толком даже советскую власть. А значит, представления о Сталине молодые россияне заимствуют у своей семьи. Реальный Сталин растворился в мифе о советской империи, перестав быть диктатором, а став своеобразным олицетворением жесткого стиля управления и символом порядка и социальной справедливости.

Вывод, к которому приходит Асташкин, понятен: пока государство не предложит иного пути развития, Сталин останется ресурсом для национальной идентичности. Попытка предложить другую платформу для национальной самоидентификации была сделана в 1993 году, принятием новой Конституции, где утверждались "высшие ценности российского государства". Но, по мнению профессора СПбГУ Петра Смирнова, в Конституции РФ 1993 года нет отражения основного национального интереса.

"Во второй статье есть некое демагогическое заявление, утверждающее, что: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства", - напоминает он, поясняя, что логику авторов упомянутой статьи понять трудно, поскольку из ее текста неясно, о каком человеке и о каком гражданине идет речь.

По его словам, если понимать статью буквально, то речь в ней идет о любом человеке и гражданине любой страны, чьи права и свободы обязана защищать РФ. Даже граждан другой страны. При этом можно понимать формулировку статьи и в духе лозунга советского времени, согласно которому в стране все делалось "во имя человека, блага человека".

"В известном анекдоте того времени упоминается представитель одной малой народности, который "видел этого человека"", - говорит Смирнов.

Абстрактность и "общечеловечность" статьи, считает профессор, придает ей демагогический оттенок, а статья Конституции, в которой отражался бы национальный интерес, должна быть сформулирована примерно так: "Высшей ценностью в Российской Федерации признается гражданин России, его жизнь, достоинство, права и свободы. Государство обязано создавать и защищать условия, позволяющие каждому своему гражданину реализовать себя как природное, социальное и духовное существо".

Подобная формулировка помогла бы не только ограничить произвол всех ветвей государственной власти и послужить надежным ориентиром для проведения внутренней и внешней политики, но и стать базой для формирования единой российской национальной идентичности у всех этнических групп, входящих в состав России.

Еще один важный миф о России и ее народе в своем докладе "Конкурентное преимущество российской рабочей силы на всемирном рынке труда" затронула старший преподаватель кафедры политической психологии СПбГУ Инга Бурикова. Главное ложное представление о месте русских в мировым рынке труда заключается, по ее мнению, в том, что Россия крупный "поставщик" мозгов. В то же время, все исследования показывают, что западные страны в основном используют рабочих и специалистов из России на малоквалифицированных видах работ, на предприятиях с вредными условиями труда, в добывающей и обрабатывающей промышленности, а также в торговле, обслуживании, в качестве младшего медицинского персонала, домашних работниц и нянь. Спрос на неквалифицированную рабочую силу из России устойчив, но и предложение подчас превышает спрос. В своем большинстве выезжающие за границу для поиска работы обладают недостаточной подготовкой и часто не способны пройти систему соответствующих тестов.

А это значит, резюмирует Бурикова, что в настоящее время Россия выступает в основном в качестве поставщика не мозгов, а дешевой рабочей силы. Но производительные силы в России имеют и свою уникальную особенность: мобилизоваться для выполнения конкретной задачи в условиях аврала, прорыва. Ни одна страна мира, кроме нашей, не является полностью подготовленной к работе в экстремальных условиях, в условиях информационной депривации, неизвестности и неточности решений. Русские на мировом рынке труда, считает Бурикова, могут стать именно такими "кризисными работниками", "работниками прорыва".

О том, вследствие чего сформировалась эта национальная черта "работать рывками", рассказал писатель Андрей Столяров в докладе о влиянии географического положения русской нации на ее самосознание. По его словам, в литературе уже не раз отмечалось, что одним из важнейших факторов, повлиявших на специфику русской этничности, является "вегетационный цикл".

Андрей Столяров

"В средней, северо-западной и северо-восточной европейских частях России, где в древности проживали русские, природно-климатические условия характеризовались коротким теплым летом и достаточно продолжительной зимой. Эти условия вынуждали напряженно трудиться в летние месяцы (по сути пять месяцев) и вести размеренный и расслабленный трудовой образ жизни в зимнее время (почти семь месяцев)", - процитировал он слова исследователей Института психологии РАН.

Именно этот короткий вегетационный период, не позволявший, как в южных культурах, снимать до трех урожаев в год, обусловливал взрывной, часто героический характер работ: бурное лето и долгое расслабленное бездействие в осенне-зимний период, что сохранялось вплоть до советского времени, где эта особенность стала выражаться идеологемой "битва за урожай".

То есть сам характер труда в русском этническом бытии всегда был поляризован: труд был ориентирован на подвиг, на героическое свершение, а не на планомерную повседневную деятельность, каких в других странах.

Еще одним фактором, поддерживавшим эту русскую архетипическую черту, было "сочетание малопродуктивных земель с холодным климатом", поскольку плодородные почвы степной и лесостепной полосы вплоть до XVI – XVII веков были недоступны для земледельческого освоения из-за соседства с сильными кочевыми народами. Вместе с тем холодный континентальный климат и большие расстояния ощутимо повышали стоимость производства. Из чего писатель делает вывод, что каждое хозяйственное действие давалось русскому человеку несколько большей ценой и требовало от него больших усилий, чем, например, от европейца.

"Показательна в этом смысле разница нормативного мироощущения России и Запада. Когда западному человеку плохо? - задался вопросом Столяров. - Когда все вокруг плохо: не обустроено, не расчерчено, непонятно, как жить. Когда плохо русскому человеку? Когда все вокруг хорошо: расчерчено, обустроено, как жить абсолютно понятно".

Но главное, считает он, русскому некомфортно жить, когда в жизни нет места для героического свершения. Поэтому архетипической чертой русского этноса является не действие, а деяние, ориентация не на мелочный быт, а на героическое бытие, и это опять-таки зафиксировано русской культурой, в которой деяние - подвиг или свершение - имеют, как правило, положительную оценку, в то время как действие, особенно бытовое, особенно связанное с накопительством, как правило – негативную.

Константин Петров, фото автора

Тезисы докладов участников конференции можно прочитать ЗДЕСЬ