Скандал вокруг национальной идентичности

Вопрос о добровольном или обязательном изучении национальных языков в школах российских республик беспокоит общественность уже не первый год.

За некоторую «точку отсчета» можно принять дату 20 июля 2017 года, когда президент России Владимир Путин на заседании Совета по межнациональным отношениям в Йошкар-Оле заявил о недопустимости принудительного изучения языков. «Заставлять человека учить язык, который для него родным не является, так же недопустимо, как и снижать уровень и время преподавания русского. Обращаю на это особое внимание глав регионов Российской Федерации», — сказал глава государства.

Но звучала данная тема — из президентских уст в том числе — и в прошлые годы. Теперь в Государственной Думе лежит законопроект — поправки в федеральный закон «Об образовании», — имеющий целью заменить обязательное на добровольное.

«Законопроектом предлагается уточнить, что преподавание и изучение государственных языков республик Российской Федерации осуществляется на добровольной основе не в ущерб преподаванию и изучению государственного языка Российской Федерации, а право на изучение родного языка из числа языков народов Российской Федерации реализуется в пределах возможностей, предоставляемых системой образования, с учетом потребностей обучающихся и их родителей (законных представителей)». Так это звучит в пояснительной записке.

Стоит, однако, заметить, что в нынешней ситуации все большего укрепления центральной власти и подавления всяческой оппозиции (к чему разные из нас относятся по-разному) «языковой вопрос» остается чуть ли не единственным, по которому «государева воля» Путина встречает реальное сопротивление или протест. И не со стороны каких-то «оппозиционеров-навальных», а со стороны национальных и республиканских элит. Примеров тому в интернете тьма — буквально чувствуешь, как нарастает ропот.

Зачем нам этот…ский?

А проблема — при формальной простоте постановки вопроса — на самом деле очень сложна и болезненна. Она имеет несколько уровней. И болезненность ощущается уже на первом, «школьно-родительском».

Очень многие из нас, даже не живя в республиках, но пересекаясь с их жителями в поезде, на отдыхе и т. д. — нередко слышат, и не только от школьников, но и от их родителей фразу типа: «Ну, вот на кой-нам этот…ский, когда на нем говорить реально не с кем и негде. Когда он в жизни не понадобится. Мы лучше английский выучим как следует». (Родители, в отличие от государственных мужей, больше озабочены изучением английского, чем русского). Аналогичным образом, от некоторых русских из Казахстана слышишь — мол, «на кой-нам этот казахский».

Родительский интернет полон стонов: «Кто сказал, что для моего ребенка коми язык является родным?!» (Вообще-то, за пределами Республики Коми слова «коми язык» могут вызвать даже легкую иронию). Или, чуть более высоким штилем: «Из иностранных языков, к коим мы относим и татарский, мы отдаем предпочтение английскому, как языку международного общения». Таких «постов» не счесть.

Прямая интеллигентская логика: чем больше человек будет знать, тем лучше — и особенно, чем больше языков он будет знать, тем лучше для всех — наталкивается на столь же простое и прямое практическое возражение: школьная программа не резиновая (да и мозги у большинства школьников тоже «не резиновые»).

Да, в принципе, хорошо бы, чтобы в школе присутствовало вообще все: и астрономия, и основы безопасности жизни, и религия, и профориентация, и правила уличного движения — список длинен. А потом по десять уроков в день — и честному отличнику уже на сон времени не хватает, а про свободное время и не вспоминает никто. И самые энергичные мамы, готовые на все, чтобы заставить свое чадо выучить математику и английский, так же стеной встают на защиту детей от двух-трех-четырех часов в неделю практически бесполезного предмета.

Но без поддержки он погибнет

Но есть и противоположные аргументы, которые сильнее звучат «этажом выше», на уровне политическом. «Язык — «душа народа», без языка народа нет», — говорят все политики (а с ними и литераторы), в той или иной мере претендующие на звание «национальных лидеров».

Между тем, в современном мире давно идет вымирание «малых языков», и понятие «малый» становится все более растяжимым. И лидеры республик РФ совсем не одиноки в своей борьбе за злополучные два-три-четыре обязательных часа в неделю. В такой европейской стране, как Ирландия, в обязательном порядке изучается «родной» гэльский. О том, как в Израиле возрождали иврит, живо вспоминают националисты всех наций.

Острее всего, пожалуй, ситуация на Украине, где «борьба идет» между двумя языками, украинским и русским (а попутно «чубы трещат» у немногочисленных украинских венгров, которые вопиют о праве на свой венгерский). Украинские националисты прямо говорят: мол, если мы не будем насаждать украинский язык силой, он погибнет, и на месте Украины появится еще одно русское государство.

На этом фоне ситуация в многонациональной России еще выглядит достаточно тихо. Тем не менее, вопросов тут много. Кроме прямого — кто прав? — есть еще ряд более замысловатых вопросов. Например: зачем, собственно, федеральная власть и президент Путин идут, по сути дела, на новое обострение межнациональных отношений? У нас что, в стране такая тишь да гладь?

Позиция власти: мотивировать, но не силой

«В содержательном смысле наш законопроект ничего нового не устанавливает, — отметила в комментарии для «Росбалта» член авторского коллектива документа. Депутат Госдумы Алена Аршинова, — а лишь восполняет в профильном федеральном законе об образовании пробел».

Депутаты хотят закрепить уже существующее, но не отраженное нормативно в законе об образовании положение о добровольном изучении родных языков.

«Во многом из-за того, что этот очень чувствительный вопрос до сих пор не закреплен в законе, возникают в некоторых случаях изъяны в правоприменительной практике, вплоть до наложения на родителей штрафов за их отказ от изучения национального языка республики, — рассказала депутат Аршинова. — На протяжении нескольких лет я постоянно получаю обращения и жалобы родителей…» Нетрудно представить, сколь жалобные.

«Обеспечить изучение в каждой школе родного языка любого народа России невозможно, ведь в России 193 народа используют 277 языков, всего 73 преподаются, и только по 13 есть соответствующие программы, — подчеркивает депутат. — Поэтому единственным способом обеспечения равенства изучения родных языков является добровольность…»

Как сообщила Аршинова, в ближайшее время будет создана рабочая группа по дальнейшей работе над законопроектом. «Мы будем вместе думать, как мотивировать детей и их родителей к изучению родных языков, но не административными методами», — отметила Алена Аршинова.

Задача воистину не из легких.

Удар по национальным свободам?

Среди противников такой добровольности, активную позицию занимает известный журналист и политолог Максим Шевченко.

«Я считаю, что это лишнее, ненужное и вредное мероприятие с точки зрения гармонизации межнациональных отношений и межнационального мира в РФ, — заметил Шевченко корреспонденту «Росбалта». — С точки зрения политической, устранение из официальной сетки преподавания национальных языков является еще одним шагом по уничтожению завоеваний советской власти в национальной политике».

Дело не только в советской власти и ее завоеваниях. «Нас пытаются сегодня разделить: мол, у татар отдельный интерес, у русских — отдельный, — отметил политолог. — Это удар по гражданским правам и свободам — национальным», — высказывает мнение Шевченко, считая, что подобное новшество может отражать концепцию, «при которой есть главный народ и второстепенные, которым повезло быть младшими братьями».

«Власть на это идет, потому что она строит вялотекущую корпоративную модель, — предположил далее эксперт. — Корпорация гораздо удобнее, чем общество с широкими гражданскими правами. В корпорации никто не спрашивает: «Почему вы продаете в Китай газ по 80 копеек, а гражданам России по 5.20?». Сверху смотрит начальник и говорит «Так надо».

По поводу нежелания многих школьников и их родителей учить национальные языки, Максим Шевченко не без иронии заметил: «Я совсем не хотел учить немецкий язык в своей немецкой спецшколе. Но все-таки проучил девять лет, и при этом отнюдь не стал немцем. Нормальный школьник, если он не вундеркинд, все предметы, кроме физкультуры, воспринимает с недовольством. Но надо же детям учиться. И русский тоже мне не нравился в школе. Но ничего страшного».

Центристские мнения: за сбалансированность и многовариантность

Политолог и географ Дмитрий Орешкин, принадлежащий к демократической оппозиции, в беседе с корреспондентом «Росбалта» заметил, что в национальной политике президент Путин действует довольно грамотно и сбалансированно. И именно в этой сфере глава государства вызывает определенные симпатии эксперта.

«Путин довольно аккуратно действует, надо отдать ему должное, — подчеркнул Орешкин. — Путин — централизатор, он пытается сделать более-менее унифицированную страну. Но при этом достаточно аккуратен, чтобы не ломать об коленку. Его национальная политика не выходит за рамки приемлемых для меня ограничений».

Как отметил Дмитрий Орешкин, федеральная власть «нащупывает баланс между интересами централизации и интересами развития». «И это опасно, потому что Россия не является федерацией, она является унитарным государством, где все решается в Кремле. Регионам, особенно богатым, как Татарстан, это не нравится. Элиты региональные пытаются усиливать свои позиции в торге с Москвой».

Одним из важнейших козырей в такой борьбе является национальный вопрос. «Приходит «условный Минниханов» в Кремль и говорит: «Если вы будете так делать, я не могу гарантировать спокойствие. ТОЦ (Татарский общественный центр) поднимет республику на дыбы». Сам он этот ТОЦ поддерживает, он ему нужен в качестве козыря».

Сейчас, по мнению политолога, для федеральной власти настало время несколько поприжать местный национализм. «Путин начинает чувствовать признаки утраты контроля, — предположил эксперт, — Раньше национальный язык и русские ребята учили, и ничего с ними не было. Но глядя на то, что происходит на Украине и, гораздо аккуратнее, в Белоруссии, а также в Казахстане, центр чувствует, что, если так дальше пойдет, у нас появится похожая «татарстанская идентичность». Это пытаются тихонечко предотвриатить».

Сам Дмитрий Орешкин неодобрительно высказался по поводу «принудиловки» в изучении языков. «На Украине — то же, что в России, только более грубыми методами и с перехлестом, — заметил политолог в данной связи. — Порошенко кует железо, пока горячо. Что со стороны создает крайне неприятное впечатление, потому что никакой демократией здесь не пахнет. В США даже нет такого понятия, как государственный язык. Лет пять назад Верховный суд США решал вопрос, можно ли петь государственный гимн на испанском. Решил, что можно. А на Брайтон-Бич избирательные бюллетени на русском печатают».

Директор Института этнологии и антропологии Российской академии наук Валерий Тишков высказался за «многовариантные подходы» и персональный диалог с каждой из республик.

«Так, чтобы с одним шаблоном — не удастся решить, — заметил ученый корреспонденту «Росбалта». — Одно дело Чечня, другое — Татарстан, третья ситуация — Карелия с Калмыкией. Надо признать разнообразие. Единство — не значит, одинаковость. У нас есть федерализм, распределение полномочий. Совместное ведение федерального центра и республик в сфере образования. Пусть договариваются каждый сам по себе».

По осторожному прогнозу Тишкова, руководство таких северных республик, как Карелия и даже Коми, вряд ли будет так уж настаивать на обязательном изучении языков. «Но как в Чечне чеченский вынести на добровольную основу! — воскликнул ученый. — Абсолютно двуязычная ситуация при почти 100%-ной моноэтничности. Татарстан — двухобщинное население, но зато у них есть мощный язык, татарский, близкий к тюркским, и неплохо, чтобы его знали не только татары».

«Мировой опыт тоже разный, — рассказал Тишков. — В Стране Басков баскский язык обязателен, а в Каталонии уже ситуация другая. И ничего, Испания не распадается. Может, потому и держится, что учитывает федерализм».

Леонид Смирнов