Мигранты верят в любовь россиян

Ситуация на «миграционном фронте» в нашей стране остается напряженной. Мигрантов все больше, и уровень ксенофобии пропорционально растет. Чем вызвано негативное отношение к мигрантам со стороны местных жителей? Ощущают ли этот негатив сами приезжие? И кто под кого должен подстраиваться, в интервью «Росбалту» рассказал доктор социологических наук, заведующий сектором изучения миграционных и интеграционных процессов Института социологии РАН Владимир Мукомель.

- Лозунг «Россия для русских!» постепенно набирает все большую популярность у россиян. В чем причина такого негативного отношения к мигрантам?

- Одна из основных причин - в том, что наше общество само по себе весьма ксенофобно. Все опросы, в частности, мониторинг, который ведет «Левада-Центр», показывают, что доля россиян, готовых поддержать слоган «Россия для русских!», возрастает. Хотя, в большинстве случаев респонденты не могут четко объяснить, почему недолюбливают мигрантов и относятся к ним весьма настороженно. И самое забавное, что наиболее негативно относятся к приезжим жители тех поселений, где, как они сами отмечают, мигрантов практически нет. В то же время респонденты, которые непосредственно контактировали с гастарбайтерами, нанимая их для ремонта или в качестве нянек, сиделок, заявляют, что относятся к ним достаточно позитивно.

- В Москве мигрантов довольно много. Значит ли это, что общество уже свыклось с их постоянным присутствием и относится к ним в основном терпимо?

- В столицах уровень ксенофобии всегда выше. Рядовой москвич каждый день складывается с визуально отличимыми представителями национальных меньшинств. Значительное число таких встреч и формирует образ массового присутствия иностранных граждан, хотя далеко не все они - иностранцы, многие – российские граждане. Равно как не все иностранцы, которых мы встречаем на улице – гастрарбайтеры. Среди них достаточно туристов, деловых людей.

- А что насчет самих мигрантов? Замечают ли они нашу недоброжелательность?

- Самое парадоксальное, что мигранты всегда и везде, и наши исследования это демонстрируют, более позитивно оценивают отношение к ним местного населения, чем это есть на самом деле. Так, примерно три четверти приезжих считают, что россияне относятся к ним хорошо, порядка 90% уверены, что особенно доброжелательны к ним жители того города, в котором они непосредственно живут, и почти все считают, что у них прекрасные отношения с соседями по дому, кварталу. Дело в том, что мигранты зачастую и вправду не сталкиваются с проявлениями негатива в обыденной жизни. Особо отмечают они лишь негативное к себе отношение со стороны сотрудников правоохранительных органов.

- Часто ли приезжие сталкиваются с дискриминацией при трудоустройстве?

- Мигрантам законодательно ограничен доступ в некоторые сферы деятельности, такие как государственная и муниципальная службы. Кроме того, существуют неформальные ограничения, скажем, работодатель очень неохотно примет иностранца на работу, связанную с финансами и высокой материальной ответственностью.

- Хотят ли мигранты жить в России или приезжают исключительно на заработки?

- Доля тех, кто изначально нацелен на то, чтобы остаться в России, достаточно велика - каждый третий-четвертый приезжий. И это не только те, кто живет здесь уже долгое время, но и циркулярные мигранты, и даже впервые приехавшие в нашу страну молодые люди, которые не успели еще толком понять, чего ждут от России. Чаще хотят остаться в нашей стране представители тех государств, которые имеют значительный миграционный опыт и которые раньше пришли на рынок труда в России – выходцы из Азербайджана, Армении, Украины, Молдовы. Но мы отмечаем, что и среди выходцев из Средней Азии доля намеренных остаться постоянно растет, а так как основной контингент гастарбайтеров – выходцы из Средней Азии, то получается, что их большинство. При этом даже те иностранцы, которые приезжают к нам исключительно на заработки, со временем пересматривают свою позицию.

- Прекрасно! Но готовы ли они интегрироваться в наше общество, перенимая основные нормы и правила поведения?

- Контингент мигрантов неоднороден. Люди, которые изначально хотят остаться, прекрасно понимают, что для этого надо интегрироваться, учить язык, решать проблемы со своим статусом. Таких около трети – четверти всех мигрантов. Среди циркулирующих мигрантов доля тех, кто нацелен на интеграцию, конечно, меньше. Но зачастую бывает так, что неоднократно возвращаясь в нашу страну, человек пересматривает свои планы. Меняются планы – меняется и поведение.

- А как обстоит дело с социализацией детей мигрантов? Насколько быстро они адаптируются к российским реалиям?

- Второе поколение мигрантов, то есть дети, которые родились уже в России, ходит в школы, часть из них - в детские сады. С этими детьми, по большому счету, нет проблем. Зачастую они владеют русским языком лучше, чем родительским, благодаря тому, что их социализация проходит в России. К слову, россияне гораздо лучше относятся к детям мигрантов, чем к самим гастарбайтерам, о чем свидетельствуют исследования. Возможно, это происходит потому что видят, насколько сильно дети отличаются от своих родителей. Проблема не со вторым поколением, а с так называемым «полуторным». Это те дети, которых привезли в Россию в относительно сознательном, школьном возрасте.

У них первичная социализация проходила на родине, они знают традиции, обычаи родной страны, и для них становится шоком то, что они попадают в другое общество с иными правилами и нормами поведения. И чем старше ребенок, тем сложнее ему адаптироваться к новым условиям. У них отмечается серьезное отставание по основным предметам, худшее владение языком. Мы сталкиваемся с тем, что среди представителей «полуторного поколения» многие уже имеют российское гражданство и формально по всем параметрам интегрированы. Но часть из них чувствует настороженное отношение местного сообщества. Они здесь и «свои», и «чужие». Многие из них чаще поддерживают контакты с посылающей страной, где у них остались друзья, родственники, чем с российскими сверстниками. Представители этого поколения, действительно, представляют проблему. Будучи формально интегрированными, на самом деле таковыми не являются, ведь интеграция – не только ассоциация себя с принимающим сообществом, но и ощущение того, что принимающее сообщество воспринимает тебя своим. Вот этого они не чувствуют.

- Какие последствия может повлечь такая «псевдоинтегрированность»?

- Это может привести ко многим негативным явлениям – обособленности от общества, маргинализации. Ведь если человек не чувствует себя своим в принимающем сообществе, он будет искать другие пути взаимодействия с ним.

- Не приведет ли это к появлению так называемых «мигрантских кварталов»?

- В крупных городах такие процессы идут. Как правило, мигранты стараются найти жилье поблизости от работы: вблизи от крупных торговых точек, рынков, и в таких местах концентрация мигрантов значительно выше. В мегаполисах на расселение мигрантов влияет еще и дешевизна жилья, что также заставляет их концентрироваться в определенных, как правило, не самых благополучных, маргинализированных районах. Однако, это скорее социальная, нежели этническая проблема, и пока разговоры о появлении «Чайна-Таунов» преждевременны. Возможно, они и появятся, но точно не в ближайшем будущем. Проблема не столько в формировании этнических кварталов, сколько в том, что нам нужно бороться с социальной изоляцией мигрантов. А этнические кварталы – это лишь одна из форм такой изоляции.

- Но ведь сейчас ФМС активно занимается вопросами социализации и интеграции мигрантов. Для этого даже управление специальное создано.

- Я не вижу результатов такой работы. То, что делается сейчас – это скорее имитация бурной деятельности. Я, например, считаю, что далеко не всем мигрантам нужно знать русский язык, в особенности тем, кто приехал в Россию разово и больше возвращаться не собирается. Но самое интересное, что и население в большинстве своем тоже согласно, что обучение мигрантов не должно быть массовым. «Это проблема самих мигрантов», - высказываются респонденты. Если приезжие хотят работать на лучших рабочих местах, больше зарабатывать и продвигаться в карьере, они сами должны позаботиться о том, чтобы выучить язык. Это мнение, на мой взгляд, более рационально, нежели позиция властей. Причем, когда мы говорим о деятельности ФМС, то должны отдавать себе отчет в том, что работники миграционной службы – люди подневольные. Они реализуют те цели и задачи, которые перед ними поставлены высшим руководством.

- Чего же нам ждать, если власть так и не пересмотрит свою позицию?

- В этом отношении я пессимист. Я предпочел бы, чтобы все осталось, как прежде, главное - не хуже; сегодняшние тенденции мне уж больно не нравятся. Отчасти потому, что власть очень чутко реагирует на общественные настроение. Общество ксенофобно и готово одобрить самые дикие меры, значит, в этом направлении и будем двигаться! А как показывают опросы, половина респондентов готовы запретить постоянное проживание мигрантов в их населенных пунктах. Столько же - запретить и временное пребывание. А чиновники лишь подогревают эти настроения теми мерами, которые принимаются на местах. Примером может служить активно распространяющиеся «миграционные патрули», которые лишь еще больше способствует социальной исключенности мигрантов и натравливанию на них местного населения.

- Излечима ли наша ксенофобия?

- Каналы распространения ксенофобии известны. Казалось бы, перекрыть их - и все будет нормально, однако ситуация существенно сложнее. Не все проблемы мы можем решить путем реформирования миграционной политики. Дело в том, что у нас нет четкого осознания стратегического развития страны. Здесь сталкиваются две альтернативные позиции.

Первая – перед нами стоят серьезные экономические и демографические вызовы, мы теряем население и нуждаемся в притоке мигрантов. Если придерживаться этой позиции, значит, мы должны шире открыть двери для мигрантов (как временных, так и постоянных) и перенести акцент на их быструю адаптацию и интеграцию.

Альтернативная позиция – будущее России за сохранением ее русско-православного культурного ядра. Соответственно, приток мигрантов, несущих другую культуру, рассматривается как угроза, и, следовательно, его нужно ограничить. Сейчас власти балансируют между выбором, пока они не определятся, общество так и будет относиться к приезжим настороженно.

- Скажите, а может случиться, что пока мы мечемся между этими вариантами, мигранты, в частности, из Средней Азии, решат все за нас и устремятся в другие принимающие страны?

- В России ежегодно с рынка труда убывает порядка миллиона человек, и в ближайшие 5-6 лет эта проблема будет наиболее ощутима, на этот период мы особенно будем нуждаться во временных трудовых мигрантах. Но мы нуждаемся и в постоянных мигрантах тоже. Однако не стоит забывать, что есть у нас на этом поле и конкуренты. В первую очередь - Казахстан, который также является принимающей стороной на постсоветском пространстве. Это и Украина, и Азербайджан, которые в будущем тоже могут стать нашими конкурентами, и, разумеется, дальнее зарубежье.

Сейчас у нас есть преимущество – мы все вышли из одного государства, в наших странах сохраняется сходная система образования. Но если мы будем и дальше ставить препоны для мигрантов из постсоветского пространства, то рискуем столкнуться с ситуацией, когда они переориентируются на другие рынки, а мы вынуждены будем открывать двери для граждан из тех государств, культурная дистанция с которыми у нас существенно выше, чем со странами Средней Азии – Индии, Пакистана. Ведь в России всегда будут рабочие места, на которые местное население особенно не претендует. Да и какой вообще смысл загонять россиян на непопулярные рабочие места?

Беседу вела Анна Семенец