Зеленый шарик в городе Желтого Дьявола

Фильм Виктора Гинзбурга по роману Виктора Пелевина «Generation П» вышел в широкий прокат 14 апреля. Через 12 лет после публикации самого романа, и ровно через 10 лет после события совсем иного рода, на которое в картине имеется прямой намек.

Фильм удался – потому что очень живой, смотрится «на одном дыхании» и говорит о серьезных вещах легко и весело. Это несомненная удача – суметь изобразить достаточно гадкую жизнь, своего рода «антиутопию», и сделать это с юмором, с веселыми аттракционами для зрителя, с показом всяческой роскоши и красоты. Без какого-либо занудства, без малейших попыток выжать слезу, без претензий на трагедию даже там, где она, возможно, есть. Без морализирования – или с таким морализированием, которое не напрягает. Фильм пьется как газированный коктейль с чем-то пьянящим и опасным.

Все это – главные условия, соблюдение которых делает фильм состоявшимся. При любых дальнейших оговорках. Из «оговорок», самая простая и явная – непривычное даже для нашего зрителя обилие нецензурной лексики. Матюги льются свободно, как сама картина. Приходится признать, что они здесь – кстати. Практически всегда. Значит ли это, что без такого обилия мата нельзя было обойтись? Трудно сказать. В общем-то, такое кино можно крутить в «мужском» и «дамском» вариантах, – надо подать совет продюсеру. Это как раз было бы в духе «вариативного» рекламного творчества, которым в, основном, и заняты действующие лица.

Насколько фильм следует роману – вопрос не самый интересный. Пелевин – безусловно, очень популярный писатель, для многих даже классик, но картина прекрасно смотрится и без всякого прочтения его книги. Контекст явно «шире» одного Пелевина.

Перед нами – злая сатира на 1990-е годы. Очень простая в основе своей история молодого интеллектуала, рожденного, судя по логике вещей, около 1970 года, - который после «теплого инкубатора» Литературного института ищет и находит себя в «диком капитализме». Находит, естественно, в рекламе – где же еще?

Тяжко страдая от того, чем приходится зарабатывать, герой прибегает к наркотическим утешителям. Жует мухоморы – «вкусно», надо сказать, хрустит. Пробует на язык почтовые марки с ЛСД, вызывает дух Че Гевары и Достоевского. Все же пропаганды наркотиков в фильме нет – заслуженное «похмелье» настигает героя неумолимо.

Все это обильно «сдобрено» претензиями на восточную философию, в том редуцированно-дегенеративном виде, что приличествует кинокомедии. Очень милы многие мини-пародии на рекламные клипы. Помимо собственно актеров, небольшие, но важные роли сыграли такие звезды шоу-бизнеса, как Александр Гордон, Леонид Парфенов и Роман Трахтенберг (к моменту премьеры, увы, уже покойный).

Шефы и хозяева героя в рекламном бизнесе один за другим гибнут насильственной смертью – никого из них не жаль, но и смакования кишок тоже нет – а сам он чудодейственным образом выживает и «растет». Достигая вершин, явно ирреальных. Попутно выясняется, что реклама – не только важнейшая часть жизни, но, по сути, вся тогдашняя жизнь – одна сплошная реклама, а кроме этих мыльных пузырей, на свете больше ничего и нет. Даже политики той эпохи – и Ельцин, и Кириенко, и Березовский, еще и Салман Радуев приснопамятный – все только «куклы», искусственно созданные в телестудиях. А кто на самом деле правит – вопрос остается открытым.

С учетом законного авторского гротеска, все это очень верно. Несколько фальшивит само имя героя – Вавилен, составленное из Василия Аксенова и Владимира Ильича Ленина. Искренняя апелляция шестидесятников к Ленину закончилась явно за несколько лет до рождения героя, а неискренне детей не называют. Да и вообще, искусственные имена – это печать 1920-х и 1930-х годов, а никак не 1970-го. Это не значит, что острота не могла удаться, но она не удалась. Но это мелочь, тем более, что имя понадобилось автору, чтобы лучше соотнести главное действующее лицо с Вавилоном – градом языческим и весело-жестоким, в который и превратилась Москва 1990-х.

Мы хорошо все это помним – особенно те из нас, кто пошел, в том или ином виде, по гуманитарной стезе и обнаружил, что кроме рекламы, заработать ему практически нечем. И реклама действительно была гораздо больше, чем рекламой. Конечно, и в самые «сюрреалистические годы» в нашей стране кто-то пек хлеб, кто-то оперировал больных, кто-то делал грузовики «Газель». И политики те были очень даже себе реальными и живыми, - да и кровь людская, в том числе и на чеченской войне, была далеко не бутафорской водицей.

Все это так. Но то, что страна выдувала из себя огромный мыльный пузырь, периодически лопающийся, чтобы надуться вновь, и что в этом процессе была масса всякого фальшивого и рвотного, что это была очень большая, непростительно большая часть жизни, при сморщивании и нехватке всего подлинного и нужного – отрицать невозможно никак. Собственно, «Generation П» значит «поколение «Пепси», многие из нас относят себя к нему безо всякого удовольствия, констатируя факт, а иные, наоборот, слишком ненатурально открещиваются: «Нет! Я не «Пепси»! Я другой!». И в помятой физиономии одновременно интеллигента и простяги Вавилена Татарского в исполнении Владимира Епифанцева мы узнаем себя часто и зло. Вот только до таких вершин никому из нас дойти не удалось.

Здесь приходится остановиться на одном обстоятельстве. Фильм вышел в широкий прокат 14 апреля 2011 года – ровно через десять лет после события, которое принято называть «разгромом НТВ». В этот день в 2001 году прекратила свое существование «империя» олигарха Владимира Гусинского – чьим краеугольным камнем были средства массовой информации.

И к этой империи (и к этой личности), и к ее разгрому существует великое множество разнообразных отношений, от «луча света свободы слова в довольно-таки темном царстве, которое после угасания луча стало еще гораздо темнее», и до «уродливой раковой опухоли на теле недоразвитого капитализма». Авторы фильма явно придерживаются второй крайней версии.

Тут даже не «намек» на НТВ – какие уж намеки, когда эмблемой монструозной рекламной империи в фильме служит тот самый «зеленый шарик». А в большой зеленый шар метрового или чуть больше диаметра упаковывают трупы врагов этой гоп-компании, а под конец – и ее задушенного главу Леонида Азадовского. Михаил Ефремов в этой роли очень похож на Гусинского, - точнее, являет собою злую и эффектную пародию на него. А приближенный Азадовского Фарсук Карлович в исполнении Владимира Меньшова смахивает на приближенного Гусинского, Игоря Малашенко, - тем более, что тот увлекался восточными религиями. Во время дурацкой клоунады, пародирующей псевдо-восточный и псевдоязыческий обряд, Азадовского и убивают, а на его трон сажают Вавилена Татарского. Небрежно предупредив, что придет и его черед – но соблазны слишком велики, чтобы отказаться.

Гусинский, между тем, еще не стал той, в прямом смысле, историей, про которую пишутся исторические романы (в любом стиле), однако не является он уже давно и сильным мира сего, чье высмеивание требует гражданского мужества. Что-то не видим мы в художественных фильмах наших дней сатиры, скажем, на Владислава Суркова. Здесь, впрочем, тоже можно сделать оговорочку: есть в фильме некий шофер Коля Смирнов, из которого колдовскими телевизионными чарами делают национального лидера – вот тут можно усмотреть тонкий намек на Владимира Путина. Но, надо сказать, довольно тонкий. Некоторое виртуальное сходство между Смирновым и Путиным – это совсем не то, что сходство между Азадовским-Ефремовым и Гусинским.

Больше десяти лет назад закончились 1990-е. Те годы, что пришли им на смену, по мнению большинства из нас, оказались лучше. В среднем. Но разве разница – такая уж радикальная? Разве новые времена не принесли с собой новой жестокости, при весьма значительном сохранении прежнего жлобства и фальши? Разве решена основная масса тех проблем, которым посвящена картина? «Большое видится на расстояньи» - на каком расстоянии увидятся нынешние годы?

Принадлежащий Гусинскому Интернет-портал newsru.com посвятил десятилетию разгрома НТВ драматически-сентиментальную подборку статей и воспоминаний. О фильме «Generation П» newsru.com тоже написал – по-деловому кратко и суховато, никак не упомянув отображение НТВ. Хотя не заметить большой зеленый шар было невозможно.

Леонид Смирнов