Мигранты как мост между Россией и Западом

С 23 по 25 октября в немецком городе Кассель в рамках германо-российского форума «Петербургский диалог» состоялось 28-е заседание группы «Мастерская будущего». На нем обсуждался вопрос, могут ли русскоязычные мигранты в Германии стать мостом между Россией и Западом. О том, как живет русская диаспора в Германии и почему русскоязычное население в этой стране столь пассивно, в интервью «Росбалту» рассказал глава русской службы «Радио Берлин-Бранденбург» Олег Зиньковский.

- Можно ли вообще говорить о русскоязычном населении Германии как о диаспоре?

- Мне кажется, что русские как общность в Германии не сложились. Здесь нет диаспоры в классическом понимании, так как она все-таки предполагает какую-то общую систему ценностей, вокруг которой люди объединяются. Отсутствует и такой признак, как общее происхождение. Ничего подобного в Германии не существует. Потому что русские, если мы смотрим на них в этническом смысле этого слова, составляют меньшинство среди тех русскоязычных жителей Германии, которые здесь находятся. Большинство из них – это немцы-переселенцы. Много еврейских эмигрантов, приехавших не только из России, но и из Украины и других бывших республик.

Понятие «русские» здесь само по себе очень расплывчато. Непонятно, по какому принципу его определять. Если по принципу этноса, то их не так уж и много. Если по принципу, что они выехали с территории Российской Федерации, то их конечно, статистически можно измерить. Но это очень разные люди различных национальностей. Их объединяет только какой-то общий культурный код. Причем, на мой взгляд, этот культурный код не русский, не российский, а постсоветский.

Парадоксально, но факт: Советский Союз продолжается в выходцах из бывшего СССР, проживающих не только на территории Германии, но и в других государствах. Они несут с собой эту культурную ментальность и культурные коды.

Минимальный общий знаменатель, который у нас здесь есть – это русский язык, как средство получения коммуникации и информации. А также воспоминания, например, о советских фильмах и книгах. Знаменитые цитаты из «17 мгновений весны» или «Чебурашки» моментально подхватываются всеми, люди улыбаются. И вот этот определенный культурный код продолжается, транслируется дальше, конечно, в основном людьми старшего и среднего поколения. И это, собственно, все. Потому что ни по религиозному признаку, ни по национальному признаку, ни по происхождению их объединить нельзя. Поэтому откуда взяться общинам? Есть общины у евреев, есть землячество у немцев-переселенцев. У русских, как у этноса, нет вообще ничего.

- Тогда стоит ли вообще ожидать, что диаспора, или хотя бы общины русскоязычных жителей Германии сложатся в будущем? Или к существующему раскладу добавится еще и ассимиляция второго и третьего поколения переселенцев?

- Конечно, ассимиляция пойдет дальше. Она, в первую очередь, свойственна немцам-переселенцам. Это даже их цель: стать полноценными немцами, чтобы, оказавшись на родине предков и изучив немецкий язык, влиться и полностью раствориться в местной культуре, которую они ощущают как свою собственную. И дети немцев-переселенцев, как правило, закончив немецкие школы, совершенно неотличимы от тех, кто родились в Германии, даже по фамилиям.

Для русских это верно с какими-то поправками. Все-таки русский культурный код очень устойчивый. Готовность полностью раствориться и стать немцами не выражена. Конечно, индекс адаптивности и интеграции у наших с вами соотечественников достаточно высок. Иногда они жалуются, что про них пресса мало пишет, или общественность обращает недостаточно внимания. На самом деле это неплохой признак, потому что русскоязычная группа жителей Германии, которая насчитывает около трех миллионов человек, никак особо не выделяется ни в криминальной статистике, ни в статистике по безработице.

Нельзя сказать, чтобы это была проблемная группа. Отчасти поэтому немецкая пресса пишет о них мало, просто потому, что эти люди нормально живут. Конечно, они испытывают определенные сложности с врастанием в новое для них общество, но через несколько лет эти проблемы в большинстве своем разрешаются.

Насколько второе и третье поколение русскоязычных мигрантов растворится в немецком обществе, как соль в воде, вопрос сложный. Я думаю, что культурный код и историческая память в них останутся.

- Но смогут ли они стать основой диаспоры как социального института?

- Я сомневаюсь, что это возможно. Это особенность исторической судьбы русских. В СССР была КПСС, были коммунистические партии всех национальных республик, а вот российской коммунистической партии не было. Россияне долгое время не имели собственной идентичности, или имели ее структуру в зачатках. Им трудно самоопределяться по этому признаку. Поэтому трудно вообще определить, кто такие русские в Германии, а также кто именно и по какому признаку будет создавать эту общину.

- У немецких политиков есть какая-то четкая позиция по отношению к русскоязычному населению и к их проблемам? Или они не выделяют их как отдельную группу, к которой, к примеру, обращаются в предвыборный период?

- Для немецких политиков русскоязычное население распадается на группы. Крупнейшая из них – это немцы-переселенцы. Приезжая в страну, они сразу становятся гражданами Германии и приобретают право голоса. На них внимание обращают, просто потому, что это полноценный электорат. Немцы-переселенцы традиционно, в большинстве своем, голосуют за христианских демократов. Это имеет свои исторические корни: когда-то канцлер Гельмут Коль позвал их в Германию, и люди с благодарностью приняли это приглашение. Некоторые выезжали целыми деревнями.

К тому же с христианскими демократами у них совпадает во многом система ценностей. Это традиционный, консервативный, ориентированный на семейные ценности электорат. Сейчас, конечно, единодушной поддержки уже нет, все сдвигается. Но большинство все еще за ХДС (Христианско-демократический союз), который, естественно, обращает на них внимание, чтобы не потерять голоса лояльной группы избирателей.

А на остальных русскоязычных внимание обращается сравнительно редко. В частности еще и потому, что многие не имеют немецкого гражданства и, соответственно, не имеют права голоса. Надо заметить, что эта группа русскоязычных жителей Германии политически неактивна. Когда были опросы среди крупных этнических групп, проживающих в Германии, русскоязычные мигранты оказались наиболее политически пассивными.

- На ваш взгляд, в чем основная причина этой пассивности?

- Я думаю, она во многом заложена в советском прошлом. Большинство русскоязычных эмигрантов родом из государства, которое не поощряло вовлечение граждан в политический процесс принятия решений в нашем современном понимании. И люди не привыкли к демократическим механизмам, когда на каждом уровне выборы, начиная от деревни и кончая государством. Может быть, даже считают это бессмысленным времяпрепровождением.

По этой же причине, пожалуй, русскоязычные граждане в Германии почти никогда не собираются на демонстрации. И избирательная активность у них ниже, чем у коренных немцев. Поэтому их почти не видно в списках партий, которые идут на выборы. Конечно, они есть, но их очень мало. Перед выборами в Бундестаг мы проводили с ними интервью, искали специально русскоязычных социал-демократов, «зеленых», христианских демократов. Но это исключение, таких людей можно пересчитать по пальцам.

- Главный вопрос на прошедшей «Мастерской будущего» заключался в том, могут ли российские мигранты в Германии служить мостом между Россией и Западом? А какой у вас на него ответ?

- Я считаю, что они уже сами по себе являются этим мостом, раз уж мы разговариваем в таких строительных терминах. Это три миллиона человек, которые живут в Германии, но у многих из них не прервалась связь с Родиной. Там остались родственники, друзья. Сейчас существует полная проницаемость: купил билет, через три часа ты в Москве, через два дня вернулся. Собственно, вот он этот мост, он именно таким образом и устанавливается. Русскоязычные жители являются им по умолчанию. Нам ничего даже делать для этого не надо, чтобы выполнять эту функцию. Это происходит просто за счет существования в двух мирах.

Я вообще считаю, что второй родины не бывает. Есть здесь в Германии такое понятие: вот, вы сюда приехали, здесь ваша вторая родина. Я считаю, что это нонсенс. Родина – это то место, где ты родился. Существует место жительства, и страна, в которую ты приехал, может стать даже родной, но не родиной.

Поэтому я считаю, что российские мигранты в данном контексте – это мост, и они сами ходят по этому мосту. И конечно, эти люди за счет самого факта своего существования содействуют укреплению экономических, культурных связей. Влияют они в какой-то мере и на политический климат в отношении между Германией и Россией.

Активно участие российских мигрантов в экономических проектах разного рода. Они работают в немецких фирмах, которые сотрудничают с Россией, привлекаются в качестве экспертов и переводчиков к большому количеству проектов на всех направлениях. Они, несомненно, служат связующим звеном для германо-российских отношений и будут впредь им оставаться.

Беседовала Татьяна Хрулева

Материал подготовлен в рамках совместного проекта с Фондом поддержки публичной дипломатии им. Горчакова