Преступление против образования

Уже три весны подряд Россию буквально лихорадит от ЕГЭ. Помимо сугубо образовательных аспектов, нередко упоминаются проблемы нравственности. В частности, патриарх Кирилл недавно заявил, что в ситуации со скандалами вокруг ЕГЭ общество потрясла не техническая сторона дела, а "массовый обман и коррупция". "Общество, которое воспитывается во лжи, не может быть справедливым. И тема коррупции – это тоже тема лжи. Нельзя победить коррупцию, не поставив ложь вне нравственного закона общества", – подчеркнул патриарх.

Действительно, несмотря на низкий уровень знаний многих школьников, "положительные" аттестаты выдают почти всем. То есть ежегодно школьная система фабрикует сотни тысяч документов, содержание которых не соответствует действительности - а это, между прочим, нарушение Уголовного кодекса.

Кроме того, массовая фальсификация, насаждаемая государственными школами, нравственно разлагает детей, убивает у них естественное чувство справедливости, убеждает в том, что ложь и лицемерие – это нормальный способ организации жизни и взаимоотношений людей в нашей стране, воспитывает в подрастающих гражданах криминализированное мировоззрение, делает их соучастниками.

Виновниками катастрофы руководители системы образования объявляют рядовых учителей. Но всероссийский масштаб фальсификаций показывает, что проблема носит системный характер. Бывший начальник Рособрнадзора Виктор Болотов еще в 2005 году убеждал, что выдавать аттестаты с завышенными оценками необходимо - якобы, "во избежание социального взрыва". То есть все происходящее в школьной системе - результат осознанной, целенаправленной политики.

Демонстративная забота о социальном спокойствии - это словесный камуфляж. Назначение Рособрнадзора - это контроль и недопущение нарушений. Однако истинная забота чиновников состоит лишь в том, чтобы представить начальству отчет с "успешными показателями" своей управленческой деятельности. А для этого можно заставлять подчиненных педагогов совершать подлог. Директора школ знают, как изволят гневаться чиновники из-за каждой "двойки", "уродующей" благостную картину "успеваемости". Сейчас в школах действует практически трехбалльная система оценок - "двоек" нет. При этом чиновники пытаются убедить начальство, что эти показатели появились благодаря их организационно-управленческой деятельности. Имитируя активную работу, они заваливают школы требованиями представлять бесчисленное множество отчетных бумажек. Покорные учителя пишут отчеты и рисуют фальшивые отметки в "государственных документах", классных журналах, а если из-за ослабления надзора происходит сбой, то и вовсе переписывают их заново (то есть подделывают).

И все довольны! Неучи получили государственные "ксивы", дающие пропуск в вузы. За десять школьных лет их обучили тому, что можно практически ничего не знать, не делать, не уметь - если не будешь хамить директору или завучу, то аттестат тебе обеспечен. Преподавателей оставили в покое, им больше не кричат: "Двойку вы ставите себе! Вы не умеете учить!" (Именно с такими словами на глазах у тысяч телезрителей набросилась на учителя, "посмевшего" честно поставить нерадивым школярам много "двоек", зампредседателя комитета Госдумы по образованию, председатель Всероссийского педагогического собрания Валентина Иванова). Преподаватели привыкают к тому, что нет нужды заботиться о своем профессиональном уровне - достаточно лишь покорно выполнять неписаные, но совершенно понятные требования начальства. А если кто-то из коллег вдруг не захочет жить по таким "понятиям" - подвергнуть его остракизму.

Так стоит ли удивляться тому, что, как констатировал Фурсенко, "учителя разучились учить, а ученики - учиться"? Министр, правда, не объяснял, что к такому положению дел привела активная управленческая деятельность именно его чиновничьего воинства.

Счастливый абитуриент с фальшивым аттестатом в кармане прекрасно понимал, что собственной головой (знаниями) входную дверь в вуз ему не открыть. Поэтому он и его родители с готовностью несли взятки: сперва - за студенческий билет, потом - за сдачу зачетов и экзаменов. Правительственная "Российская газета" называла пятизначные суммы (в долларах), которые выплачивались за поступление в вузы с "громкими" названиями. Делать вид, будто ничего не происходит, было уже невозможно.

Выход из неприятной для себя ситуации образовательные управленцы нашли по-чиновничьи простой и грубый: вступительные экзамены в вузах запретить, школьных учителей от выпускных экзаменов отстранить и организовать независимые, "внешние" единые испытания - ЕГЭ. Это-де сделает доступным любой вуз для всех детей, независимо от места их проживания и дохода родителей, да к тому же уменьшит нервную нагрузку.

Чтобы получить под этот проект немалые суммы из казны, нужно было убедить руководство страны в том, что ЕГЭ даст достоверные результаты. В нескольких регионах были проведены под строгим контролем пробные экзамены. Количество выявленных только "математических двоечников" превысило 30%. Объективность и беспристрастность нового вида испытаний была налицо. Закон о введении ЕГЭ был принят, деньги - выделены...

Но ЕГЭ оказался "внешним" только по отношению к учителям, а не к чиновничьей системе в целом. Результаты проявились незамедлительно. Количество двоечников чудесным образом сократилось за год с 20-30% до 6-7%. При этом, по данным МВД, объем взяток в системе образования после введения ЕГЭ увеличился вдвое. Понятно лишь, что такое сочетание обоих фактов связано с технологией организации ЕГЭ.

Нужно особо подчеркнуть, что речь идет не о недостатках или достоинствах методических особенностей ЕГЭ по сравнению с традиционными экзаменами, а об организации общегосударственной дорогостоящей акции, охватывающей миллионы граждан. Здесь обращают на себя внимание два аспекта.

Первый – это установление критерия успешности сдачи экзамена. Казалось бы, он должен быть известен заранее. Но чиновники назначают его только после того, как обработаны результаты по всей России, что позволяет им бесконтрольно манипулировать цифрами и представить "показатели" успешности своей собственной организационно-управленческой деятельности. Поэтому-то "проходная планка" была опущена до 21–24 баллов из 100 по математике и 37–36 баллов по русскому языку.

Второй аспект - это организация процедуры проведения экзамена. Очевидно, что особое внимание было необходимо уделить обеспечению режима секретности, точнее, коммуникационной изоляции всех всех без исключения участников экзамена. Без этого дорогостоящая операция "объективный ЕГЭ" превращается в фикцию. Однако никаких действенных мер для получения по-настоящему честных результатов Рособрнадзор не принял. Не были созданы объективные условия для предупреждения, предотвращения и недопущения обмена информацией, касающейся экзаменационных билетов (КИМ) при проведении экзамена. Глава ведомства Любовь Глебова лишь выдала примитивную рекомендацию - "следить за тем, чтобы все лишние вещи были оставлены на специально выделенном столе у входа внутри аудитории".

Работа по обеспечению режима проведения ЕГЭ, являющаяся прямой обязанностью Рособрнадзора, перекладывается на неопределенных исполнителей. "Это дело в руках родителей, в руках средств массовой информации, которые должны смотреть на эти нарушения, фиксировать, чтобы потом неповадно было", - заявляла, в частности, Глебова. Впрочем, даже многочисленные сообщения СМИ о нарушениях никакой особой реакции не вызвали.

Такая организационная деятельность Рособрнадзора позволяет объяснить упоминавшийся феномен "педагогического чуда", когда в течение всего лишь одного года число "двоечников" в стране уменьшилось почти в четыре раза. Также становится понятно, почему после отмены вузовских вступительных экзаменов, считавшихся главным источником коррупции, объем взяток в системе образования после введения ЕГЭ не уменьшился, а наоборот, вырос.

Первая же проверка, проведенная в МГУ, показала, что 60% первокурсников, принятых по результатам ЕГЭ, не справились с заданиями, соответствовавшими сложности ЕГЭ. Значит, имитируя объективность ЕГЭ, его организаторы заготовили почву для отсроченного взяточничества в процессе обучения студентов. А введение "задним числом" якобы "фильтрующих" вступительных экзаменов в двух десятках престижных вузов означает, что все условия для взяточничества при приеме в вузы сохранились. Заверения в том, что ЕГЭ сделает обучение во всех вузах доступным для всех детей, были не более чем блефом.

Кроме того, введение обязательных ЕГЭ только по двум предметам означает, что для всех остальных дисциплин все остается по-прежнему. Т.е массовая фальсификация результатов не будет искореняться даже декларативно.

Таким образом, организационная деятельность образовательной чиновничьей системы привела к тому, что введение единого госэкзамена не достигло ни одной из ранее объявлявшихся целей и было успешно провалено, идея организации объективного, независимого, антикоррупционного контроля знаний выпускников школ была дискредитирована.

Для того, чтобы вывести отечественное образование из катастрофического состояния, требуется радикальное реформирование системы. Прежде всего, необходимо освободить школы от чиновничьей удавки и преобразовать так называемые органы управления образованием в органы, обслуживающие образование. В противном случае нравственное разложение детей и подростков будет продолжаться.

Юрий Дымшиц, преподаватель