Турция: региональная держава или «лучшее будущее»?

Несмотря на несомненные успехи, достигнутые Турцией в последние десятилетия, премьер-министр этого государства Реджеп Тайип Эрдоган живет с ностальгией по прошлому. «Османы твердо стояли на ногах, - цитирует его недавнее выступление перед журналистами турецкая газета «Миллиет». - Теперь мы должны привести Турецкую Республику на те же позиции». Издание приводит эту мысль и в несколько ином изложении: «Наша цель — жить в мире со всеми странами и вернуть могущество Османской империи нынешней Турции. Думаю, эта задача будет достигнута».

Гарантия будущего страны - в сохранении унитарного характера государства, и задача властей – обеспечить Турецкой Республике столь же прочное положение, какое отличало Османскую империю «в период, когда она была сильна», продолжил глава турецкого правительства. «Говоря о занятии прочного положения, я имею в виду уровень экономического развития, и ничего более», - несколько неуклюже пояснил премьер Эрдоган, разъяснив, что сейчас экономика Турции занимает семнадцатое место в мире, а к 2023 году должна войти в десятку сильнейших экономик планеты.

Реджеп Тайип Эрдоган также отметил позитивную динамику развития российско-турецких отношений и выразил убеждение, что они будут крепнуть и дальше: «Россия - наш большой сосед. Зачем портить отношения? К тому же наши бизнесмены инвестируют в эту страну». По словам премьер-министра, объем внешнеэкономических связей с РФ составляет $40 млрд («Но это не предел, и мы нацелились на его увеличение»), тогда как с США - всего $12-13 млрд.

Османская империя, окончательно распавшаяся после Первой мировой войны, в период своего расцвета включала Малую Азию, Ближний Восток, Северную Африку, Балканский полуостров и прилегающие к нему европейские земли. Очевидно, мечтать о возвращении былого политического величия Анкаре в обозримом будущем не приходится. Экономические задачи не поражают необходимым масштабом. Между тем создается ощущение, что Эрдоган вдохновлялся именно имперским прошлым родной страны. Об этом свидетельствует и данное им поручение подготовить программу поощрения рождаемости. «Я считаю, что в каждой турецкой семье должно быть не менее трех детей, - подчеркнул премьер-министр. - Мы верим в лучшее будущее Турции и призываем всех верить этому».

«Представляется, что заявление турецкого премьера следует рассматривать прежде всего в контексте непростой внутриполитической ситуации в Турции, характеризующейся достаточно острым противостоянием между правящей Партией справедливости и развития (ПСР) премьера Реджепа Тайипа Эрдогана - президента Абдуллы Гюля и «кемалистской» оппозицией, - сообщил «Росбалту» заместитель генерального директора Фонда стратегической культуры Андрей Арешев. - Харизматичный турецкий премьер, который любит красиво и долго говорить, явно стремится набрать дополнительные политические очки. Ранее он также предпринимал подобного рода популистские ходы - вспомним хотя бы перепалку с израильским премьером на экономическом форуме в Давосе».

Как пояснил «Росбалту» руководитель Центра евразийских и международных исследований (ЦЕМИ) Казанского государственного университета Булат Ягудин, в заявлении Эрдогана нет ничего нового. Начиная с двадцатых годов прошлого века, критикуя проблемы республиканского строя, общественно-политические деятелиТурции нередко аппелировали к идеализируемому ими османскому прошлому. Однако далеко не все в нем было хорошо, что, собственно, и привело в свое время к распаду империи.

Предшественником Реджепа Тайипа Эрдогана, чьи умеренно исламистские убеждения не являются секретом, на этом поприще был премьерствовавший в 1996-97 годах исламист, лидер движения «Милли герюш» Неджметтин Эрбакан. Он был убежден, что в основе величия Османской империи лежал ислам и двуединство светской и духовной власти. «Эрдоган вышел именно из этого движения, - напомнил Булат Ягудин. – До недавнего времени он не поднимал эти темы, поскольку светская военная элита живо могла призвать его к ответственности, как это, кстати, и произошло с Эрбаканом в 1997 году. Сейчас же лидеры ПСР чувствуют свою силу».

Рассуждая о реальности вполощения в жизнь новой «османской» идеологии, руководитель ЦЕМИ подчеркнул, что она во многом иллюзорна. «Османская империя – это символ могущества в прошлом, тогда как республиканский период турецкой истории рассматривается, и во многом обоснованно, как период большой ломки, - указал Булат Ягудин. – Не случайно, однако, Эрдоган не разъясняет в подробностях, что именно он хочет взять от Османской империи и каким образом собирается адаптировать прежние исторические образцы к реалиям современного постиндустриального общества. Его воззвание адресовано в первую очередь наиболее отсталым, малообразованным и бедным слоям населения, которые составляют электоральные ядро правящей Партии справедливости и развития. Образованная, вестернизированная турецкая элита, ориентированная на сохранение нынешнего положения дел, только посмеялась над заявлениями премьера».

Помимо внутриполитических турецкого премьера ждут и концептуальные препятствия. «Как Россия без Украины или Китай без Восточного Туркестана – не сверхдержавы, так и Турция давно и безвозвратно утратила территории, позволявшие ей претендовать на эту роль, - считает руководитель ЦЕМИ. – Сейчас она может быть только региональной державой. В заявлении Эрдогана много противоречий и игры – впрочем, лидерам ПСР, победа которой на будущих выборах вызывает большие сомнения, приходится искусно политически маневрировать».

Андрей Арешев также считает возможности Анкары по восстановлению могущества Османской империи «достаточно ограниченными». «В последнее время значительно улучшились отношения Турции с Сирией, Грецией и рядом других сопредельных государств, однако, скажем, турецко-иранские контакты вызывают растущее беспокойство со стороны США и Израиля, к мнению которых в Анкаре не могут не прислушиваться, - отметил замгендиректора Фонда стратегической культуры. - Да и активное проникновение турецкого бизнеса и других инструментов «мягкой силы» не может не вызывать определенных вопросов со стороны соседних государств, учитывая в том числе непростой исторический контекст взаимоотношений государствообразующей нации Османской империи с соседними народами».

Обращение Эрдогана в его знаковом выступлении к российской теме, считает Андрей Арешев, весьма любопытно и, скорее всего, не случайно. «Турецкая дипломатия достаточно сильна, и ей удалось в полной мере использовать новую ситуацию на Кавказе в целях продвижения собственного влияния в регионе, - говорит эксперт. - Вот только вряд ли Турция когда-нибудь станет по-настоящему стратегическим союзником Москвы – скорее, она так и останется «прагматичным партнером». Эрдоган называет цифры товарооборота свой страны с Россией и США, но всем прекрасно
известна зависимость Турции от США хотя бы по такому ключевому вопросу, как модернизация турецкой армии, не говоря уж о многом другом. Так что цифры товарооборота, избирательно выхватываемые турецким премьером из общего контекста, не отражают реальной картины взаимоотношений в треугольнике Турция - Россия - США».

Упоминая Россию в положительном ключе, Реджеп Тайип Эрдоган не кривит душой, считает Булат Ягудин: «Он видит реальные деньги и выгоды от развития отношений с РФ». С другой стороны, напомнил руководитель ЦЕМИ, российско-турецкая Платформа стабильности и сотрудничества на Кавказе, о которой было объявлено сразу после окончания «пятидневной войны», заморожена обеими сторонами до лучших времен. «В нынешней ситуации у Турции очень хорошие шансы закрепиться на Кавказе, и то, как аккуратно Анкара ведет себя с Россией, еще больше укрепляет ее позиции», - констатировал Ягудин.

Косвенным свидетельством наличия далеко идущих планов Анкары является недавнее сообщение о возможном признании Турцией независимости Абхазии в обмен на аналогичный шаг Москвы в отношении Турецкой Республики Северного Кипра. Как пишет все та же «Миллиет», это вполне возможно в рамках продолжающегося политического сближения между Москвой и Анкарой.

В начале сентября Сухум посетил заместитель министра иностранных дел Турции Унал Чевикоз, а несколькими днями ранее о подобном желании заявил сам министр Ахмет Давудоглу. Не следует сбрасывать со счетов и лоббистскую деятельность мощной абхазо-адыгской диаспоры, образовавшейся после переезда в Турцию с Северного Кавказа в середине-конце девятнадцатого века десятков тысяч махаджиров. Признание Анкарой Абхазии и Южной Осетии (в международно-правовом положении этих государств нет никаких различий), несомненно, укрепит российско-турецкие связи и докажет Москве надежность Турции, во всяком случае, в плане реализации Кавказской платформы. Но до величия Османской империи, безусловно, будет еще очень далеко.

Яна Амелина