России нужен новый космодром

Лидер Партии развития Юрий Крупнов утверждает, что космодром Свободный — это единственная на сегодняшний день точка на Дальнем Востоке, где уже существуют все условия для высокотехнологического развития. И именно здесь решается вопрос о том, насколько Россия в состоянии быть мировой державой, заявил он в интервью «Росбалту».

- Юрий Васильевич, командующий Космическими войсками генерал-полковник Владимир Поповкин в конце января объявил, что Амурский космодром Свободный будет законсервирован. Дальневосточный полпред Камиль Исхаков заявил, что сожалеет, что «руководитель столь высокого ранга принимает скороспелые решения». Почему так происходит?

- Вряд ли стоит упрекать Владимира Александровича Поповкина - признанного профессионала в военно–космической деятельности. Он всего лишь объявляет об исполнении принятых еще в 2005 г. решений. С военных, думаю, не имеет смысла спрашивать.

Удивляет не заявление генерала Поповкина, а то, что правительство РФ не признает ситуацию вокруг космодрома «Свободный» как важнейшую, более того, ключевую проблему развития страны. Впрочем, вряд ли это случайно. Правительство не ставит целей развития страны, не имеет плана развития Дальнего Востока и плана по развитию космоса, наконец. Напомню, что на отсутствие серьезной стратегии в этой сфере 18 декабря прошлого года указал в ходе совещания с членами правительства и президент РФ Влаимир Путин, подчеркнув необходимость создания «обобщенной программы космической деятельности России на ближайшие 30–40 лет».

То же самое касается и стратегии развития страны и Дальнего Востока. А на космодроме «Свободный» как раз все эти столь, казалось бы, разные моменты сходятся. Именно здесь стоит вопрос о том, будет ли Дальний Восток России сырьевым придатком Запада и Японии с Китаем, или он станет форпостом российского развития. А от этого, понятно, напрямую зависит и развитие страны в целом.

- Но и на официальном, и на неофициальном уровне высшие чиновники заявляют, что космодром «Свободный» попросту лишний. Он - третий, а потому — лишний...

- Это иллюзия (с точки зрения национальной безопасности - очень вредная и опасная), что в России, якобы, есть два космодрома - военный в Плесецке и гражданский в Байконуре. Байконур фактически является сегодня уже полуроссийским или даже почти нероссийским и, к тому же, после 40 лет интенсивной эксплуатации требует полной модернизации под новые ракетные комплексы (типа «Ангары»). Плесецк же не является полноценным космодромом и не может им являться по географическому местоположению.

Кстати, мнение о том, что Байконур не может считаться российским космодромом, высказал во время прошлогоднего Берлинского аэрокосмического салона «ИЛА–2006» сам командующий Космическими войсками Владимир Поповкин. Он, в частности, заявил: «Мы должны, в соответствии с основными положениями политики Российской Федерации в области космоса, обеспечить независимый доступ страны в космическое пространство, то есть мы должны иметь возможность запускать на орбиту космические аппараты любого класса, включая тяжелые, с территории России. Сегодня же, например, тяжелые аппараты мы можем запускать только с космодрома Байконур, который Россия арендует у Казахстана».

Однако в качестве замены Байконуру он тут же предложил Плесецк, расположенный в Архангельской области. Но пуски с Плесецка на геостационарную орбиту, во-первых, примерно на 30% дороже и сложнее, чем со Свободного. Во-вторых, нельзя и дальше развивать только европейскую часть страны за счет Дальнего Востока. В-третьих, допустим, решили развивать Плесецк. Но почему только один на территории России? Почему у китайцев четыре, а у нас один? Не свидетельствует ли это только о том, что правительство и, прежде всего, Роскосмос попросту не знают, зачем России космос и относятся к космосу как к обузе - по остаточному принципу? Не это ли отсутствие видения необходимости космоса для первой космической державы мира имел в виду Путин, когда говорил о необходимости создания «обобщенной программы космической деятельности России на ближайшие 30–40 лет»?

В реальности никакого мощного развития того же Плесецка не будет из–за дороговизны пусков с него и параллельного функционирования Байконура. Будет не космодром, а площадка для запуска. А нужен лидирующий космодром, лучший в мире.

Важно отметить, что новый российский космодhом в обязательном порядке должен обеспечивать и пилотируемые полеты. После ликвидации орбитальной станции «Мир» пилотируемая космонавтика как–то тихой сапой отодвигается в сторону. Но для нас, страны первого в мире космонавта, первого в мире выхода в открытый космос, первой в мире орбитальной станции — для нас отказываться от пилотируемой космонавтики попросту преступление. На Плесецке пилотируемую космонавтику развивать не получится. Опять же, нужен полноценный космодром на основе «Свободного». Стране нужен новый, современный и главный космодром страны. И он должен быть именно в Свободном.

- Космодром должен быть гражданским?

- Нет, без военных не обойтись. Однако им трудно сегодня принимать решения, поскольку с них требуют сокращения войск, и они сокращают, как и где только можно. А для нового космодрома нужно сберечь и дополнительно отобрать одну–две тысячи подготовленных офицеров.

- Но ведь эти сокращения не ради самих сокращений? Все ссылаются на необходимость экономить государственные бюджетные средства.

- Да, держать дополнительно 2 тысячи элитных офицеров в миллионной армии — это страшно обременительно для страны. Если, конечно, она окончательно согласилась со статусом Верхней Вольты с ракетами. С финансовой же точки зрения, для строительства настоящего космодрома в Свободном нужно $2–4 млрд. Деньги для рядового гражданина кажутся гигантскими, но как раз, с точки зрения социальной и экономической выгоды, эти деньги вовсе не большие.

Космодром потребует развития передовой науки и промышленности и даст высококвалифицированную и высокооплачиваемую работу для нескольких тысяч человек в регионе и нескольким десяткам тысяч человек в целом по стране. По мировым меркам, инвестиции в одно рабочее место в высокотехнологичных отраслях составляют от $100 до $250 тыс. Вот и считайте. Получится, что вложение этих нескольких миллиардов являются фантастически выгодными инвестициями. Разумеется, это все выгодно в том случае, если мы строим развитую страну, требующую высококвалифицированного и «дорогого» труда, а не завоза гастарбайтеров.

Мне стыдно за крохоборство высших чиновников страны, которые отговариваются лишней тысячей военных и финансами, равными по количеству тем, которые поступают каждые две-три недели в золотовалютные резервы и стабилизационный фонд.Все эти разговоры про экономию, тем более в ситуации денежного изобилия, только подтверждают мысль кота Матроскина из известного мультфильма: не денег у нас нет, а ума!

- Но так ведь можно про тысячи объектов сказать: не надо жалеть, давайте во все эти тысячи мест выделим по миллиарду–другому… Никаких денег не хватит.

- Свободный — это не одно из тысячи мест. Это единственная на сегодня на Дальнем Востоке точка, где уже существуют все условия для высокотехнологического развития. И именно здесь решается вопрос о том, насколько Россия в состоянии быть мировой державой. «Свободный» — надо превращать в локомотив всего дальневосточного, российского и мирового развития. С консервацией же космодрома мы по факту консервируем отсталость и деградацию Дальнего Востока. Либо мы в Свободном сделаем настоящий космодром, либо Дальний Восток так и останется сырьевым придатком Китая и всего Тихоокеанского региона.

- Но поверят ли вам те, кто принимает решения?

- А не надо верить мне. Надо иметь цели развития страны. И не путать кислое с пресным. Иначе получается откровенная глупость.

С одной стороны, президент выдвигает стратегическое положение о том, что наш Дальний Восток должен стать местом, привлекательным для жизни людей, принимает Государственную программу оказания содействия добровольному переселению в Россию соотечественников, проживающих за рубежом, — а ведь она нужна именно для того, чтобы люди не убегали с Дальнего Востока, а сознательно ехали туда. С другой стороны, консервируем космодром, который дает полноценную жизнь Углегорску, небольшому городку — единственной территории на Дальнем Востоке, с которой молодежь сегодня не только не бежит, но и не стремится бежать в Москву.

На пресс–конференции для российских и иностранных журналистов, которая прошла 1 февраля в Кремле, Владимир Путин заявил, что «2006 год стал годом перехода от политики стабилизации и накоплений к политике развития». А по отношению к космодрому «Свободный» получается прямо наоборот: страна накопила средства, чтобы сэкономить и целенаправленно, специальными решениями правительства осуществлять не развитие, а деградацию одного из немногих действительно развитых мест своего Дальнего Востока.

- Возможно, это необходимо в каких–нибудь скрытых государственных интересах?..

- Если за консервацией космодрома и стоят какие–либо интересы, то они сплошь антигосударственные. Поясню еще раз. Президент в июле прошлого года принял государственную программу, задача которой — помочь нашим соотечественникам переселяться в Российскую Федерацию, особенно в ее приграничные регионы Сибири и Дальнего Востока. Свободный — это как раз и есть такой регион, до китайской границы менее 200 километров.

И вот, как только госпрограмма начала официально работать, вдруг объявляется о консервации космодрома, что равносильно усиленному переселению оттуда людей — с Дальнего Востока в европейскую часть РФ, куда и направлен вектор миграции, а по сути бегства, с Дальнего Востока. Чтобы создать такое благоустроенное поселение, как Углегорск, нужны немереные государственные капитальные вложения: как в здания, оборудование, территорию, так и в людей. И вот это все уничтожается.

А соотечественников приглашают в эти же регионы в неблагоустроенные поселения и с утра до вечера ломают голову по поводу того, куда их поселить и как закрепить, чтобы они не вернулись обратно в места их нынешнего проживания или по проторенной за последние двадцать лет дороге не убежали в Москву или еще куда на ПМЖ? Ну, не абсурд ли это?

В прошлом году, летом, я встречался с мэром Углегорска Владимиром Токаревым. И он показывал мне фотографии, на которых то, что осталось от других брошенных военных городков в Амурской области и по Дальнему Востоку. На фото как будто следы прошедшей ядерной войны — такие жуткие пейзажи брошенных в тайге городков. И что, хотят сознательно организовать еще один такой центр гуманитарной катастрофы? Вы осознайте факт! Мэр возит эти страшные фотографии, и кричит буквально, что благополучный городок нельзя уничтожать, а его многие ответственные лица попросту не слышат. То, что происходит вокруг Свободного, иначе как форменным безобразием назвать нельзя. А что переживают вот уже несколько лет «подвешенные» жители Углегорска — страшно представить.

Закрытие космодрома приведет к тому, что население Углегорска в массе своей переселится в Центральные районы России или разъедется в соседние города Амурской области. Своего рода «оазис» посреди дальневосточной тайги за несколько лет превратится в очередной разрушенный объект. Но если будет так, то хотелось бы знать, с кого потом за это спросить персонально.

- Хорошо. Давайте с другой стороны. Многие эксперты не уверены в том, будет ли загружен новый космодром пусками? Ведь число пусков сегодня составляет чуть более 20 в год, и их не хватает на Байконур и Плесецк?

- Отсутствие необходимого количества пусков - всего лишь указание на провалы в организации космической деятельности и отсутствии долгосрочной государственной стратегии развития космической деятельности в современных условиях. Надо не космодромы и стратегию подстраивать под сегодняшние провалы и ничтожное количество пусков, а идти амбициозным курсом по возвращению абсолютного мирового лидерства России в космосе. Сегодня же не делаются даже самые простые вещи.

И не случайно, например, в своей недавней статье директор Института Латинской Америки РАН Давыдов советует использовать России экваториальный космодром в Бразилии — в «Алькантара». В самом деле, китайцам уже помогли с космодромами. Активно сотрудничаем с Европейским Сообществом, с французами на острове Куру. Теперь помогаем корейцам. Сами же предлагаем помочь и австралийцам. Загрузим пусками Бразилию и другие поднимающиеся страны. Нам что, разве жалко?

Все это иначе как вредительством назвать нельзя. Впрочем, и на вредительство это не тянет. Чтобы вредить, нужна какая–то стратегия, ясная линия. А тут просто отсутствие позиции. Но в современном мире это автоматически означает и подыгрывание другим, фактически, сдачу космоса. За которую, кстати, так никто до сих пор и не ответил. Да, за мировой рынок пусковых услуг надо драться. Как же иначе?

Но спрос на услуги такого космодрома в мире огромен. В космос все активнее выходят «новые игроки» — Индонезия, Корея, Иран, Япония, другие страны Азии и Латинской Америки, у которых раньше не было собственных космических программ. И исключительно вопросом маркетинга является «перетаскивание» этих пусков на наш дальневосточный космодром. Выгода здесь колоссальная. Во–первых, мощнейший приток в страну денег как платы за пуски. Деньги эти не зависят от нефтяной конъюнктуры и могут быть направлены на долгосрочные инвестиционные инфраструктурные проекты. Во–вторых, такая программа международных запусков сильно «привязала» бы к России все эти страны, укрепила бы наши связи с ними и интеграцию в новые, перспективнейшие мировые «центры силы». Что это означает для развития и безопасности России — вряд ли стоит объяснять.

- А имеет ли экономический смысл строительство суперсовременного одинокого космодрома в амурской тайге?

- Смотря о какой экономике идет речь. Если об экономике выживания — так у нас тогда все нерентабельно. И наши горе–экономисты блестяще показывают, что и жить в России где–либо помимо Москвы и Сочи, да еще, пожалуй, и Ханты–Мансийского округа уже нерентабельно.

Если же мы имеем в виду экономику развития и производство новой конкурентоспособной стоимости, то тогда смысл строительства наисовременнейшего космодрома на базе «Свободного» — самый прямой. Ведь космодром — это не только пусковая площадка. Это целый конгломерат передовых производств и заводов, технопарков, институтов опережающих исследований, специальных лабораторий — это целый город хайтека. И этот город не просто не затратен, он еще является и фабрикой по производству сверхстоимости.

Во всем мире строят плацдармы, коридоры и треугольники развития. Через мощные капиталовложения создают кластеры развития. Достаточно указать на искусственный остров нефтепереработки и нефтехимии Джаронг в Сингапуре, индийский электронный и софтверный Бангалор, гигантский китайский проект «Гонконг — Дельта Жемчужной реки». Примеры можно продолжать бесконечно.

Классическим примером семидесятилетней давности взрывного регионального развития, имеющего федеральное и мировое значение, является создание руководством США Администрации долины реки Теннесси (ТВА — TVA, Tennessi Vallеy Authority). Проект ТВА был программой строительства многоцелевых гидротехнических сооружений, охватывающих своим влиянием весь водосборный бассейн Теннесси. Для реализации проекта в рамках знаменитого «Нового курса» президента Ф. Рузвельта (1933–1939 гг.) был принят федеральный Закон о создании ТВА, в преамбуле которого говорилось: «В интересах национальной безопасности, для сельского хозяйства и индустриального развития, улучшения условий навигации и контроля за наводнениями создать корпорацию под названием Администрация долины реки Теннеси». Во главе ТВА стоял совет, состоящий из трех членов, назначаемых президентом. Совет находился под контролем сената США. Помимо совета, в состав ТВА входило три основных подразделения, осуществляющих контроль за водным режимом рек, за землями (включая их использование и сохранение — противоэрозионные меры, а также контроль за фермами и лесными угодьями), за энергетическими объектами.

А опыт наших академгородков и наукоградов, которые в 1960–е гг. поразили весь мир и стали прототипом японских, американских и европейских программ (по типу «Технополис») 1980–х?

Наконец, ключевым принципом регионально–глобального развития сегодня повсюду становится создание кластеров. Мы же сегодня только начинаем говорить про кластеры, но очень робко и, главное, на официальном уровне не понимая про что, собственно, говорим. Вот министр экономического развития и торговли Герман Греф считает, что кластер — это любой экономический конгломерат, построенный на объединении образования и науки, бизнеса и правительства. Но это пустое определение — и потому бессмысленное и вредное. Кластер — это новая организация деятельности, выражаемая в производстве лидирующего продукта мирового масштаба. Поэтому экономический смысл только и может состоять в том, чтобы строить лучший в мире космодром, создавать дальневосточный кластер космического развития.

- Значит, есть перспективы и у соседних с космодромом районов?

- Только с развитием космодрома у соседних районов, у Амурской области и у Приамурья в целом и появляются перспективы. Более того, я утверждаю, что только с развитием космодрома появляются перспективы и у России. Если не будет принято смелых решений, затем не последуют решительные шаги, то призрачными становятся и стратегические перспективы у Российской Федерации — хотя бы на фоне Китая, который недавно открыл уже четвертый космодром с обязательным научным космическим парком и предприятием по сборке ракет.

Еще раз повторю: государственная мудрость сегодня состоит в том, чтобы за текучкой увидеть в банальных, казалось бы, вопросах вокруг космодрома «Свободный» небанальный, всемирно–исторический смысл. Именно здесь, в этой точке Земного шара будут решаться судьбы России, а, значит, и человечества в ближайшие полвека.

Все это подробно изложено и обоснованно в моей кнге «Солнце в России восходит с Востока». Но это не только мое мнение. В 1933 г. в эти местах, где сегодня космодром «Свободный», был БАМЛаг и туда был сослан священник отец Павел Флоренский. Потом, уже будучи на Соловках, он так писал про Свободный в поэме «Оро»:

Быть может, византийский двор
Сюда сокрылся в древний бор?
Но нет, не думай о былом.
Померк Царь–град перед стволом.
Здесь лиственниц склоненных ряд
Священным пурпуром объят.
Не купол то Софии, нет,
Но, облаченный в снег и свет,
Парит сияющий Фавор
Над цепью Тукурингрских гор.

Свободный — это «сияющий Фавор», перед которым даже померк Царь–град. Вот видение нашего выдающегося мыслителя, заповеданное нам. Слова богослова и философа о присутствии в регионе фаворского света, преображающего космос, не могут быть случайными или не к месту. Это космическая доктрина отца Павла, русский ответ на недавно обнародованную космическую доктрину США. Поэтому я уверен, что в мировидении Павла Александровича места вокруг Свободного представлялись как те, которым предназначено быть следующим центром и сердцем русско–православной цивилизации.

Ведь Сергиев Посад, в котором он жил и который так любил, при своем возникновении решал, с точки зрения отца Павла, задачу преодоления, цитирую, «одной из величайших культурных катастроф. Я разумею конец Византии». Флоренский утверждал, именно явлением Сергия Радонежского и была воспроизведена Византийская цивилизация: «В Преподобного Сергия, как в воспринимающее око, собираются в один фокус достижения греческого Средневековья и культуры. Разошедшиеся в Византии и там раздробившиеся, — что и повело к гибели культуры, — тут, в полножизненном сердце юного народа они снова творчески и жизненно воссоединяются ослепительным явлением единой личности, и из нее, от Преподобного Сергия, многообразные струи культурной влаги текут, как из нового центра объединения, напаивая собой русский народ и получая в нем своеобразное воплощение».

Сегодня необходимо воспроизвести московскую и европейскую цивилизации. И этим местом по Флоренскому может стать Свободный, третий Царь–Град. Знаменитый в позапрошлом веке Восточный вопрос — о судьбе захваченного турками Константинополя, Царь–града — сегодня перенесся и решается на Дальнем Востоке, вокруг Свободного. В потенциале Свободный — это точка приложения лучших российских и мировых сил, центр российского и мирового развития. Если хотите, Свободный — это то новое великое место, для которого нужен новый Сергий.

- Но в наших ли это силах?

- Да. Надо по-новому посмотреть на проблему космодрома «Свободный». Не как на обузу, а как на подарок всему Дальнему Востоку и России. С учетом неминуемого нашего ухода с Байконура сохранение космодрома «Свободный» имеет не только важное внешнеполитическое и внутреннее морально–политическое значение для реализации программ развития страны. Важным фактором является непосредственная связь с общим развитием дальневосточного региона России. Функционирование космодрома повышает занятость, позволяет задействовать промышленный потенциал, развить транспортные и энергетические сети. Правильное развитие космодрома могло бы стать основой реалистичной модернизации БАМа.

Еще более важным является организация вокруг космодрома инфраструктуры научно–промышленного высокотехнологического развития Приамурья и всего Дальнего Востока. Это может быть обеспечено через создание дальневосточного коридора развития Свободный — Комсомольск–на–Амуре.

Связывание в единую систему космодрома «Свободный» и техноэкополиса Комсомольск–Амурск–Солнечный (КАС, Техноэкополис КАС является фактически единственным инновационно–промышленно–градостроительным проектом после развала СССР и вместе с космодромом «Свободным» задает две опорные точки производства лидирующих высокотехнологических продуктов) могло бы создать целостную научно–образовательно–промышленную систему, например, автономную космическую индустрию от производства ракетоносителей на модернизированных производственных мощностях Комсомольска–на–Амуре до их запуска с космодрома. Связывание коридора развития Свободный — Комсомольск–на–Амуре с БАМом (Тында) и портом Ванино позволит вывести инновационную промышленную продукцию к торговым коммуникациям Тихого океана и создать в Приамурье уникальный район промышленного развития, а также восстановить и довести до первично эффективного состояния БАМ.

Свободный, Комсомольск–на–Амуре и порт Ванино — вот три точки, вокруг которых необходимо и предельно реалистично построить опорный каркас восстановления и развития Дальнего Востока. Свободный, Комсомольск–на–Амуре и порт Ванино являются, пользуясь международным языком программ стратегического развития, — «треугольником развития» (Development Triangle), «производительным треугольником» (Productive Triangle) по типу проекта «Треугольник развития Париж — Берлин — Вена».

Для этого Комсомольск–на–Амур должен быть нацелен на обеспечение космических программ часть своего недоиспользуемого высокотехнологичного производственного потенциала. Космическая деятельность дает толчок к освоению современных технологий, расширятся масштабы использования в интересах региона космических систем связи, телевидения, навигации, исследования природных ресурсов, экологического контроля и других.

- Что же в итоге надо сегодня делать со «Свободным»?

Сначала надо не со «Свободным» делать, а с властью в стране. Президент Путин, полномочный представитель президента Исхаков, амурские власти, как администрация, так и областной совет, — все они за сохранение космодрома. То есть вертикаль власти в стране, которую так долго строили, — за космодром. Поэтому осталось выпавшие из вертикали отдельные звенья привести к общему вертикальному знаменателю.

А на базе «Свободного» надо строить главный и лучший в мире российской космодром. А не тратить деньги на строительство на Байконуре нового космодрома для Казахстана. Сделать Свободный лидирующим мировым центром по космическим программам. Создать здесь с подтягиванием Комсомольска–на–Амуре Свободненский кластер космического развития. Свободный сегодня — это действительно наше все.

Беседовал Дмитрий Ребров