WASHINGTON POST: Американо-европейский разлад

Роберт Кейген, The Washington Post

Президент Буш прилагает похвальные усилия к тому, чтобы подлатать расползающийся альянс. И всё же становится очевидным то, что американцы и европейцы больше не имеют общего взгляда на мир. Они разделились в наиболее важном вопросе - во взгляде на применение силы и на моральный аспект этого. Европейцы полагают, что они находятся на пути к миру без насилия, к самодостаточному миру законов, правил, международных переговоров и сотрудничества. Сама по себе Европа находится уже в пост-историческом раю, воплощающем "Вечный мир" Иммануила Канта.
В то же время, Соединённые Штаты застряли в современной истории. Америка применяет силу ибо живёт в беспорядочном мире Томаса Гоббса, в котором международные правила ненадёжны, а укрепление либерального правопорядка всё ещё зависит от наличия и применения военной мощи. Вот почему в отношении стратегических и международных проблем американцы и европейцы сегодня способны понять друг друга не более, чем если бы одни прибыли с Марса, а вторые с Венеры. Их мнения совпадают редко, и взаимопонимание между ними всё уменьшается.Откуда же такое расхождение во взглядах? Оно вовсе не коренится глубоко в национальных характерах. Двести лет назад американские государственные деятели обращались к международным законам и осуждали "политику силы", в то время как европейские политики твердили о разумном основании силы. Они шагали на поля Второй мировой войны с верой в силу и военную славу, пока американцы рассуждали о разрешении конфликтов путём переговоров. Теперь их позиции стали обратны этому.

Частично причина кроется в огромном изменении баланса силы. В результате Второй мировой войны между Америкой и Европой разверзлась пропасть, которая сильно расширилась за последнее десятилетие. Несравнимая ни с чем военная мощь Америки предсказуемо увеличила её склонность к использованию силы и укрепила её веру в моральность этого. Сравнительная слабость Европы породила отвращение к насилию как к инструменту международной политики. Подобно американцам 200 лет назад, сегодняшние европейцы желают жить в мире, в котором сила не имеет особого значения, где одностороннее применение силы мощной страной запрещено и где все народы, независимо от их мощи, защищены общепринятыми правилами поведения. Для многих европейцев приближение такого мира более важно, чем уничтожение угрозы, которую представляет собой Саддам Хуссейн.

Американцев же мир Томаса Гоббса не особенно пугает. Односторонние действия естественно более привлекательны для тех, кто имеет для этого силу. К тому же, международные законы для сильных более стеснительны, чем для слабых. Американцам и европейцам даже угрозы видятся по-разному из-за неравенства сил. Для человека, вооружённого только ножом, медведь в лесу кажется вполне отдалённой и приемлемой угрозой, т.к. идти на медведя с ножом опаснее, чем жить себе, надеясь, что он не нападёт. Но если человек вооружён винтовкой, то скорее всего, он просчитает ситуацию по-другому. Зачем ему жить под угрозой смертельного нападения, если в этом нет никакой необходимости? Американцам успешное нападение на Ирак и устранение Саддама Хуссейна кажется вполне вероятным. Поэтому более 70% американцев одобряют такие действия, особенно после того, что они пережили 11 сентября 2001 года. И неудивительно, что для европейцев то же самое кажется невообразимым и пугающим.

Но разница сил - это не единственное, что сегодня разделяет американцев и европейцев. Относительно мирная стратегическая культура Европы - это тоже продукт её воинственного прошлого. Европейский союз - это памятник европейскому отрицанию ушедшей в прошлое политики силы. И кому же опасность политики с позиции силы известна лучше, чем немцам или французам? Как недавно заметил британский дипломат Роберт Купер, сегодня Европа живет в "пост-современном мире", который не основывается на балансе военной силы, а скорее основывается на "отказе от применения силы" и на "самопринуждении к соблюдению правил поведения". Разумное основание силы "уступило место сознанию моральности".

Американские реалисты могут смеяться сколько им угодно, но Европа действительно отказалась от политики грубой силы. Со времён Второй мировой войны европейское сообщество формировалось под воздействием не традиционной политики силы, а реально происходящего геополитического чуда. Немецкий лев подружился с французским ягнёнком. Новая Европа добивается успеха не путём уравновешивания силы, а переступая через силу. Сегодня европейцы стали проповедниками "пост-современного" Евангелия международных отношений. Распространение европейского чуда на весь остальной мир для Европы стало её новой цивилизаторской миссией. Если Германию можно приручить дружеским отношением, почему это не должно быть справедливо в отношении Ирака?

Это сталкивает лбами американцев с европейцами. Американцы не пережили европейского чуда. У них нет опыта распространения идеалов и порядка без применения силы. Для американцев память о прошедших 50 годах - это память о холодной войне, которую они выиграли решимостью и силой, а вовсе не внезапным торжеством "морального сознания". Как добрые дети эпохи просвещения, американцы верят в то, что человека можно улучшить. Но американцы, от Дональда Рамсфелда до Мадлен Олбрайт, так же верят в то, что безопасность мира и демократический правопорядок зависят от силы Соединённых Штатов, этой "незаменимой страны", и от готовности применить эту силу в опасном мире Томаса Гоббса, который никуда не исчез и существует, по крайней мере, за пределами Европы. И американцы помнят и Мюнхен, и Маастрихт, особенно теперь, после 11 сентября.

Ирония же заключается в том, что это трансатлантическое несогласие является плодом успешной трансатлантической политики. По признанию Йошки Фишера и других европейцев, "Новая Европа" стала возможна благодаря Соединённым Штатам, приведшим цивилизованные страны к победе во Второй мировой и холодной войнах и предоставившим решение старой, как мир, "проблеме Германии". Даже и сейчас европейский отказ от силы в конечном итоге зависит от готовности Америки применять силу против тех, кто ещё верит в её применение. Кантианский порядок в Европе зависит от Соединённых Штатов, применяющих силу в соответствии со старыми правилами, господствующими в мире Томаса Гоббса.

Большинство европейцев не признают существования великого парадокса, заключающегося в том, что переход Европы в пост-современный мир зависит от отказа Америки перейти туда же. Вместо этого они приобрели взгляд на Америку, как на негодяйствующего гиганта, представляющего во многих отношениях большую опасность для их драгоценных идеалов, чем Ирак или Иран. Американцы, в свою очередь, начинают смотреть на европейцев как на людей надоедливых, утерявших связь с реальностью, наивных и неблагодарных, пытающихся бесплатно прокатиться на подножке американской политики силы. Здесь мы имеем дело не просто с внутрисемейными дрязгами. Если американцы и европейцы более не способны прийти к общей точке зрения на полезность и моральность применения силы, то на чём же, собственно, теперь держится их военный союз?

Джордж Буш не создавал этих проблем и одному ему их не решить. И вправду, нет никакого надёжного лекарства от этого трансатлантического несогласия. Те, кто по обе стороны Атлантики уговаривают Европу нарастить свою военную мощь, правы. Однако Европа столь мало верит в силу, что вряд ли станет тратить деньги на то, чтобы её увеличить. Те же, кто уговаривают Америку проявить большую широту души, т.е. то, что основатели Америки называли "достойным уважением к мнению человечества", так же правы. Американцы должны по возможности уважать многополюсный мир и закон, и тем самым поднакопить политический капитал, который понадобится, когда одностороннее применение силы станет неизбежным. Но даже и в этом случае, проявят ли европейцы достаточно терпимости по отношению к американской силе?

Что бы мы ни делали, давайте перестанем притворяться, что между нами царит согласие. С тех пор, как окончилась холодная война, притворство не столь помогало сохранить альянс, сколь увеличивало неразбериху, непонимание и озлобление. Лучше всего нам повернуться к нашему несогласию лицом и признать его существование, что было бы первым необходимым шагом на пути к его преодолению.

Перевод с английского языка: Александр Немцев, ИА "Росбалт".

От редакции: Автор этой статьи является членом "Ассоциации за международный мир" Карнеги. Он ежемесячно публикует колонку в The Washington Post. Материал, который мы предложили вашему вниманию - сокращённый вариант его статьи, опубликованной в июньском-июльском номере Policy Review.