«Кризис — это пустые полки, а не высокие цены»

«Росбалт» продолжает цикл публикаций «Пора выбирать свое будущее».

В первой статье аудитории были предложены варианты развития отношений Москвы и Вашингтона. Почти 70% читателей сочли, что России следует бороться за статус великой державы и не идти на «большую сделку» с США. Однако эксперты усомнились в возможности «сделки» как таковой.

Во второй статье предлагалось выбрать вариант экономического развития России. Более 56% участников опроса проголосовали за то, чтобы просто накачать экономику деньгами. В научных кругах на такой подход к решению проблем развития смотрят косо.

В третьей статье и сопровождавшем ее опросе читателям предложили ответить на вопрос, что более опасно для российской экономики. 54% респондентов считают, что основная угроза — в зависимости от доллара и высокой инфляции. 46% уверены, что опаснее дефицит товаров и государственное регулирование.

Эксперты прокомментировали итоги опроса.

Никита Масленников, советник Института современного развития:

«Оба варианта опасны, и между ними невозможно сделать выбор. Но я считаю, что наиболее неприятными последствиями грозит избыточное государственное регулирование в экономике. Сегодня вклад государства в ВВП оценивается в 70%. Это очень серьезное искажение конкурентных отношений. А без нормальной конкуренции рыночная экономика превращается в то, что мы имеем на сегодняшний день.

Самое неприятное в госрегулированиии — это избыточный характер. Вместо стимулирующих функций делается акцент на контрольно-надзорном администрировании. Это ведет к дополнительным издержкам предприятий и вообще субъектов экономики. Существуют достаточно убедительные расчеты, сделанные моими коллегами несколько лет назад. Согласно им недостаточное развитие конкуренции, избыточный характер разных надзорных и контрольных мер, бесконечные проверки сокращают потенциальный рост ВВП примерно на 2-3%. По оценке Минэкономразвития, сделанной в 2016 году, расходы на все возможные проверки стоили бизнесу примерно 800 млрд рублей в год.

Думаю, что для нас сейчас самая главная проблема — это приведение в новый формат государственного регулирования. Во-первых, оно должно быть ориентировано на стимулирование экономического развития. Во-вторых, контрольно-надзорное бремя должно быть существенно разгружено.

В России постоянно появляются новые обязательные платежи. К примеру, несколько лет назад ведь не было никакого „Платона“ (система платы за проезд большегрузов по федеральным трассам — „Росбалт“). Государственное регулирование должно быть ориентировано на снятие структурных ограничений экономического роста. К решению этого вопроса мы подходим достаточно робко, медленно. Будем надеяться, что тот план по мерам ускорения экономического роста, который поручил разработать Владимир Путин, как-то ускорит движение в этом направлении».

Степан Демура, финансовый и биржевой аналитик, экономист:

«Конечно же опаснее государственное регулирование, потому что оно неэффективное, ведь у нас просто неэффективная власть. Есть зависимость от доллара. А что с ней сделать? Запретить хождение доллара? Но, извините, мы сырьевая колония. Бред какой-то. Значит, никак не избавиться, как раз из-за госрегулирования неэффективного государства.

Есть мечты, а есть реальность. Зависимость от доллара — это реальность. С ней ничего не сделать как раз из-за госрегулирования и дефицита товаров. Если бы не было второго варианта, то с первым можно было бы что-то делать. А со вторым ничего не сделать, поскольку он присутствует в нашей экономической жизни».

Николай Межевич, доктор экономических наук, профессор СПбГУ:

«Высокая инфляция и дефицит товаров — это разные виды зла. Инфляция в пределах 5-7% при условии эффективной государственной социальной политики является относительно небольшим злом. Стремиться к низведению инфляции путем сдерживания объема денежной массы и людоедских кредитов для промышленности — неправильно.

А что касается известных минусов социалистической экономики, то, во-первых, мы знаем, что были квазисоциалистические экономики без товарного дефицита, то есть в принципе это возможно. И потом — идеальной экономической модели не существует даже в учебниках, потому что ее невозможно математически прописать с точки зрения бюджетных параметров. Это всегда поиск компромиссов».

Дмитрий Прокофьев, экономист, вице-президент Ленинградской торгово-промышленной палаты:

«У российской экономики нет зависимости от доллара. Но есть зависимость от цен на нефть. Три четверти федерального бюджета напрямую зависит от состояния экспорта углеводородов. А поскольку 70% российской экономики, по данным Федеральной антимонопольной службы, прямо подконтрольны государству, то легко представить себе степень зависимости всей экономики от нефтяных цен.

Любая накачка деньгами так называемых „реальных проектов“ приведет к тому, что у нас моментально образуется полулегальная „биржа кредитов“. В рамках этой биржи деньги будут доходить до тех, кто захочет их реально использовать в бизнесе под те же самые 15-17% годовых, существующие сейчас. Те, кто получат кредит под 5%, найдут способ продать его дальше, под 7%, и так далее. Это быстрее, проще, прибыльнее, чем заниматься условным „производством“. Не захотят брать по 15% — значит стремительно начнут расти цены, потому что увеличить производство товаров быстро не удастся, а рынки получат сигнал: деньги есть, их сейчас начнут тратить, давайте повышать цены. В первую очередь этим монополисты займутся.

Кредитная ставка же определяется не количеством денег в экономике, а оценкой риска возврата кредитов. Где риск высокий, там и высокие ставки. Где низкие риски невозврата кредита — там и низкие ставки. Денег в российской экономике достаточно. Если бы это было не так, то остатки на корреспондентских счетах наших банков в ЦБ не росли бы так быстро. А они растут. Значит, денег хватает. То, что банки не хотят кредитовать — это проблемы бизнес-климата.

Если будет дефицит товаров, то это вернет нас в ситуацию поздних 80-х. Власти не пойдут на эксперименты, которые могут это спровоцировать. Ведь для нашей страны зримый символ экономического кризиса — это даже не высокие цены, а пустые полки в магазинах. Когда цены высокие, но есть товары, то это еще как-то можно выдержать, тем более, что изрядная часть экономики у нас все равно остается в тени. А вот на пустые прилавки негативная реакция последует сразу.

В конце 80-х и в конце 90-х (во время одновременной девальвации и дефолта) именно опустошение прилавков вызывало максимальное раздражение у населения. Сегодняшний курс на сокращение доходов населения будет продолжен. За последние годы россияне совершенно четко продемонстрировали определенную потребительскую модель. При малейшем повышении доходов они начинают покупать импортные товары, прямо или косвенно предъявляя спрос на валюту. Просто исходя из соотношения качества и цены импортные лучше. Поэтому логика у властей такая: пусть доходы не растут, меньше будет тратиться на импорт. Эта схема позволяет сохранять золотовалютные резервы. И это основная задача. Денег свободных не остается, а значит, меньше предъявляется спроса на валюту. Плюс еще нефтедоллары тихонечко капают. Так что рассуждения о недостаточной монетизации экономики — это все от лукавого.

Что касается экономических отношений с США, то они незначительны. Мы ничего критичного в США не покупаем и ничего критичного Штатам не продаем. Настоящий торговый партнер России — это Европа, а не Китай и не Штаты. От Америки мы если и зависим, то только в том смысле, что зависим от цен на нефть, а эти цены в значительной степени определяются действиям и позицией нефтедобытчиков США».

Андрей Мовчан, экономист, руководитель экономической программы Московского центра Карнеги:

«Данные варианты ответов — очень странное противопоставление. Нельзя выбирать либо одно, либо другое. Потому что это все последствия одного и того же явления. Это звенья одной прочной цепи. Одно порождает другое. Это венесуэльский сценарий. Приток эмиссионных денег в экономику очень быстро вызывает долларовую зависимость и инфляцию. Инфляция и долларовая зависимость вызывает желание усилить государственное регулирование для того, чтобы ограничивать цены. А это в свою очередь вызывает дефицит товаров. Разделить эти вещи в принципе невозможно, а противопоставить их — тем более. Когда у вас нет инфляции и нет иностранной валюты, когда у вас все хорошо, то откуда у возьмется госрегулирование? Неоткуда ему взяться. Поэтому выбора здесь быть не может».

Александр Калинин