Нефть не даст России озолотиться

Нефтезависимость России в последнее время начинает тревожить чуть ли не все человечество. Или, как минимум, вызывать лукавые вопросы из серии: «И долго вы таким манером собираетесь прожить?»

Всемирный банк снизил прогноз роста экономики РФ на 2012 год, ссылаясь на то, что российские власти чересчур полагаются на дороговизну нефти. А знаменитое рейтинговое агентство S&P (то самое, которое в прошлом году впервые в истории опустило на ступень рейтинг США, вызвав там политический кризис) сообщило на всякий случай, что при падении нефтяной цены до $60 за баррель снизит российский рейтинг аж на три ступени.

Кризисоустойчивость руководства РФ вошла в поговорку. Никаких рейтинговых агентств оно ни капельки не боится, и пусть S&P не строит на этот счет никаких иллюзий. Но сама по себе постановка вопроса, конечно, интересна.

Да, российский бюджет более чем наполовину состоит из нефтегазовых доходов. Да, зависимость страны от нефтяных цен все время растет и сейчас велика, как никогда в истории. Да, все наши долгосрочные экономические планы подразумевают, что нефть не просто будет очень дорогой, но и продолжит дорожать, увеличивая энергодоходы российской казны.

Но, возможно, эта идея не так уж и наивна? Может, и в самом деле «эра дешевых энергоресурсов подходит к концу», как не раз указывал Владимир Путин? Ведь сейчас цена барреля российской нефти Urals около $125, а всего 10 лет назад было $20. Что мешает исходить в управлении государством из того, что нынешнее поколение россиян будет когда-нибудь жить и при двухстах долларах за баррель, и при трехстах?

Хотя гадания насчет будущих нефтяных цен всегда оказывались даже менее надежными, чем по руке или по звездам, о внутренней логике этих цен можно сказать вполне конкретные вещи.

Но сначала – о том, какими эти цены были в разные времена. Промышленная добыча нефти началась в США больше полутораста лет назад, и первые пару десятилетий "черное золото" было таким же дорогим, как сейчас (в расчете на сегодняшние доллары - около $100 за баррель). Потом резко подешевела, и лет девяносто, вплоть до начала 1970-х, колебалась где-то между $10 и $30 (опять же, в сегодняшних долларах). Если мерить «эрами», то это была «эра дешевой нефти».

Потом настала «эра дорогой нефти», которая длилась полтора десятилетия, до середины 1980-х. На ее пике, в 1980-м – 1981-м, нефть стоила больше $100 по сегодняшнему счету.

Следующие полтора десятилетия, с 1986-го до 2002-го, стали еще одной «эрой дешевой нефти» - баррель колебался между $20 и $40.

Нынешняя «эра дорогой нефти» началась в 2003-м, когда среднегодовая цена барреля Urals составила $27 по тогдашнему номинальному счету, или около $40 в сегодняшних долларах. С тех пор она почти бесперебойно растет (с краткосрочным сбоем в конце 2008-го, когда по случаю мирового финансового кризиса она сыграла вниз до $35) и сейчас вшестеро выше, чем в 2002-м.

То есть до сих пор «эры» дешевой и дорогой нефти сменяли друг друга. Есть ли причины считать, что нынешняя, в отличие от предыдущих – навсегда?

Сначала прикинем нижнюю и верхнюю ценовую границу, внутри которых может сегодня колебаться цена за баррель. Если бы нефть была таким же немудреным товаром, как компьютеры или автомашины, и ее мог бы производить кто угодно и где угодно, то примерная цена определялась бы среднемировой себестоимостью добычи и транспортировки (при объемах мирового производства, обеспечивающих сегодняшний уровень спроса) плюс некая средняя прибыль. В первом приближении выходит около $30.

Меньше в нынешних условиях не получится никак. Ведь если цены опустятся ниже $30, это сделает нерентабельной нефтедобычу во многих регионах (в первую очередь, кстати, в России), добычу начнут сворачивать, мировой спрос не будет удовлетворяться, и нефтяные цены, чтобы сбалансировать предложение со спросом, пойдут вверх. В черные дни финансового кризиса нефть ненадолго рухнула почти до этого уровня. В былые времена нефть иногда стоила дешевле, но тогда и мировой спрос был гораздо ниже.

Сложнее с верхней границей. Казалось бы, ее просто не может быть – расти, сколько влезет. Но это не так. Существуют разнообразные альтернативные виды топлива и технологии энергодобычи, переходить на которые зачастую вполне рентабельно уже при цене $150 за баррель, а при $200 - и подавно.

К этому нужно добавить еще и такую не поддающуюся точному прогнозу, но очень весомую вещь, как предел терпения стран-покупателей нефти, в первых рядах которых фигурируют, между прочим, главные военные державы планеты. На каком-то ценовом уровне выдержка может им изменить, и они опустятся до тех или иных действий нерыночного характера — например, до взятия под свой контроль нефтеносных районов.

Кто-то уже подсчитал, что при сохранении сегодняшних нефтяных цен Китай в 2012 году должен будет заплатить за ее импорт рекордные для себя $200 млрд (2,5% своего ВВП, определенного по текущим валютным курсам), а США - $430 млрд (почти 3% своего ВВП). Обе эти величины близки к военным расходам соответствующих держав. Весьма сомнительно, что они (как и многие прочие государства) согласятся ежегодно выкладывать за нефть существенно больше.

Таким образом, можно определить верхнюю границу нефтяных цен на сегодня максимум в $150 за баррель. В отдельно взятые критические моменты (связанные, например, с военными кризисами) эта цена может подскочить и выше, но устойчиво там держаться ей не позволят.

Первый вывод из этого: стратегический расчет российских властей на постоянный рост нефтедоходов неверен. Сегодняшние цены и так близки к потолку. Ежегодного сорокапроцентного роста энергодоходов, как это случилось в 2011-м, ждать не стоит. Самое большее, можно рассчитывать, что российские доходы от энерготорговли в ближайшие годы в реальном исчислении останутся такими же, как сейчас, или немного вырастут.

Отсюда следующий вопрос: а можно ли уверенно исключить хотя бы то, что эти доходы не сыграют вниз, и притом - резко? Ведь теоретически нефтяные цены могут упасть не только вдвое (до тех самых $60, которыми грозит S&P), но даже и вчетверо - до нижней возможной границы. Законы рынка это допускают. Но велика ли вероятность такого падения?

Научно обоснованного способа вычислить эту вероятность не существует и существовать не может. Но есть факторы, от которых реально зависит нефтяная цена, и следя за которыми можно многое в ней понять.

Упрощенно говоря, этих факторов всего два. Один – общеизвестный, а другой – нет.

Первый связывает зигзаги цен с очередными кризисными ситуациями вокруг стран-нефтеэкспортеров. Скажем, год назад, по случаю гражданской войны в Ливии, нефть подорожала до $120. Полгода спустя, по мере затухания ливийского конфликта, а еще больше из-за того, что ливийский энергоэкспорт заместили другие страны-экспортеры, цены снизились до $100. А сейчас они снова поднялись по случаю западного эмбарго на иранскую нефть.

Следует иметь в виду, что само по себе гипотетическое удушение иранского нефтяного экспорта (который до недавних пор составлял 2,5 млн баррелей в день, или 4% мировой нефтеторговли) надолго и радикально мировые нефтяные цены не повысит. Саудовская Аравия, Ирак и другие нефтяные производители легко восполнят эту потерю и уже этим занялись.

Нынешний ценовой ажиотаж вызван совсем другим - перспективой большой войны, способной заблокировать производство и поставки многих прочих нефтепроизводящих стран. Конструировать дальнейшее развитие мировой ситуации на этот случай вряд ли кто возьмется, но ясно одно – это будет всемирная встряска, в которой скачки нефтяных цен окажутся второстепенным дополнением к более важным событиям.

Но при всем значении переворотов, войн и прочих опасностей есть и второй фактор, работающий на нефтяную дороговизну, и притом не менее важный. Это гигантские денежные потоки, вливаемые властями богатых стран в собственные экономики в надежде подхлестнуть их рост. Чем дальше - тем больше, а получается все хуже. Зато переток этих денег на мировой нефтяной рынок с последующим спекулятивным взлетом цен на этом рынке происходит с каждым разом все быстрее и масштабнее.

Первая «эра дорогой нефти» (с начала 1970-х) совершенно не случайно совпала с разгулом инфляционистского накачивания деньгами американской и европейских экономик. Последующая «эра дешевой нефти» тоже не случайно настала через несколько лет после резкого ужесточения американской и европейской финансовой политики в начале 1980-х.

Двухтысячные годы снова стали временем великих денежных накачек, и они же сопровождались стремительным ростом нефтяных цен. В 2008-м эти цены рухнули вместе с западными финансами, но стоило вступить в силу «антикризисным программам» с их невероятными денежными вливаниями, как цены на нефть с лихвой отыграли все потерянное.

Иначе говоря, слабая и мягкая финансовая политика на Западе делает взлет нефтяных цен почти неизбежным и ограничивает их лишь вышеупомянутым потолком. А переход к политике сильной и жесткой делает почти неизбежным падение этих цен – вплоть до нижней возможной границы.

Нынешняя сверхвысокая нефтяная цена объясняется тем, что на нее играют оба вышеупомянутых главных фактора. Но такая комбинация не может существовать постоянно. Человечество уже устало от этого и так или иначе изменит правила игры.

Дороговизна нефти – не волшебный феномен, а то, что называют конкретно-историческим явлением, которое имеет объяснимое начало и объяснимый конец. Все проходит, и рост нефтяных цен — не исключение. Поэтому тот, кто делает на него стратегическую ставку, наверняка проиграет.

Сергей Шелин