Вместо империи — обломки проектов

Никого не удивляло, что наши домашние агитслужбы, пока Путин не подал им миролюбивый сигнал, на чистом глазу рассуждали о возможности войны по случаю того, что некий грузинский телевизионщик похабно обругал президента России. То, что вторжение в другую страну в ответ на матерное пустозвонство частного лица есть обычай средневековый, доводом уж точно не являлось. Да, не очень вероятно, но в нашем климате не исключено.

Еще меньше удивляет публику, что официальная Москва не спешит воспользоваться миролюбивыми жестами нового украинского президента. Так называемые ДНР-ЛНР наши власти официально признают частью Украины, но свое согласие на движение к миру хотя бы на этом участке изображают как драгоценный подарок, который Киев, Вашингтон, Берлин и Париж еще должны заслужить.

И уж совсем никому не кажется странным, что хотя Белоруссия вовсе не хочет отречься от собственной валюты в пользу нашего рубля, ей его навязывают — и с особой силой собираются нажать при встрече вождей в ближайшие дни. Обычно обладатели сильной валюты не любят делиться правами на нее с другими странами, даже когда их очень просят. Но опять-таки понятно, что тут у нас совершенно другой случай.

В целом ситуация еще сложнее, чем кажется. Тридцатилетие, прошедшее после распада советской империи, было занято навязчивыми попытками придумать и построить что-то, ее заменяющее. Один проект наслаивался на другой. Большинство из них зашли в тупик или потерпели откровенную неудачу, но ни один до сих пор не упразднен. Сегодняшняя российская политика осуществляется среди обломков этих начинаний.

Вот главные из них.

1. СНГ как замена СССР.

Давно отыграв роль ликвидационной комиссии Советского Союза, эта структура продолжает виртуальную жизнь. Неясен даже ее состав. Скажем, Украина вроде бы объявила о выходе, но бумаги должным образом не оформила. На практике никакого «Содружества», конечно, уже нет, но чиновники, обеспечивающие его «функционирование», свой кусок хлеба с этого призрака имеют.

А когда-то надеялись, что СНГ станет пространством применения российской мягкой силы, сохранит и укрепит экономические и человеческие связи, оставшиеся от СССР.

Это не сбылось — и потому, что гармонию испортили другие проекты, о которых речь впереди, и по причинам объективного порядка. Единый советский экономический комплекс был принудительным и не мог сохраниться после империи. А в обретших самостоятельность государствах новые поколения выбрали разные пути. Не говоря о том, что большинство их русскоговорящих сограждан уехали или переопределились в качестве лояльных граждан этих стран.

Старые хозяйственные связи распались, а вновь возникшие оказались куда слабее. Один из индикаторов этого процесса — российская внешняя торговля. В 1995-м на страны СНГ пришлось 23% товарооборота России, в том числе на торговлю с Украиной — 11%. В 2005-м — 15% (с Украиной — 6%). В 2015-м — 12,6% (с Украиной — 2,9%). А за первые месяцы 2019-го — 11,6% (с Украиной — 2,1%). Процесс не меняет своего направления.

Не меньшее связующее значение, чем торговля, имеет, конечно, работа в России приезжих из бывших республик. Представление о масштабах их заработков, пусть и преуменьшенное, дает статистика Центробанка. Регистрируемые им трансграничные денежные переводы физических лиц составили в 2018-м: из России в страны СНГ — $13,3 млрд, в обратном направлении — $3,6 млрд. То есть официальный отток в бывшие республики заработанных в нашей стране денег равнялся $9,7 млрд. Даже если в реале он раза в два больше, это все равно не обеспечивает критической зависимости от России прежних советских республик. За исключением, пожалуй, Таджикистана, который вознагражден упрощенным въездом гастарбайтеров в обмен на российскую военную базу.

Украина и Грузия, как до них страны Балтии, не рухнули из-за разрыва связей, сопровождавшегося разводом с СНГ или изначальным невступлением в него. Не погибнет Грузия и сейчас, при всех усилиях перекрыть турпотоки и намечаемом бойкоте «Саперави» и «Боржоми».

2. Реставрация империи на отдельно взятых участках.

Этот процесс — вовсе не принадлежность путинской эпохи. Фактическое отторжение от бывших союзных республик Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии произошло еще в начале 1990-х. Но ни одна из этих земель не стала примером для окружающих. Нет там ни процветания, ни международного признания, ни даже способности удержать людей. Многим пришлось бежать оттуда из-за этнических и политических чисток, но, может быть, не меньшая доля прежних жителей уехала просто от безысходности. Хронологически последнее порождение этого проекта — ДНР-ЛНР — демонстрирует ту же внутреннюю тупиковость, усугубленную теперь еще и международным бойкотом.

Несмотря на скромный размер всех этих возвращенных в империю клочков земли, сам факт их изъятия у прежних стран-хозяек убедил правителей государств, оставшихся в СНГ, что Москву надо бояться. Этот постоянно действующий страх сделал заведомо невозможными искреннюю дружбу и сотрудничество на сужающемся постсоветском пространстве, хотя и заставил их имитировать.

3. Попытка обустроить «Русский мир».

Ее не надо путать с усилиями по имперской реставрации, хотя у обоих проектов есть общие участки. Но стержневая идея «Русского мира» — организация России как в первую очередь этнического государства великороссов, а во вторую — иноэтничных русскоговорящих. Лоббисты проекта уверяли, что частями этого пространства играючи станут: Украина восточнее Днепра, Белоруссия и Северный Казахстан. О том, какая роль достанется, допустим, волжским или крымским татарам, не говоря о новообретенных абхазах и осетинах, как-то и не думали.

Но единственным трофеем этого проекта стал Крым. Все прочие планы не сработали и отпали, а главным долгоиграющим следствием оказалась компрометация фундаментального для России имперского принципа. И при царизме, и в советскую эпоху держава была многоплеменной, и это являлось важнейшей частью ее идентичности. После краткого, но очень горячего увлечения «Русским миром», поверить в искренность возвращения Москвы к имперской идее никто вокруг уже не может.

4.Стремление привязать к себе группу постсоветских стран по сокращенному списку.

Сравнительно недавнее провозглашение ЕАЭС (Белоруссия, Казахстан, Армения, Киргизия) и сегодняшние старания превратить давнее и до сей поры фиктивное СРБ в инструмент управления Минском особых лавров не приносят.

Несмотря на декларации, ЕАЭС не является ни единым таможенным пространством, ни экономическим альянсом. Он устарел, не успев возникнуть. Скромные 8% российской торговли, которые сейчас приходятся на него, напоминают о том, что хозяйственная зависимость от Китая как России, так и большинства прочих членов ЕАЭС, уже сегодня весит больше.

Что же до попыток поглотить Белоруссию с помощью торговых войн, телескандалов и перманентных угроз перекрыть субсидии, то на сегодня это начинание — главная державная ставка, и уж точно самая дорогостоящая. Но шансов на успех, думаю, меньше половины. Ведь тут все узнаваемо, все как в прошлые разы — импровизационность, спесь, преувеличение собственных материально-политических ресурсов и агрессивное непонимание другой стороны.

Наши верхи уже без малого тридцать лет мыслят себя правителями распавшейся державы и на обломках неудавшихся проектов изобретают все новые и новые. Этот романтизм умилял бы, если бы не понимание, что отпавшие земли отпали насовсем, а собственные подданные, хоть и вздыхают о прежнем величии, ни на какую реконкисту идти не собираются.

Сергей Шелин