Силовики — ступенька вниз для Homo sapiens

Неделя прошла под знаком правоохранительных органов. Силовики в прицеле общественного внимания — аресты и снятия с должностей, разоблачения и скандалы, громкие приговоры и массовые задержания. Почему так зловеще сошлись звезды над долго и счастливо набиравшим силу полицейским царством? Короткой будет непогода над бригантиной силовиков или же ее выбросит на рифы?

Есть суждение о природе человека — дескать, тысячелетиями и веками ничего в нашей психологии не меняется. В Книге Екклезиаста сказано: «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: „смотри, вот это новое“, но это уже было в веках, бывших прежде нас». Однако антропологи считают, что психотип человека эволюционирует, только медленно, так что мы не успеваем заметить перемены. Яркие работы на эту тему написали Оуэн Лавджой, Стивен Пинкер и Ричард Рэнгем.

Антропологи сходятся во мнении, что эволюция человека идет по пути снижения агрессивности. Выгодный социальный подтекст: самки выбирают менее маскулинных, но более заботливых самцов. Одновременно с исчезновением клыков и когтей у предков человека растет способность к коммуникации, коллективным действиям. Есть гипотеза о том, что кроманьонцы вытеснили физически развитых неандертальцев благодаря склонности к кооперации. Попутно из этого следует, что встречающиеся еще альфа-самцы — шаг вниз на лестнице эволюции.

Закон джунглей, который еще во времена Киплинга казался непреложным для человеческого общества, уходит в историю. Люди и народы перестали вгрызаться друг другу в глотку. Как бы нас ни возмущала агрессия, статистика говорит, что в XXI веке в мире от насилия ежегодно умирает 600 тысяч человек (100 тысяч — жертвы войны, 500 тысяч — жертвы преступников). Самоубийц на планете 800 тысяч. От наркотиков ежегодно умирает 200 тысяч человек. От туберкулеза — три миллиона, от диабета — два миллиона человек. В истории такого мартиролога не было никогда.

На фоне прогрессирующего миролюбия необъясним взрывной рост силовых структур в России, их численность (армию не берем) за 15 лет увеличилась в два раза. В структурах МВД служит 900 тысяч человек. Это третье место в мире, хотя по населению Россия на девятом. Если пересчитать на сто тысяч граждан, Россия с 623 полицейскими далеко впереди развитых стран. В США — 256, в Европе — 300-350, в Китае — 120.

Может быть, наша полиция замечательно бережет свой народ? Нет, в России число убийств на миллион граждан одно из самых высоких в мире — 80, в десять раз выше Германии, в восемь раз выше Франции, в два с половиной раза выше, чем в Америке с ее массовыми расстрелами в школах и колледжах.

Если учесть также пухнущую на глазах Росгвардию, ФСИН, ФСБ, СК и прокуратуру, миграционную и таможенную службы, ФСО и ФАПСИ, наберется от 2,6 до 3 миллионов разномундирных блюстителей порядка. На отдых эти бравые люди уходят в 45 лет, а доктора, учителя, шахтеры должны вкалывать до 65. И это лучше любых слов говорит о социальных доминантах государства.

В СССР силовиков было в три раза меньше. Неужели свободное рыночное плавание покорежило наши души настолько, что теперь требуется втрое больше конвойных и караульных? Неужели советские люди были выше качеством, чем российские? Почему наручники и дубинки стали самым сильным аргументом в диалоге власти и общества? Впору говорить не о газопроводе «Сила Сибири», а о политическом течении «Сила полиции».

В Америке в области здравоохранения работает в 14 раз больше человек, чем служит в силовых структурах. У нас медиков столько же, сколько церберов всех мастей. Можно сколько угодно повторять, что Россия — социальное государство. Но объективно, по цифрам, структура трудового рынка в России такова, что людей у нас не лечат, а конвоируют и наказывают.

Разбухшие силовые структуры — удар по экономике уже по той причине, что здоровые мужики бегут из производства, не создают прибавочной стоимости и потребительски, как инвалиды, живут за счет бюджета. В США силовиков 1,2 миллиона, работающих граждан — 153 миллиона. В России три миллиона охранителей обслуживает 70 миллионов работяг. Прокормить армию здоровенных глоток все труднее.

С древних времен известно, что самое важное в жизни мужчины — посадить дерево и построить дом. Почему в современной России пирамида ценностей перевернулась и самым важным стала охрана того, что построено и высажено уже не современниками, а прежними поколениями? Почему нам стало проще не думать, а судить? Неужели опротивел труд, который воспевала советская пропаганда? Или выдохся рабочий и творческий запал, так что силы остались лишь на то, чтобы стоять на страже приобретений прорабов приватизации?

Теперь понятно, почему поднялся девятый вал чудовищных обвинений и саморазоблачений силовиков. В биологии ограниченность жизненных ресурсов на фоне чрезмерного роста популяции приводит к внутривидовому хищничеству и даже к каннибализму. Обычай особенно распространен среди членистоногих — скорпионы, жуки-геркулесы, мучные хрущаки за милую душу поедают себе подобных. Однако чем выше поднялся по эволюционной лестнице биологический вид, тем реже проявления каннибализма, хотя совсем отказаться от него не смогли даже высшие приматы и, страшно признать, Homo sapiens.

В Древней Греции в полицию набирали общественных рабов. Лучше всего эту функцию исполняли почему-то скифы, которых можно считать нашими дальними родственниками. В далекие времена полиция на положении рабов служила гражданам. У потомков скифов революция: граждане в услужении у стражников и логофетов. Подножный корм. А если корма не хватает, хиреет-то народец, приходится силовикам, согласно законам зоологии, переходить на внутривидовое хищничество.

Одним словом, как ни вертись, чтобы генералы перестали сажать людей и поедать друг друга, надо научиться жить богаче. Но замкнутый круг — с такими генералами-хищниками мы урожаев не поднимем.

Сергей Лесков