Невиновных в России нет!

Мало кто обратил внимание, что с 1 июня прошлого года в районных судах начались процессы с участием присяжных. Шире стал и список дел, по которым приговор выносят не профессиональные служители Фемиды, а судьи из народа.

Уже за первые месяцы новой практики число оправдательных приговоров заметно выросло, а самым резонансным стало оправдание 13 подсудимых по так называемому «маковому делу» — были признаны невиновными брянские торговцы булочками с маком и эксперт, давшая заключение, что ввозимый пищевой мак не оказывал наркотического действия. Почти четыре года следствие пыталось доказать обратное, обвиняемым грозило до 10 лет заключения по статье о незаконном обороте наркотиков, они потеряли не только бизнес, но и время, нервы, здоровье... Не говоря уже о том, что по несколько лет провели за решеткой и под домашним арестом.

Подозреваю, государство вовсе не горит желанием компенсировать эти потери. Так что, скорее всего, прокуратура обжалует приговор. Он действительно выглядит поразительно гуманным для современной России, где уж если попал под следственный каток, уцелеть можно лишь в 0,3% случаев — такова официальная статистика оправдательных вердиктов по уголовным делам за 2017 год (по 2018-му данных пока нет). Для сравнения: в странах Евросоюза этот показатель составляет 5-10%, а в СССР при Сталине он доходил почти до 12%, за исключением приговоров по «политическим» статьям.

Первыми опасную гуманистическую тенденцию уловили судьи. В праздничном предновогоднем интервью председатель Мосгорсуда Ольга Егорова так неоднозначно оценила работу присяжных: «За первые шесть месяцев действия закона в районные суды Москвы поступило 20 таких дел. И по 11 из них уже состоялись вердикты. Сразу отмечу, что, по сути, каждый второй вердикт — оправдательный. Причем в 4 случаях из 6 присяжные были единодушны в своем решении о невиновности. О чем это говорит? Безусловно, о сильной работе стороны защиты, но и о низком качестве сбора и представления доказательств стороной обвинения. Следователи, увы, разучились собирать и анализировать доказательства. Можно долго рассуждать об особенностях рассмотрения уголовных дел с присяжными, но все должны понимать, что присяжные — это простые люди, которые далеки от юриспруденции, они принимают решение сердцем, исходя из того, что увидели в судебном заседании».

Откликаясь на критику, глава СК Александр Бастрыкин тут же поручил «проверить все дела с оправдательными приговорами в Москве». Не исключено, что после поверки их рассмотрение пустят по новому кругу.

Но если реакцию Бастрыкина еще можно понять — главный обвинитель защищает честь мундира, — то размышления судьи с большим стажем и довольно высокой должностью потрясают. Получается, ей и в голову не приходит, что подсудимый может быть действительно невиновным. Прямо по заветам железного Феликса, которому приписывают фразу: «Ваша свобода — не ваша заслуга, а наша недоработка».

Но люди из народа, внезапно ставшие присяжными заседателями, еще не заражены стойким убеждением, что все вокруг — преступники. Мало того, они не очень-то верят в справедливость «самого гуманного суда». И когда видят, что следствие шито белыми нитками, прямо говорят: «Невиновен». При этом злостно подрывая все устои системы российского судопроизводства, в которой оправдательные приговоры трактуются как брак не только следственной, но и судейской работы.

Юристы не дадут соврать: когда суд сталкивается с совсем уж запредельной халтурой, а дело не представляет «государственного» интереса, судья просто договаривается с адвокатом об условном сроке или сроке, не превышающем уже отбытого в предварительном заключении. Ну, чтобы не обижать коллег по борьбе с преступностью. Ведь, оправдывая подсудимого, ты ссоришься с правоохранительными органами — прокуратурой, МВД, ФСБ. Им придется как-то отчитываться за брак в работе, да и «звездочки» можно потерять. А потому, как рассказывал мне бывший федеральный судья Сергей Пашин, они ведут «черный список» судей, которые склонны выносить оправдательные приговоры. Сегодня председателей судов назначают президент или Совет Федерации, но предварительно о кандидатуре высказываются силовики. И если она замечена в «излишнем гуманизме», говорят: это плохой судья, не понимает государственных задач.

А теперь прикиньте, сколько невинных или неправосудно осужденных людей сидят сегодня в тюрьмах просто потому, что такова сложившаяся в стране практика «своих не подставлять». При этом судебная машина только набирает обороты. По словам той же судьи Егоровой, «за последние 20 лет нагрузка (на судей) возросла в несколько раз и все растет…»

Можно, конечно, и дальше говорить, что до масштабов сталинских репрессий нам далеко. Но объемы — дело наживное. Ведь главный принцип репрессий — фактическую неизбежность наказания в случае попадания в судебно-следственную систему — так и не удалось сломать, хотя попытки в 90-е были. Возвращаясь к 0,3% оправдательных приговоров, получается, что если вас арестовали и поместили в СИЗО или под домашний арест, то с вероятностью 99,7% вы сядете. В том числе по свеженьким статьям вроде «оскорбления чувств» и «неуважения к власти».

В логике происходящего суд присяжных в нынешней России — абсолютно инородный институт. Хотя если и начинать судебную реформу, о которой так любят говорить в правительстве, то как раз с того, чтобы передать на рассмотрение присяжным как можно больше дел. Хуже уж точно не будет, потому что некуда. А так — глядишь, и следствие начнет реже добывать доказательства с помощью бутылок из-под шампанского.

Виктория Волошина