Крепкий белорусский орешек

Тема пресловутой «углубленной интеграции» Белоруссии и России и после новогодних каникул продолжает оставаться одной из центральных в российском информационном пространстве. В минувшую пятницу о ней вновь напомнила официальный представитель российского МИД Мария Захарова. «Курс на расширение стратегического взаимодействия с Минском не подлежит сомнению. Это закреплено, в частности, в концепции внешней политики нашей страны. Мы считаем, что в рамках Союзного государства еще много можно сделать, чтобы повысить эффективность данного интеграционного формата», — сказала она.

Это заявление официального представителя российского МИДа стало ответом на слова президента Белоруссии Александра Лукашенко, который и после Нового года продолжил словесную перепалку с высшим руководством РФ, начавшуюся на этот раз еще в начале декабря.

Напомню, о чем речь. Выступая на заседании Совета министров Союзного государства России и Белоруссии, проходившем 13 декабря 2018 года в Бресте, глава правительства РФ Дмитрий Медведев весьма прозрачно намекнул, что компенсация белорусам за так называемый «налоговый маневр» в нефтяной сфере последует лишь в случае «повышения уровня интеграции» их страны с Российской Федерацией. «Хочу особо подчеркнуть, — сказал премьер, — Россия готова и дальше продвигаться по пути строительства Союзного государства, включая создание единого эмиссионного центра, единой таможенной службы, суда, счетной палаты. В том порядке, который предусмотрен договором о создании Союзного государства от 8 декабря 1999 года. В этом случае нужно проводить единую налоговую политику, политику в области ценообразования, тарифообразования».

На эти слова Медведева прозвучал резкий ответ Лукашенко, который, к огорчению российской стороны, вместо употребления эвфемизмов вроде «повышения уровня интеграции», предпочитает называть вещи своими именами: «Я понимаю эти намеки: получите нефть (без наценки), но давайте разрушайте страну и вступайте в состав России… Некоторые говорят — более глубокая интеграция. А некоторые прямо говорят — мы готовы, чтобы вы шестью областями вошли в состав Российской Федерации».

На этом российско-белорусская перепалка о судьбе «углубленной интеграции» Белоруссии с РФ отнюдь не закончилась. После заявления Медведева его непосредственный подчиненный — вице-премьер и министр финансов РФ Антон Силуанов, произнес в адрес Белоруссии весьма многозначащее в нынешних российских реалиях словосочетание «потерял доверие». Напомню, что при Сталине с такой формулировкой отправляли в ГУЛАГ, а то и ставили к стенке, а сегодня с ней президент снимает с должности губернаторов.

Под занавес уходящего 2018 года состоялась встреча Путина и Лукашенко, на которой вроде бы должны были разрешить очередной российско-белорусский конфликт. Многим запомнилась фотография, где российский лидер в весьма напряженной позе сжимает ножку позолоченного кресла, в котором сидит. Психолог, вероятно, сказал бы, что так может вести себя человек, который интуитивно ищет дополнительную точку опоры, или, как минимум, в споре со своим оппонентом чувствует себя не очень удобно. Так или иначе, но судя по последовавшим затем публичным заявлениям Лукашенко, спор о методах и целях «дальнейшей интеграции» разрешен не был.

Собственно, эта старая российско-белорусская сказка про белого бычка тянется уже 20 лет и никаких новых аргументов обе стороны в ней не придумали. Кремль, если огрубленно, говорит следующее: вступаете в состав РФ (и не так важно, как этот «союз» будет называться: «союзное», «единое» государство или просто Российская Федерация), а мы вам внутрироссийские цены на нефть-газ. Минск в лице Лукашенко на это отвечает: мы за интеграцию, но на равноправной основе.

После этого нередко тут же выясняется, что белорусское молоко и/или изделия из него делаются из молочного порошка (как будто у нас этот порошок не используется), а в белорусской колбасе находят какие-нибудь вредоносные палочки из-за чего запрещаются поставки соответствующей продукции в Россию. В ответ белорусский лидер называет такое поведение неразумным и напоминает, что его страна — единственный настоящий союзник России и ее надежный западный форпост. Затем назначается очередная российско-белорусская комиссия, которая, в конечном счете, все возвращает к тому, что есть сейчас.

Читателю, не слишком посвященному в детали, все эти российско-белорусские разногласия малопонятны. Вроде, и Россия, и Белоруссия за интеграцию, но почему-то никак не договорятся.

Проблема, однако, заключается в том, что под этой самой «интеграцией» понимать. Есть довольно старое полушутливое выражение: «что бы мы (Россия) ни делали, все равно получается автомат Калашникова». Перефразируя его применительно к Белоруссии (и не только, а в целом к «интеграционной» политике Кремля, особенно усилившейся с 2014 года), я бы сказал так: «что бы мы ни делали на этом направлении, получается Российская империя».

Но империя никому, кроме российского политического класса, не нужна. Да, все республики бывшего Союза ССР хотят выгод и преимуществ, которые дает более тесная экономическая интеграция и устранение таможенных барьеров и границ. Но никто не собирается «обратно в СССР», где из Москвы будут мудро определять, например, изучать родной язык в школе или нет, а если да, то в каких объемах. Никто в СНГ также почему-то не хочет передавать за копейки природные ресурсы и промышленные предприятия своих стран в руки близких тому же Кремлю олигархов…

В свое время Путин предложил белорусскому руководству в вопросах интеграции «отделить мух от котлет». Но штука в том, что в Белоруссии, да и в других государствах СНГ, это уже давно сделали.

Кремль хочет интеграции имперской, которая подразумевает простую вещь: интегрируемая страна «хоть тушкой, хоть чучелком» «вступает в состав» России. Лукашенко, последовавший мудрому совету Путина, давно отделил имперских мух от рыночных котлет. Поэтому он говорит об интеграции демократической, а значит, равноправной. Как в Евросоюзе. А если такая интеграция состоится, то она не должна предполагать, что эмиссионный центр такого нового союза должен располагаться обязательно в Москве, а единой валютой должен стать российский рубль. И таможенные правила не должны устанавливаться в той же Москве, и так далее. Белорусский лидер указывает на пример ЕС, где единой валютой, как известно, стал евро, а не немецкая марка или французский франк, и административный центр находится не в Берлине, Париже или Риме, а в более скромном Брюсселе.

Очень долго этот спор между Россией и Белоруссией (во всяком случае, внешне) носил довольно схоластический характер. Однако сегодня, похоже, все зашло слишком далеко. В 2014 году Крым перешел под контроль Российской Федерации, а затем начался вооруженный конфликт в Донбассе. Это глобальным образом изменило всю международную политику. Кремль вступил в конфликт практически со всем миром, причем отступать он не намерен. Однако внутренние экономические ресурсы, которыми располагает Россия, для такого глобального противостояния явно недостаточны.

Интенсификация производства, развитие современной промышленности — это сегодня не про нас, о чем красноречиво говорят темпы экономического развития РФ за последние годы. Значит, остается старый добрый имперский (он же экстенсивный) путь развития — за счет расширения территории. Путь рискованный и ненадежный, но иного не остается.

И вот в этих условиях еще не так давно «братская» Белоруссия представляется кремлевским мудрецам эдаким «плохо лежащим» ресурсом. С десятимиллионным населением — образованным, послушным, исполнительным и в массе своей патерналистски настроенным. С достаточно развитым машиностроением, нефтепереработкой, со своим неплохим ВПК. Чего бы не прибрать к рукам?

Когда сегодня кто-то из коллег-экспертов на фоне публичных выступлений главы правительства РФ и его заместителей об «углубленной интеграции» Белоруссии с РФ, после заявлений российского МИД об углублении «стратегического взаимодействия с Минском» начинают рассуждать в духе «да зачем нам это надо», я, честно говоря, немного теряюсь. Потому что «единый эмиссионный центр» союзного государства, располагающийся в Москве, единая валюта в виде российского рубля, единая налоговая система и таможня, центральные органы которых, естественно, тоже будут в Москве — все это, собственно, и составляют понятие «аншлюс». И это не считая «углубленной интеграции» в военной сфере, на которой также настаивают в Кремле.

О том, что именно такой тип «интеграции» рассматривается кремлевскими стратегами, я писал еще полтора года назад. За это время если что-то и менялось, то только в том направлении, которое тогда было обозначено. Тогда же я отметил, что единственным гарантом белорусской независимости остается ее президент. А вот в чем ошибся, так это в том, что Кремлю относительно легко удастся решить эту проблему, предложив стареющему белорусскому патриарху какую-нибудь пожизненную синекуру в виде несменяемой должности — например, председателя Союзного государства. Или чего-то еще хорошо оплачиваемого, пышного по названию, но малозначащего по сути.

Лукашенко оказался для Москвы крепким орешком. Более крепким, чем от него ожидалось. В первую очередь, выяснилось, что он не хочет быть свадебным генералом и не намерен уходить на покой ни в каком виде. Он хочет быть «генералом» действующим, настоящим, полновластным. И в борьбе за это свое положение он готов на самые радикальные шаги от обещания раздать белорусам, в случае чего, «семь миллионов автоматов», до восстановления полноценных отношений с Западом. И в этом его готова поддержать даже некогда непримиримая оппозиция в лице, например, Белорусского народного фронта, потребовавшего от властей Белоруссии ограничить трансляцию российских телеканалов, потому что они «разжигают межнациональную вражду».

Естественно, всегда остается вариант с пресловутыми «зелеными человечками». Однако пока в Кремле, судя по всему, решили взять тайм-аут и все обдумать, поскольку объяснить россиянам, кого они должны «защищать» в Белоруссии будет намного сложней, чем это было в случае с Украиной в 2014 году. Там все было проще — «бандеровцы», «нацисты» — ату их… А в Белоруссии кого «ату»?

Александр Желенин