Вернись, студент

Конечно, всерьез обсуждать законопроекты нынешней Госдумы давно стало плохим тоном, но уж очень показательно совпали две «патриотичные» инициативы. Одна — как раз думская — по поводу обязательной (до шести лет) отработки вузовских выпускников, отучившихся на бюджетном месте. А вторая — проект Россотрудничества по возвращению домой российских студентов из Великобритании и других «недружественных» стран.

Видимо, общественные стенания последних лет о том, что из страны уже почти все мозги утекли (с чем, кстати, трудно не согласиться, оценивая обе идеи), дошли, наконец, до высших эшелонов власти. И вниз по вертикали раздалась команда: «мозги вернуть — и более за границу не пущать».

Проект Росструдничества называется «Highly Likely Welcome Back, или пора домой!» Обставлено все нешуточно. «Остро стоит вопрос о безопасности наших молодых ребят, которые учатся за рубежом. Есть серьезные опасения, что молодые россияне могут пострадать от провокаций в странах, которые проявляют недружественное отношение к нашей стране», — цитирует модератора на презентации проекта «Коммерсант».

Удивительно, конечно, как наши государевы люди умеют приписывать другим собственные грешки. Это в России, помнится, отчисляли под разными предлогами то грузинских студентов, то украинских, то турецких (в разгар операции «нож в спину»). Тогда как российские граждане, выбравшие учебу за пределами страны (их, по подсчетам Минобрнауки, сейчас около 60 тысяч), пока вроде не жаловались, что их как-то ущемляют по национальному признаку. Но даже если и найдутся в Соединенном Королевстве люди, которые невзлюбили русских после последних событий (ксенофобов и дураков, не отличающих власть от народа, везде хватает), чем завлечь молодых обратно на Родину?

На той же презентации проекта Россотрудничества один из деканов МГИМО сообщил, что его вуз готов в экстренном порядке принять до нескольких сот новых студентов. Жаль, журналисты не спросили, на какой основе — платной или бесплатной? Если за деньги (обучение в МГИМО, кстати, стоит в среднем около 450 тысяч рублей в год­ — вполне сравнимо с английскими вузами), то проект «Пора домой» больше похож на попытку возвращения утекающих за границу денег, а не мозгов. Если же обучать возвращенцев государство готово бесплатно, то не придется ли потом «мозгам» шесть лет отрабатывать где-нибудь в таком месте Родины, о существовании которого они даже не догадывались.

Да и что может предложить возвращенцам наша страна? Отпрыскам элиты — понятно что: теплое место у бюджета, победы в тендерах, передача «по наследству» нагретых мест в наблюдательных советах и другие бонусы приближенных к трону — и то до поры до времени, потому что кормовая база уменьшается, а делиться «наверху» не привыкли. Но с возвращением сотен этих сыновей и дочерей, кажется, особых проблем и нет.

А вот что пообещать другим десяткам тысяч? Хорошую зарплату? Но рубль так скачет, что хорошей она может быть очень недолго, стабильности в стране не хватает. Работу на прорывных технологических направлениях? Так у нас сегодня технологии скорее блокируют, чем разрабатывают. Конечно, можно стать суперспецом по блокировкам, но этот опыт больше востребован в странах-изгоях, а там, как правило, и уровень жизненного комфорта не такой, к которому привыкли учащиеся в европейских странах.

Что еще? Чувство гордости за Родину, вставшую с колен? Это — да, этого у нас в избытке. Но есть подозрения, что люди, давно не смотревшие российское ТВ, на такую наживку тоже не клюнут.

В общем, массового исхода российских студентов из Лондона в Москву, скорее всего, не предвидится. Как почему-то не поехали назад евреи, которых звал вернуться лично Путин. Да и сбежавшие за кордон предприниматели призыв Титова «В Москву! В Москву!» восприняли, мягко говоря, вяло.

Раз «вернуть мозги» вряд ли получится, остается вариант «не пущать». И тут на передний план выходит думская инициатива по обязательной отработке. С железной логикой: если уж государство 4-6 лет тратило деньги на твое обучение, будь добр — верни долг, отработай 4-6 лет там, куда Родина пошлет. Так было в СССР, и даже худо-бедно работало, вспоминают старожилы. Да, работало, но именно что худо и бедно.

Я застала институт распределения уже на излете, в конце 80-х. Заканчивая обучение в Ленинградском Политехническом, два последних года параллельно работала в городской газете. Распределение мне светило по советским меркам вполне себе приличное — в крупный ленинградский концерн. Но я к тому времени точно знала, что работать инженером не хочу, а буду журналистом (сегодня бы, конечно, выбрала другой путь, но Горбачев со своей гласностью сильно повлиял тогда на умы молодых). Мне повезло: ректор по запросу из газеты разрешил свободное распределение, и я эти три года не испортила ни себе, ни концерну — зачем бы ему был нужен инженер-временщик, лишь отбывающий срок отработки.

Сторонники «обязаловки» часто вспоминают, что в советских «шарашках» люди тоже трудились подневольно, но достигали потрясающих результатов. Правда, не договаривают, что выбор у них был небольшой: либо работа в «шарашке» и жизнь, либо лагерь и смерть. Можно, конечно, создать похожую мотивацию и для наших студентов. Но тогда, боюсь, в российские вузы вообще мало кто пойдет — побегут наши «мозги» если не в кембриджи и оксфорды, то в восточно-европейские или азиатские вузы. И придется в итоге закрывать границы, чтобы хоть кто-то здесь остался учиться и работать. И создавать полицию по поиску и возвращению на Родину беглых студентов. И потом удивляться, почему у нас ракеты падают, а дроны самоубиваются об стены.

Не понимая, как работает свободный рынок труда, нынешние руководители страны все чаще прибегают к советским методикам: обязать, запретить, распределить… Под разговоры о технологическом прорыве, цифровизации и инновациях в России сформировалась почти феодальная система отношений, усугубленная майданофобией и капиталистической жаждой наживы. Яркой иллюстрацией этих отношений выглядит эпическая схватка нашего косного государства с одним из бывших российских студентов Павлом Дуровым. И смешным в этой битве выглядит пока вовсе не создатель «ВКонтакте» и отныне запрещенного в России Telegram.

Виктория Волошина