Фандорин побежден, Акунин уехал

Последняя книга о приключениях Эраста Фандорина («Не прощаюсь») по воле автора, обожающего совпадения, пришла к читателям ровно в день двадцатой годовщины выхода первой книги («Азазель»).

Каждый согласится, что Россия-1998 и Россия-2018 — это две разные страны. Поэтому в эпопее, действие которой длится 46 лет (1876—1922), изменился не только герой, но и автор. Правда, Борис Акунин, как человек глубоко верящий в проектность, даже сейчас подчеркивает, что буквально все, от числа романов до перипетий гибели Фандорина, было им точно спланировано с самого начала.

В стремление писателя составить наперед детальнейший план я, конечно, верю. А вот в то, что у него получилось все, что было первоначально задумано, — нет.

Я не литературный критик, и не мое дело разбирать эстетическую технику Акунина, основанную, как известно, на отсылах к различным литературным образцам, узнавание которых так радует сердца образованной публики. В первых книгах цикла авторское мастерство было замечательно ярким, потом явно потускнело. Как читатель добавлю, что первые одиннадцать книг, от «Азазеля» (1998) до «Алмазной колесницы» (2003), проглатывал, не отрываясь, а следующие четыре (2006—2015) кое-как одолел по инерции. Их не надо было писать, но, видимо, план оказался неумолим. И вот шестнадцатая книга — скорее всего, и в самом деле заключительная, несмотря на склонность автора к розыгрышам.

Но то главное, что хочу тут сказать, к литературным качествам относится только косвенно. В том смысле, что не стань фандоринский сериал бешено популярным, его идеология не имела бы значения. Она сделалась общественным фактом именно потому, что эту эпопею прочитали «все».

А раз так, то эта идеология стоит того, чтобы о ней подумать.

На первых порах идейный багаж приключений Фандорина был чудесным сплавом либерализма и прогрессизма (скрыть которые автор не мог и не старался, определенно будучи увлечен модными в 1990-е модернизаторскими моделями) и охранительства (главный герой делал блестящую карьеру как сотрудник органов). Первые несколько книг были написаны до прихода к власти Владимира Путина, но что-то уже носилось в воздухе, и Акунин попытался сформулировать образ желаемого развития событий.

Понятно, что действие происходило в довольно далеком прошлом, но это прошлое, похоже, рассматривалось автором как источник уроков и образцов для современной жизни.

Эраст Фандорин — цзюнь-цзы, «благородный муж» конфуцианской доктрины, абсолютно положительный персонаж — совершенно сознательно был определен автором на службу в государственную машину, и не куда-нибудь, а в ее охранительно-силовой блок.

Одно из самых симпатичных действующих лиц второго по счету романа «Турецкий гамбит» (1998) — начальник Третьего отделения, проницательный и почти добродушный генерал Мизинов, прототипом которого был шеф жандармов и глава Третьего отделения Николай Мезенцев. В книге не уточнялось, что через несколько месяцев после окончания ее действия выведенный как покровитель Фандорина Мизинов-Мезенцев был убит в Петербурге террористом-народником. Взгляды Фандорина (созвучные, видимо, тогдашним мыслям Акунина) излагались в том же романе в виде наставлений, обращенных к опекаемой им юной нигилистке, и сводились к тому, что государство должно уметь защищать себя от внешних и внутренних врагов — и располагать для этого необходимым аппаратом.

Возможно, в составленном заранее проекте эпопеи запланированная на 1920 год гибель Фандорина формально была схожа с той, которая изображена в «Не прощаюсь». Но, думаю, ему была уготована роль сознательного борца за дело белых, а не та, которая прописана в последней книге.

Напоминаю об этом не для того, чтобы посмеяться над давними иллюзиями Акунина. Их тогда многие разделяли. Только история могла ответить, иллюзии это или нет.

Сомнения в правоте своей первоначальной схемы писатель впервые выразил только в седьмой по счету книге («Статский советник», 1999), в финале которой Фандорин отвергает блестящее предложение высшей власти и уходит со службы. Но, видимо, сомнения эти не были еще необратимыми. В 2005-м Борис Акунин согласился быть сценаристом фильма и сериала «Статский советник». Он не снял свою фамилию, даже когда финал был изменен и Фандорин, переборов сомнения, ринулся в объятия властей.

Но примерно со следующего года писатель начал публично высказывать оппозиционные идеи. Вряд ли случайно это совпало с кризисом фандоринской эпопеи. Новые романы теперь появляются редко, оттесняемые другими проектами.

В 2009-м иссякает начатый было цикл «Приключения магистра» — про фандоринского внука, британского баронета, переселившегося в середине девяностых из патриотических соображений на историческую родину. В 2001-м, когда вышел первый том этого сериала («Алтын-Толобас»), Николас Фандорин, вероятно, виделся автору как сегодняшняя реинкарнация если не всего Эраста Петровича, то его благородного патриотизма. Но чем дальше, тем пребывание баронета в климате наших нулевых делалось комичнее. И Акунин, пусть и с опозданием, положил этому конец, отправив выработавшего ресурс персонажа куда-то в тропики — искать и находить клад («Сокол и Ласточка»).

Зато бурной жизнью начинает жить охранитель новой формации Алексей Романов-Октябрьский («Шпионский роман», 2005; «Квест», 2008; цикл «Смерть на брудершафт», 2007-2011), работник сначала царской, а потом советской контрразведки. Житейские обстоятельства и новый авторский взгляд на действительность делают его беспощадным циником, не теряющим, однако, обаяния, почерпнутого автором, кажется, у Остапа Бендера (прототипом которого ведь тоже был сотрудник органов).

Этот персонаж действует в разных книгах с 1914-го по 1941-й и гибнет от руки коллег, безуспешно пытаясь донести до них сведения о близости гитлеровского нападения и одновременно сокрушаясь о некоей давней своей роковой ошибке, когда послушался не сердца, а ума.

Честно говоря, нарочито туманно описанное происхождение Романова в сочетании с любовью Акунина к выстраиванию генеалогических цепочек наводило на мысль, что он — сын Фандорина, и это в подходящий момент будет открыто. Продолжаю подозревать, что первоначально именно так и планировалось, но почему-то не сложилось. Так или иначе, в романе «Не прощаюсь» (действие которого происходит в 1918-м — 1922-м) автор, наконец, вводит в действие обоих своих великих сыщиков разом, и Романов в этой книге занимает, пожалуй, больше места, чем титульный герой.

Сам же Фандорин показан человеком, лишившимся опоры, почти одинаково чуждым белым, красным, зеленым и прочим. Да и что выбрать «благородному мужу», когда все вокруг отвратительно и неблагородно?

Вот его мысли после краткого посещения большевистской Москвы: «Я увидел, что в моем родном городе стало совсем нельзя жить… У меня нет претензий к плохим людям. С ними ясно: они на стороне Зла. Но мне тяжело смотреть на хороших людей, которые неумны или слабы… Я уехал из-за всеобщего бессилия…»

Понятно, что эти горькие слова относятся к настоящему не меньше, чем к прошлому, и исходят от самого автора, уже четыре года как переселившегося в другую страну. И его герой, отбросив те установки, которые от его лица излагались в первых романах, тоже готовится к эмиграции, не дожидаясь чьей-либо победы в Гражданской войне. Не военное поражение он признает, а поражение своих идей. Что же до описанной в романе гибели Фандорина, то она с этим почти не связана и отображает просто необходимость поставить точку в эпопее.

Формально говоря, накануне готовящегося отъезда он все-таки пытается помочь белым — по просьбе их главнокомандующего (фамилия не названа, но это Деникин), в обмен на его твердое обещание простить красных после победы белого дела, отправляется ненадолго к батьке Махно, чтобы уговорить его открыть Деникину дорогу на Москву.

Тут все абсурдно. Материал сопротивляется, но авторская установка неумолима: Фандорин должен не только проиграть, но и умереть. Его убивает в пути специально придуманный второстепенный персонаж — низкий человек, неоднократный перебежчик из лагеря в лагерь. Убивает хоть и без прямого согласия, но при попустительстве Романова, который в 1941-м, перед смертью, видимо, именно об этом сожалеет как о главной ошибке в своей жизни.

Эпопея заканчивается печально. И это не просто печаль от расставания с привычными персонажами. Борис Акунин вместе со своими читателями прощается с одной из самых ярких надежд 90-х годов, со своими и собственного персонажа попытками найти добро и благородство там, где их в итоге не нашлось. Только очень глупые люди станут потешаться над несбывшейся мечтой.

Сергей Шелин