Неужели нефть снова станет дорогой?

Судя по обилию посвященных мировому нефтерынку «аналитических» материалов, разом появившихся в официальных и полуофициальных СМИ, где-то на наших властных вершинах ожила мечта о нефти за сто и более долларов, которая была нормой каких-нибудь три года назад.

Авторы этой новейшей аналитики, в большинстве по каким-то веским соображениям скрывающие свои имена, уверенно предсказывают конец американской сланцевой революции, живо описывают депрессию инвесторов, якобы не желающих больше вкладывать деньги в это безнадежное дело, и намекают, что дорогая нефть вот-вот к нам вернется. Можно даже сказать, она уже возвращается. Разве нынешние $58 за баррель — не шаг вперед по сравнению с теми ужасами, которые творились еще недавно?

Ладно. Посмотрим на цены. В январе 2016-го баррель Brent продавался в среднем за $34,7, а в июне того же года — за $49,7, в 1,43 раза дороже. Главной причиной этого всплеска (мы убедимся, что он оказался самым большим за последние два года) был спад сланцевой добычи в США. Значительная ее доля при тридцатидолларовой нефти стала просто нерентабельной. И в тот раз хор упомянутых выше экспертов-анонимов еще громче нынешнего кричал, что несчастные американские инвесторы на пушечный выстрел не подойдут больше к такой ненадежной отрасли.

Однако во втором полугодии 2016-го сланцевая добыча в США снова стала расти. С другой стороны, судорожные попытки ОПЕК и вынужденных ее союзников, вроде нашей державы, привели в конце того года к подписанию некоего торжественного обещания сокращать нефтеэкспорт ради удержания цен. С июня по декабрь 2016-го баррель Brent подорожал в 1,13 раза — до $56,1. Уже по одному этому можно было определить, что динамика американской сланцевой добычи влияет на цены куда сильнее, чем жестикуляция всех стран, живущих нефтеторговлей, вместе взятых.

И вот настал 2017-й — год опековско-российского ограничения нефтяного экспорта. В какой степени эти договоренности соблюдаются, не стану даже гадать. Понятно, что только частично. А добыча в США при этом росла почти бесперебойно вплоть до недавних пор, когда стихийные бедствия временно ее притормозили. Что вызвало несколько преувеличенное ликование наших агитэкспертов.

Однако вернемся к ценам. В среднем за январь—сентябрь 2017-го цена барреля составила $52,9, т. е. оставалась примерно такой же, как и в последние месяцы прошлого года. А вот за прошедшую часть октября она поднялась на 10% и достигла примерно $58.

Перед тем, как ответить на вопросы, много это или мало и почему так получилось, подведем предварительные итоги борьбы нефтеторговцев старого, так сказать, типа, включая, к сожалению, и нашу страну, с нефтяным экспортом нового образца, идущего в первую очередь из США и в меньшей мере из других неопековских стран.

Ограничив свой экспорт, старые нефтяные торговцы предположительно остановили спад цен и выиграли якобы многие десятки миллиардов долларов. Кем-то даже подсчитана российская доля в этой добыче, и она изображается как значительная.

Но, глядя на вышеприведенные колебания нефтяных цен, никак не скажешь, что они вплоть до нынешнего октября, о котором отдельный разговор, именно росли. Скорее, просто колебались около того уровня, при котором сланцевая нефтедобыча достаточно рентабельна.

Возможно, не будь великого ограничительного пакта, цены бы упали на десяток-полтора долларов, американская добыча не то что бы рухнула, но продолжила уверенное снижение, и господство старых нефтеторговцев на мировом рынке осталось бы непоколебимым. За баррель им платили бы меньше, зато покупали бы у них больше.

А вот ограничительный пакт открыл перспективу их добровольного отступления с мировых рынков, понемногу оккупируемых производителями нового образца.

Год назад об этом говорили лишь как о теоретически возможной угрозе. А теперь уже можно оценить, в какой степени эта угроза успела сбыться.

Соединенные Штаты стали серьезным экспортером нефти. Причем в 2017-м самым крупным ее покупателем сделался Китай. Напомню, что только нефть является тем российским товаром, в приобретении которого Китай всерьез заинтересован.

Теснят ли уже американцы Россию (а если выразиться точнее — «Роснефть») на китайском нефтяном рынке? В прошлом году ни о чем подобном даже и говорить не приходилось. Американские поставки туда были ничтожны. В первые месяцы нынешнего года они выросли вчетверо, но все равно объем их измерялся какими-то смешными цифрами, которые неловко даже воспроизводить. К концу этого лета американские поставки выросли еще в несколько раз и достигли 0,22 млн барр. в день. Что все еще в несколько раз меньше российских (примерно 1,2 млн барр.), а также саудовских, иракских и иранских.

Но если еще годик-другой американский нефтеэкспорт в Китай будет расти прежними темпами, то нефтеторговцам старого типа придется всерьез поджаться. Разумеется, Китай не кладет все яйца в одну корзину и ни в коем случае не допустит, чтобы какая-либо держава, тем более США, стала гегемоном на его рынке. Но положение картеля «старых» поставщиков, в том числе и в смысле возможности торговаться о ценах, будет плавно ухудшаться. Таковы неизбежные плоды опековско-российского пакта об ограничении экспорта.

В целом же нефтеэкспорт Соединенных Штатов поднялся к началу осени до 2 млн барр. в день (в 3,5 раза меньше саудовского и в 2,5 раза меньше российского). Это уже седьмое место в мире. Выше Венесуэлы и несколько ниже Ирана. Вплоть до сентября события развивались достаточно неблагоприятно для стран ограничительного пакта. И даже, пожалуй, приближались к критической черте.

Чувство облегчения картелю принесли только последние месяц-два. Осталось понять, является ли десятипроцентный рост цен, сопровождаемый прекращением роста американской нефтедобычи, этакой мимолетной радостью или же началом какой-то новой счастливой и богатой эры?

Если бы дело было только в ураганах, то радость оказалась бы сугубо мимолетной. Американская добыча быстро восстановится, и все вернется на прежние рельсы.

Но, кроме этого, в рыночную игру включились факторы, которые давно уже не действовали.

Под вопросом ядерное соглашение Запада с Ираном, одним из крупнейших нефтеторговцев. Иракские шииты обмениваются небольшими, но хорошо разрекламированными ударами с иракскими курдами вблизи киркукских нефтепромыслов. Вероятность войны на Корейском полуострове выше, чем когда-либо в нынешнем веке. Все это, вместе взятое, рождает тревогу на рынках. А тревога толкает цены вверх. То, что нефть дорожает довольно-таки вяло, говорит о силе и устойчивости тех механизмов, которые работают на стабильность, а в перспективе и на снижение цен мирового рынка. Нефть ведь до сих пор не поднялась даже до $60 за баррель, давней мечты опековско-российского картеля.

Следовательно, какое-либо нешуточное и притом не эпизодическое, а долгосрочное нефтяное удорожание возможно только в том случае, если обстановка в мире станет не просто неважной, а по-настоящему плохой. То есть непредсказуемой и очень опасной для всех.

Поэтому не надо грезить о нефтяном ренессансе. В нормальных обстоятельствах он уже невозможен, а в ненормальных нефтедоллары мало кого порадуют.

Сергей Шелин