Вперед, в светлое прошлое!

Недавно одна из газет сообщила, что кремлевские политтехнологи никак не могут сгенерировать для Владимира Путина привлекательный образ будущего. Сами придворные пиарщики, решая сугубо предвыборные задачи, едва ли всерьез думают на «пятилетку вперед». Но в СМИ и соцсетях эта новость вызвала «футурологическую дискуссию» — о том, какой образ будущего необходим современной России и почему он никак не может нарисоваться на мировоззренческом холсте.

Символично, что подобные дебаты разгорелись в год столетия Октябрьской революции, вожди которой звали народ на баррикады как раз во имя «светлого завтра». Можно спорить о последствиях «красного проекта» для России, но большевики в 1917 году захватывали Зимний, имея за душой какой-никакой образ будущего. А сегодня? Стенания о том, что Россия зависла во времени без ясной исторической перспективы, давно превратились в общенациональный «плач Ярославны».

Спору нет, наша страна, как сказочная избушка, поворачивается лицом куда угодно, только не к будущему. Народ и партия едины в стремлении «законсервировать» настоящее, а точнее — сохранить свой текущий потребительский статус. Пусть для одних это шашлычные посиделки под хиты «Дорожного радио», а для других — золотые свадьбы под «фанерные» трели Баскова. Какой тут образ будущего, если большинство (и не только путинское) хочет не дать себе засохнуть здесь и сейчас?

Конечно, подлинное созидание немыслимо без ясной цели и возвышенного идеала. Ну, не могут люди (по крайней мере, многие из них) жить без красивой мечты. Вот только источником вдохновения в России служит не будущее, а прошлое. Причем для разных групп населения — свое. Одни мечтают вернуться в 1990-е, когда страна, казалось, стояла на пороге «общеевропейского дома». Другие молятся на СССР с его бесплатной медициной, образованием и статусом сверхдержавы. Третьи проводят крестные ходы с иконами Николая II и ратуют за восстановление православной монархии. Наконец, находятся поклонники «Руси изначальной» с ее славянскими богами, волхвами и ведическими обрядами.

Ах, как хорошо было раньше! Неудивительно, что с таким состоянием умов в политике у нас — постоянные отсылки к позднему СССР и царской России, в экономике — проедание наследия предыдущих эпох, а в культуре — постмодернистская игра в классики. Борьба с «переписыванием истории», споры о Сталине и Маннергейме, дискотеки 80-х и 90-х — таковы проявления разлитой в воздухе ностальгии по «старым добрым временам».

Но только ли наша страна обречена сегодня на прозябание без цели, мечты и вдохновляющего «футуристического проекта»?

Поразительно, но факт: при всей своей общей отсталости Россия имеет обыкновение забегать вперед, показывая человечеству кое-что из его будущего. Именно так произошло сто лет назад, когда большевики предложили планете радикальный модернистский проект. Это была эпоха религиозной веры в прогресс, когда Альберт Эйнштейн менял научную картину мира, художники создавали новые стили, а великие изобретатели реализовывали мечты фантастов — от подводной лодки до самолета.

В политике дух той эпохи наиболее ярко выразили две великие светские идеологии — либерализм и социализм (коммунизм). При всей своей непохожести они явились плодами с одного мировоззренческого «дерева» — их объединило стремление переустроить планету в соответствии со своими идеалами. Да, в одном случае идеал — это свобода, а в другом — социальная справедливость. Но сторонники обоих учений устремляли свои восхищенные взоры в грядущую эпоху, в которую новый Адам и Ева обретут потерянный рай.

Неудивительно, что в годы Второй мировой войны либерализм и социализм, как два «футуристических проекта», объединились против немецкого нацизма с его культом языческого прошлого. Хотя Третий рейх в технологическом отношении продвинулся далеко вперед, сквозь его мрачную эстетику проглядывали лики древних германских богов. В итоге либерально-социалистическая «фантастика» оказалась сильнее нацистского «фэнтези».

В период холодной войны в схватке за умы и сердца людей сошлись уже два образа будущего. Эпоха противостояния СССР и США, при всех издержках, дала миру десятилетия социального прогресса. Запад дарил своему среднему классу невиданные социальные гарантии, Восток мало-помалу отпускал тоталитарные вожжи, а страны «третьего мира» осуществляли модернизацию. Вершиной же всеобщей веры в прогресс стал полет Юрия Гагарина в космос, высадка Нила Армстронга на Луну и стыковка «Союза» и «Аполлона».

А потом исторический маятник вновь качнулся в другую сторону — будущее перестало манить, постепенно уступая место естественному обывательскому желанию насладиться сегодняшним днем. Когда это произошло — трудно сказать. Вероятно, первой ласточкой стало обещание советского руководства построить коммунизм уже к 1980 году, причем в виде этакого бесплатного супермаркета. Но когда этот год наступил, советские граждане получили… Московскую Олимпиаду, ставшую лебединой песней «красной империи».

Отныне все надежды человечества на историческое творчество были связаны с Западом. Казалось, уж он-то точно поведет в мир в светлое будущее, тем более что либерализм, как идеология прогресса, обладал всем необходимым потенциалом. Однако Запад, вкушая плоды своей победы над коммунизмом, по этому пути не пошел, объявив во всеуслышание о «конце истории». Теперь прогресс стал считаться не идеалом, к которому нужно стремиться, а настоящим, которым нужно наслаждаться. «Мы уже и так в раю. Расслабьтесь и получайте удовольствие!» — призывали свою паству пророки «конца истории». Вот только провозглашение идеала в настоящем обрекало человечество на десятилетия стагнации. Зачем работать над собой, если мечта о более совершенном мире уже и так сбылась?

Конечно, в плане технологий мир совершил за последние двадцать лет впечатляющий рывок. Однако нынешний инновационный урожай вырос на почве IT-революции 1970-х — эпохи, когда человечество еще жило мечтой о будущем. При этом коренной смены картины мира в науке давно не наблюдается. И так происходит во всех сферах — человечество в начале XXI века беззастенчиво выезжает на старых запасах. В экономике идет перераспределение готовых ресурсов при надувании спекулятивных пузырей, а в культуре — постмодернистское цитирование прошлых шедевров. Чего стоит, например, электронная музыка с ее штамповкой ремиксов на «золотые» хиты!

Какое-то время мир, особенно западный, получал удовольствие от этой беззаботной постмодернистской игры, но постепенно азарт стал уступать место… скуке, усталости и ощущению внутренней пустоты. С началом же мирового финансового кризиса стало приходить осознание, что золотой век наступил лишь для обладателей «золотых парашютов» из корпоративно-финансового сектора. И вот тогда возник вопрос: где же искать прибежище в наступающую «историческую непогоду»? «Конечно, в прошлом: оно более-менее понятно», — гласил ответ.

Одной из первых новый дух времени уловила еще в нулевые годы именно Россия, бросившись восстанавливать империю по царским и советским лекалам. Но сегодня тоска по золотому веку постепенно приходит и в другие страны. Ностальгия по имперскому величию старой доброй Англии побудила миллионы англичан голосовать за Brexit. Обещание «сделать Америку снова великой» — то есть вернуть Штаты в необремененные политкорректностью 1950-е — помогло Дональду Трампу победить на президентских выборах. Даже Китай мечтает не создать принципиально новый «исторический проект», а воссоздать свою империю, этот островок высокой культуры и морали посреди моря варваров. Самое же радикальное проявление «духа времени» — это бородатые дядьки на Ближнем Востоке с их стремлением вернуться в «золотой век ислама».

Удивительно, с какой скоростью целые народы подхватывают «историоманию» — все отчаянно героизируют прошлое и пытаются переиграть итоги давно отгремевших сражений. Конфликт между Россией и Польшей вокруг памятников советским воинам, желание Прибалтики получить репарации за советскую оккупацию или ссоры между Китаем и Японией на почве трактовок Второй мировой — лишь отдельные «стеклышки» в этой общемировой «мозаике». Даже нынешнее противостояние между США и РФ выглядит не более чем фарсовым «ремиксом» прежней холодной войны.

В общем, неспособность России сгенерировать образ будущего — это отражение характерного для всей планеты «духа времени». Времени, когда будущее служит не источником вдохновения, а поводом для апокалипсических ожиданий. Симптоматично, что космические полеты сегодня перестали быть красивой мечтой, а фантастику изрядно потеснило фэнтези с его магическими вариациями на тему Средневековья. Разумеется, никакие политтехнологи тут не помогут — образ будущего может родиться только в недрах самого общества, если оно ощутит в нем духовную потребность.

Михаил Тюркин