Теперь экспериментируют не только над Россией

За пару недель до президентской победы Дональда Трампа я интервьюировал американиста Павла Демидова. И вот соображения, которыми мы обменялись напоследок:

« — А может, если президентом станет Трамп, это даст его стране новый шанс? Продвинет ее туда, куда назрело, хотя бы и от противного. Вскроет все проблемы, которых так долго в упор не видели, а уж в этом случае хочешь — не хочешь придется искать ответы… Иногда достаточно раскачать лодку, и история резко ускорит ход.

— Вопрос только, надо ли нам даже издалека хотеть, чтобы раскачивали эту лодку, которая — на секундочку — атомная подводная, да еще и самая большая и мощная в мире. Это же не компьютерная игра „Цивилизация“, когда можно вернуться назад, если что-то пойдет не так. Тут все в реале. Риск выглядит каким-то слишком уж большим…»

Риск не только выглядел, но и реально был большим. Однако сейчас и сограждане Трампа, и прочее человечество, включая нас с вами, должны с этим риском жить и работать.

Предупрежу на всякий случай, что не являюсь ни трампофилом, ни трампофобом. Он мне не родственник и не сосед, личной приязни или ненависти вызвать не может. В моих глазах Трамп — просто оператор перемен. Человек, пытающийся изменить правила поведения сверхдержавы № 1, которые за много лет не только стали привычными, но и начали производить ложное впечатление незыблемых.

И дело вовсе не в одной Америке. В мире пришла пора всем незыблемым якобы правилам пройти проверку на прочность. И совсем не случайно, что из Евросоюза именно сейчас впервые уходит страна-участница, причем огромная. А новый сильный человек Европы Эммануэль Макрон вместе со старым сильным человеком Европы Ангелой Меркель грозятся сделать перенесший ампутацию Британии Евросоюз тем, чем он не был — оплотом Запада и средоточием всех его надежд.

После бурного 2016-го великие перемены хоть и вошли сейчас в эволюционное русло, но нисколько не замедлили свой ход.

Прежде чем перечислить то, что уже произошло, скажу о событии, которое пока не состоялось. Хотя новейшие события принято изображать как повсеместный бунт народов против глобализации, глобальная торговля и глобальные связи еще держатся. Объединения, вроде NAFTA или ЕС, функционируют. И Китай тоже не закрылся от мира. Трансокеанские экономические партнерства, задуманные Обамой, явно буксуют, но их осуществимость выглядела сомнительной и до Трампа. О настоящем пришествии протекционизма, как и о настоящем сворачивании глобализации, говорить явно преждевременно.

А теперь — о том, что действительно случилось или хотя бы наметилось.

Первое, что бросается в глаза: демонстрация силы перестает быть дурным тоном. Пионером в этой области заслуженно считается Владимир Путин, но сегодня его приоритет потерян.

Америка со своими друзьями все чаще бьет по войскам Башара Асада, особенно когда они подкреплены иранцами и «Хезболлой». Американское оружие теперь будет активно поставляться саудитам, дружбу с которыми Трамп только что полностью реставрировал, перечеркнув попытки Обамы наладить отношения с врагом аравийских монархий Ираном.

Новый ближневосточный расклад стал менее запутан и более чреват крупными лобовыми столкновениями. Это пугает осторожных европейцев и ставит в деликатное положение Россию. Кажется, Трамп еще не потерял надежды заключить с Москвой ближневосточную сделку, втравив нашу державу в сухопутную и чреватую большими потерями операцию против джихадистов. Надеюсь, Путин на такое все же не решится.

Другой объект растущего силового давления — Северная Корея. С одной стороны, ее спятивший режим оставляет внешнему миру все меньше выбора. С другой, последствия боевой операции, если таковая осуществится, абсолютно непредсказуемы. Это в чистом виде военно-исторический эксперимент, объектами и потенциальными жертвами которого могут стать миллионы.

Успешная акция усмирения этого режима без прямого применения силы тоже возможна. Но только в том случае, если в ней на равных с США примет участие и Китай, от поставок из которого КНДР критически зависит. Но для Китая это было бы актом принципиально новой мировой политики. Или хорошо забытой старой. Сорок лет эта супердержава удерживалась от крупных силовых действий и старалась выглядеть слабее, чем есть на самом деле. Если уж она пойдет на то, чтобы сломить северокорейского соседа, то вряд ли на этом и остановится. Человечество увидит такой Китай, с которым придется обращаться очень аккуратно — и вообще заново учиться иметь дело.

Еще одним мировым центром силы станет или хотя бы попробует стать Европа, при всем своем пацифизме и страсти экономить деньги на армии.

Уж сколько остроумных и логично построенных упреков сыпалось на Трампа за его наглые и тупо бизнесменские упреки союзникам по НАТО, которые якобы задолжали Америке, «вынужденной» в одиночку тащить бремя вооружений.

Трампова стилистика и в самом деле примитивна, а отпор, который дают ему европейцы, является поистине блестящим по форме, а с интеллектуальной точки зрения и вовсе неотразимым. Люди становятся удивительно красноречивы, когда под удар попадают их интересы.

Сейчас США тратят на военные цели 3,5% ВВП. А экономически могучая Германия — всего 1,2% ВВП. Другие крупнейшие американские союзники или просто друзья (Италия, Канада, Япония) — примерно по 1% ВВП. И только Франция и Британия немного не дотягивают до 2% ВВП, т. е. до уровня, который признан в НАТО целевым.

Реалии таковы, что Европа, конечно, кричит и возмущается, но при этом берет курс на рост военных трат.

Да и куда деваться. Ведь европейцы, как метко сказала глава немецкого правительства после унылой встречи G7 и малоудачных коллективных собеседований с американским президентом, «действительно должны взять свою судьбу в свои руки». Очень своевременная мысль, не подкрепленная, правда, сколько-нибудь конкретным планом действий.

Но спору нет. Евросоюз станет, а точнее — уже стал одной из главных площадок мирового эксперимента.

Не похоже, что в Британии знают, как прожить без ЕС. Отделяются в сугубо экспериментальном режиме — с зашедшими в тупик предварительными переговорами и с отсутствием согласия относительно процедуры переговоров окончательных. Если Brexit выйдет боком, это станет мощнейшим аргументом в пользу ЕС. Но Евросоюз нынче не в такой форме, чтобы со спокойной улыбкой ждать результата. Под ним и без «Брекзита» земля трясется.

От нового президента французов, который по крайней мере стилистически выглядит сильной фигурой, ждут сейчас, что вместе со столпом Европы, немцами, он выдвинет какой-то план реконструкции ЕС — чтобы этот альянс был силен, популярен в массах, мог прожить и постоять за себя без США, и не подталкивал отдельные отряды своих обитателей к мысли об отделении. Необходимость реконструкции Евросоюза очевидна, но насчет того, какой ей быть, идей мало, и они плохо монтируются друг с другом. Видимо, реконструкция будет осуществляться в экспериментальном режиме, то есть с повышенными шансами на неудачу.

Дух добровольного и вынужденного экспериментаторства захватывает все новые и новые уголки планеты. Не только же нам одним всегда жить в эпоху перемен.

Сергей Шелин