Зачем им Brexit?

За несколько дней до британского референдума о том, выходить из ЕС или обождать, шансы на оба исхода голосования почти равны. Регулярно проводимые замеры показывают, что перевес сторонников Евросоюза очень мал.

И это при том, что в ЕС (первоначально — в ЕЭС) Британия состоит уже 43 года, с 1973-го. А первый референдум о членстве в этой структуре (в 1975-м) принес победу сторонникам этого членства в соотношении два к одному.

К тому же несколько месяцев назад Евросоюз, почуяв, что Brexit — не блеф, в панике отступил по всему фронту и согласился буквально со всеми требованиями: что британцев не станут ущемлять за их нечленство в зоне евро, что их не будут втягивать в дальнейшую политическую интеграцию Европы, что евробюрократия обязуется поменьше руководить британским бизнесом, а социальные гарантии, даваемые трудовым мигрантам из остальных стран ЕС, Лондон сможет урезать.

Фактически это означает совершенно автономный статус и неучастие в сооружении европейского супергосударства, даже если его строительство и будет продолжено, что нынче не очевидно.

Нельзя даже сказать, что Британия просто и честно восстала против помех, чинимых ее развитию еврочиновниками. Примерно 2 миллиона граждан ЕС работает в британской экономике, а 1 миллион граждан Соединенного Королевства — в экономиках других стран Евросоюза.

Считать балластом для Британии приезжих из Ирландии, Кипра, Литвы и Латвии (а именно они составляют там большинство трудовых мигрантов-европейцев) — абсурд. В среднем они работают больше и старательнее местных. Намечаемые против них мероприятия могут только повредить британскому хозяйственному росту. Зато такие идеи очень популярны как среди коренных жителей, так и среди приезжих с других континентов.

Разговоры о том, что Соединенное Королевство на свои кровные кормит Европу, тоже достаточно пусты. Британские взносы в бюджет ЕС вполне скромны, они сейчас лишь немногим больше 0,5% ВВП, а часть из них еще и возвращается обратно — например, в виде субсидий здешнему сельскому хозяйству. При этом половина британского экспорта и импорта товаров и услуг и почти половина прямых иностранных инвестиций в Великобританию приходится на ЕС.

Все это, вместе взятое, говорит, что выгоды, получаемые Великобританией от членства в ЕС, явно перевешивают неудобства, и желание половины ее граждан уйти в вольное плавание не имеет под собой рациональной основы.

Но даже в странном поведении обычно есть своя логика.

Полтораста лет назад Великобритания была экономической и политической сверхдержавой. При населении, составлявшем 2% от мирового, ее доля в мировом товарном производстве и в международной торговле превышала одну пятую, а в мировой торговле промышленными товарами — приближалась к двум третям. Британский фунт был главной мировой валютой.

Сегодня в Британии живут 0,9% населения планеты. Ее доля в мировом ВВП — 2,3% (считая по паритетам покупательной способности) и 3,9% (считая по обменным курсам), а вес в мировой торговле товарами — 3,2%. Фунт стерлингов остался одной из резервных валют, но переместился на третье—четвертое место, и его доля в мировых резервах сейчас меньше 4%.

Мало того, Канада и Австралия, бывшие доминионы, живут богаче, прекрасно обходясь без ЕС. Но, может быть, еще обиднее, что более продвинутой и модной стала Ирландия, когда-то отсталая бунтарская окраина Соединенного Королевства, а сейчас — полноправный член Евросоюза. Ирландский ВВП (в ППС) на душу составил в 2015-м $54 тыс., а британский — только $41 тыс. Несколько лет назад казалось, что Ирландия будет наказана за свое забегание вперед и за бегство в зону евро. Она по уши увязла в долговом кризисе. Но потом очень быстро из него выбралась и сегодня опять растет опережающими темпами.

Не так уж удивительно, что у британцев мало-помалу накопились ощущения, что Евросоюз как-то мешает их державе развернуться во всю ширь своих возможностей, покровительствуя менее достойным, которые почему-то смогли там устроиться поудобнее.

В целом эти ощущения обманчивы. Вовсе не ЕС сделал их страну такой, какая она есть.

Стратегическое отступление бывшей «мастерской мира» началось еще в XIX веке, в эпоху «блестящей изоляции», когда она гордилась именно тем, что не входит ни в какие объединения. К началу Первой мировой войны ее экономика была лишь третьей в мире, в разы уступая американской и заметно отставая от германской.

Это была судьба. Некомпетентность управления тоже имела место, но играла в те годы второстепенную роль. Зато позднее, уже после Второй мировой, именно совместное творчество сменявших друг друга социалистических и кейнсианских правительств за четверть века подорвало основы британской экономики и загнало ее в глубокий упадок. В 1970-е, впервые с XVIII века, эта страна отстала от Франции. Говорили уже, что придется уступить и Италии.

Вступление в ЕЭС на первых порах не изменило этой нисходящей траектории. Но позже, в эпоху тэтчеризма, членство в европейских структурах ни в чем существенном не помешало британскому обновлению, при всем евроскептицизме Маргарет Тэтчер.

Сегодняшняя Британия стоит на ногах куда крепче, чем 43 года назад, накануне вступления в ЕЭС. В 2015-м британская экономика занимала (если считать ВВП по обменным курсам) пятое место в мире — после США, Китая, Японии и Германии. Обладание собственной резервной валютой, пусть и не перворазрядной, тоже обеспечивает Британии особую роль.

Сохраняющееся отставание от нескольких самых продвинутых и удачливых стран объясняется не кознями Евросоюза, а дефектами собственной экономической политики.

Старание разогнать хозяйственный рост, раздувая дефицит бюджета (4,5% ВВП в 2015-м) — вовсе не признак дальновидности, хотя и является демонстративным нарушением стандартов ЕС. О том же говорит и растущий госдолг (поднявшийся в прошлом году до 91% ВВП). В конечном счете это выйдет Британии боком, но свалить вину на европейцев, с ними она будет или уже нет, не получится. Они тут ни при чем.

В сегодняшнем своем статусе Великобритания достаточно свободна, чтобы оградить себя от ошибок евробюрократов и беспрепятственно делать свои собственные, и при этом достаточно удачно интегрирована в европейскую экономику, чтобы извлекаемые из этого плюсы перевешивали минусы. Если рассуждать рационально, то выбор сделать легко. Но многие ли сегодня рассуждают рационально?

Сергей Шелин