Прощальный взгляд на ненащупанное дно

Слегка видоизменив известную фразу Виктора Черномырдина, самое время сказать: кому хочется нащупывать дно, щупайте в другом месте! Начальники наших экономических ведомств еще летом объявили, что российская экономика «нащупала дно кризиса», и после этого упорно стояли на своем. О том, что это было не так, чуть позже. Ну а сейчас даже лица, по должности обязанные перманентно радоваться нашей хозяйственной действительности, рассуждают о неизбежности нового спада и делают это с легким сердцем: нефть, мол, виновата.

И в самом деле, за 11 месяцев этого года, с января по ноябрь, средняя цена российской Urals была около $53. В декабре она, возможно, окажется раза в полтора ниже.

Прикинем потери. За первые 10 месяцев этого года (ноябрьской внешнеторговой статистики пока еще нет) выручка от экспорта топливно-энергетических товаров, цены которых так или иначе завязаны на нефть, составила $185 млрд и была на $115 млрд меньше, чем за тот же отрезок 2014 года. То есть, по приблизительному подсчету, за весь 2015 год держава потеряет где-то $140 млрд нефтегазовой выручки.

Если в 2016-м средняя цена Urals будет держаться около $35-40, то добавочные потери составят еще $50-60 млрд, и в сумме нефтегазовая выручка России будет меньше, чем в 2014-м, уже на $200 млрд. Это, конечно, при условии продолжающегося удешевления нефти.

Оно возможно, хотя и не гарантировано. Почти все факторы, способные толкнуть нефть вниз, уже сработали: ФРС повысила учетную ставку, зима выдалась теплая, аравийские монархии, несмотря на ближневосточные войны, нарастили добычу. Осталось только снять санкции с Ирана. Факторы, способные, наоборот, поднять нефтяные цены, перечислять не буду, но их никто не отменял. Продолжаю считать, что эти цены вышли на тот рубеж, ниже которого им трудно будет спуститься - по крайней мере, на долгий срок.

Однако новые нефтедолларовые потери России и без того весьма внушительны. И нет признаков того, что они будут перекрыты ростом поступлений от экспорта неэнергетических товаров. Прямо диву даешься, как же надо было поработать над российской экономикой, чтобы она не откликнулась ростом экспорта на двукратное удешевление своих расходов и своей продукции из-за падения рубля. В 1998–1999 годах, после чуть более мощного падения курса национальной валюты, экспорт сразу и уверенно пошел вверх. А сейчас, сравнивая 10 месяцев 2015-го с теми же месяцами 2014-го, видишь уменьшение выручки по всем буквально группам товаров – черным и цветным металлам, машинам и оборудованию, продукции химпромышленности, древесине, продовольствию.

К топливно-энергетическим и прочим торговым убыткам добавятся еще и потери от двух новых продуктовых эмбарго – на ввоз еды из Турции и из Украины. Плюс неопределенное количество каких-то дополнительных запретов, над которыми бьются пытливые начальственные умы. Очередная, но явно не последняя новость – что могут перекрыть импорт турецкого ширпотреба.

Все это в совокупности обещает еще один спуск российской экономики вниз. А значит, и новые возможности для наших руководителей заняться любимым делом – «нащупыванием дна». И это при том, что предыдущие их уверения о дне, якобы нащупанном летом, были, как уже говорилось, лукавы. Даже к концу осени экономика и народ далеко еще не полностью приспособились к изменившимся условиям существования.

Вот опубликованные недавно экономические итоги ноября, последнего спокойного месяца перед началом новых хозяйственных приключений.

Народное потребление продолжало снижаться. Оборот розничной торговли был уже на 13,1% меньше, чем в ноябре 2014-го (в июне, когда дно якобы было достигнуто, спад в годовом исчислении составлял 9,4%). Без спешки, но уверенно, растет безработица. В ноябре она была на 10,7% больше, чем годом раньше (в июне – на 8,6%).

Общий индекс промышленного производства (с исключением сезонно-календарного фактора) составил 99,5% от июньского. Хоть и медленно, но промышленность продолжала двигаться вниз во все послеиюньские месяцы, за вычетом сентября. Притом добыча полезных ископаемых, которая с июня до октября потихоньку поднималась, в ноябре пошла вниз. Слегка снизилось в ноябре (с учетом сезонности) и производство в обрабатывающей промышленности – в сравнении и с октябрем, и с июнем.

Если какая-то отрасль и «нашла дно», так это строительство. Правда, не летом, а осенью. Последние три месяца оно пребывает в стагнации.

И даже сельское хозяйство, поставленное в совершенно исключительное положение пищевыми запретами, в ноябре (с поправками, повторю, на сезонность) сдвинулось вниз.

Может быть, путешествие экономики ко дну и закончилось бы где-нибудь в ближайшие месяцы, и настала бы благодатная стагнация, но нефтяная стихия в сочетании с очередными разрушительными мероприятиями наших руководителей властно требует срочно заняться поисками нового дна - поглубже.

Контуры этой новейшей ситуации еще в тумане. Устойчивое падение нефтяной цены ниже $40 влечет за собой последствия, которые не хочется конструировать. По крайней мере, пока. Если же она будет колебаться у сорокадолларовой черты, то добавочные убытки, как уже говорилось, составят примерно 5% от нынешнего усохшего российского ВВП (считая по текущему обменному курсу - $1,2 трлн).

Оплачивать убытки, как и в предыдущие разы, будет народ. Остается разобраться, какими способами.

Главный из них, скорее всего, будет тот же, что и в прошлый раз. Рубль у нас плавающий, и ничто не мешает ему подешеветь еще процентов на 20–30. Допустим, рублей до 90 за доллар. Можно и выше. Пропорционально подорожают импортные товары, а значит, спрос на них еще раз упадет, и импорт сократится.

Товары домашней выделки тоже подорожают, причем опыт подсказывает, что ненамного слабее. А рост зарплат и пенсий будет более чем скромным - и уж точно гораздо ниже инфляции. И если в уходящем году уровень потребления упал на одну десятую или даже на одну восьмую, то в году наступающем он тем же порядком может съехать еще процентов на 5–10.

Замораживание накоплений, принудительный перевод валютных вкладов в рублевые и прочие безумные вещи предсказывать не стану. Рациональных предпосылок, по крайней мере при сорокадолларовой нефти, для них нет. А того, что лежит в сфере иррационального, касаться сейчас не хочу.

За одним исключением. Поскольку это та вещь, которая уже делается - и с большим размахом.

В начальственном кругу полюбили объяснять свои мероприятия на продовольственном и туристическом рынках не собственными страстями и даже не лоббизмом магнатов-выгодополучателей, а непререкаемыми соображениями государственной пользы. Ведь из-за нефтяной дешевизны у державы неважно с валютой. Если перестать покупать заграничную еду и отпускать народ к теплым морям, притворившись, что страны-производители продуктов и страны-поставщики туруслуг заслужили такое наказание, то можно сэкономить драгоценные доллары и евро.

Подозреваю, что в высших наших кругах финансовой статистики не знают и обмениваются друг с другом подобными соображениями вполне искренне. Некоторую популярность это псевдорациональное объяснение получило и в народе. Видимо, потому что чувствовать себя объектом разумной экономии психологически легче, чем жертвой маниакального произвола.

Но правда лучше, чем неправда. Что касается еды, то ее импорт за январь–октябрь ($21,4 млрд) составил (в долларах) 64% от прошлогоднего за те же 10 месяцев. Его снижение оказалось даже скромнее общего падения российского импорта, стоимость которого уменьшилась на 38%. «Экономия» валюты на ввозе еды составила таким образом всего $12 млрд, или в примерном пересчете на весь 2015 год - $15 млрд. Это чуть не вдесятеро меньше, чем ожидаемые в 2015-м потери в нефтегазовой выручке, и вчетверо меньше предполагаемого в этом же году оттока капитала из страны ($60–70 млрд).

Можно было бы на это сказать, что курочка по зернышку клюет, и какая-никакая, но экономия валюты на продуктовых эмбарго есть. Однако на самом деле она почти не просматривается. Полуторакратное сокращение спроса на импортную еду при двукратном падении рубля выглядит совершенно естественным. Как естественно и увеличение в структуре продуктового импорта продуктов подешевле. Скажем, в 2015-м уменьшился ввоз несгущенного молока и увеличился - сухого.

Плоды эмбарго совсем другие. Во-первых, ввозимые продукты стали дороже и хуже, поскольку более дешевые, качественные и удобные для ввоза аналоги попали под запрет. Во-вторых, вырос импорт сырья для изготовления «импортозамещающих» суррогатов. Например, легендарного пальмового масла. Ни то, ни другое не имеет ни малейшего касательства к экономии валюты, но, разумеется, бьет по интересам людей.

Теперь о туризме. В первом полугодии 2015-го, т.е. еще до туристических запретов, так называемые расходы на личные поездки за границу (это далеко не только организованный туризм, но в том числе и он) составили $16,3 млрд, в том числе в Египет и Турцию – больше $4 млрд. В первых полугодиях 2013-го и 2014-го эти же расходы были примерно в полтора раза больше - $22–23 млрд. Причины падения те же самые – рубль подешевел.

Занятно, что запреты на заграничный отдых для силовиков, с особой силой реализованные в 2014-м, привели к снижению суммарных годовых трат россиян на личные поездки лишь на $2,8 млрд по сравнению с 2013-м (соответственно, $48,8 млрд и $51,6 млрд). Пожалуй, одни только удары крылатых ракет по сирийским пустыням стоили больше, чем такая экономия валюты.

Безо всяких туристических эмбарго, просто по курсовым соображениям, россияне потратили бы на личные поездки в 2015-м раза в полтора меньше, чем в 2014-м, т.е. около $30 млрд. Даже и вся эта сумма далеко не грандиозна по сравнению с валютными потерями на других участках и поэтому явно не спасительна для казны. Не говоря о том, что для приближения ее к нулю надо запретить не просто организованный туризм, а вообще всякий самовольный выезд за границу. То есть совершить те безумные вещи, о которых мы условились пока не рассуждать.

Что же до туризма в его турецко-египетском варианте, то за весь 2014-й в этих странах россияне потратили около $10 млрд. А в этом году, вероятно, получилось бы около $7 млрд, если бы Египет не был закрыт после теракта, а Турция – чтобы наказать Эрдогана.

Так что не ищите экономию валюты там, где она не ночевала. Это лишь политическое сопровождение кризиса экономики, которое этот кризис дополнительно усугубляет. А сами поиски нового хозяйственного дна и сопутствующее им затягивание поясов на людях будут проведены в 2016-м теми же проверенными способами, которые доказали свою эффективность в 2014-м и 2015-м.

Сергей Шелин

Перейти на страницу автора