С кем воюет Владимир Путин?

Хорошую речь произнес в ООН президент России. Правильно сказал и про губительность экспорта «демократических» революций. И про самоуверенность, с которой действовали «экспортеры» на Ближнем Востоке. И про необходимость международной антитеррористической коалиции, похожей на антигитлеровскую.

«Исламское государство» (террористическая организация, запрещенная на территории России) представляет собой намного большую опасность, чем Башар Асад. ИГ – вызов всему человечеству, тогда как Асад – не более чем вызов сирийской демократии. ИГ несет идею, способную перевернуть мир, Асад же – всего лишь преемник своего удачливого папы, прихватизировавшего в свое время Сирию и оставившего страну в наследство сыну. ИГ предлагает духовную альтернативу убогому материальному бытию государств ислама, а Асад пытается это бытие удержать, не предлагая народу ничего, кроме себя любимого. Иными словами, с ИГ надо бороться, поскольку у него есть перспективы, в то время как с Асадом предлагают бороться просто потому, что его надо наказать.

В этом смысле российская идея большой коалиции выглядит привлекательно. И Путин не случайно вспомнил про времена Второй мировой войны. Необходимость совместной борьбы с большим злом (германским нацизмом) подвигла западные демократии на союз со Сталиным, который в той ситуации представлялся злом меньшим. И если союз со Сталиным для решения практических задач той эпохи был возможен, то неужели невозможен сейчас союз с Асадом, который вряд ли совершил больше преступлений, чем советский диктатор?

В теории все так. Но возникает вопрос: как столь замечательные намерения будут выглядеть на практике?

Объединить усилия США, Великобритании и Советского Союза можно было решением трех вождей. Встретились, поговорили, наметили план действий. А после успешной реализации - вновь встретились и обсудили, как обустроить послевоенный мир.

На Ближнем Востоке предлагается объединить усилия США, России, Асада и антиправительственной оппозиции, а в идеале - еще целого ряда исламских стран, не желающих ислама в исполнении ИГ. Но в Сирии давно уже идет гражданская война. Асад для оппозиции неприемлем. Для миллионов сирийцев он – тиран и убийца.

А самое главное: в каком качестве оппозиция будет объединяться с правительственными силами против ИГ? В качестве живой силы, которая вступит в бой, понесет большие потери, а после успешного завершения коалиционных действий вновь попадет под жернова асадовской мельницы? Хотелось бы посмотреть на того дипломата, который возьмется убедить оппозицию в необходимости уже сегодня отдаться Асаду с потрохами ради будущего спасения человечества от угрозы со стороны ИГ.

Может, сам Путин возьмется поговорить с сирийцами, раз уж он выдвинул столь замечательный план? Но накануне своей речи в ООН президент РФ дал большое интервью телеканалам CBS и PBS, где неоднократно подчеркивал, что единственной легитимной властью в Сирии является Башар Асад. И с этими идеями он пойдет к оппозиции договариваться о спасении мира?

Подчеркнем, вопрос о коалиции против ИГ имеет абсолютно практический характер. И решен он может быть не на основе общетеоретических представлений (пусть абсолютно правильных), а лишь тогда, когда каждый из потенциальных участников коалиции найдет в ней собственный интерес. Понятно, что для миллионов российских граждан, потребляющих идеи из телевизора, в данном вопросе важно лишь то, что Россия произносит правильные слова, а Америка совершает неправильные действия. Но наша удовлетворенность словами нисколько не приблизит решение сирийского вопроса, если к нему будут подходить непрофессионально, ставя на первый план лишь пропаганду.

В общем, нынешняя сирийская история совершенно не похожа на историю Второй мировой. И проблема, связанная с ИГ, не может быть решена теми методами, которыми решалась проблема уничтожения нацизма.

Впрочем, можно догадаться, что скажет на это средний российский телезритель: «Не сочиняйте мне сказки про какую-то сирийскую оппозицию. Там всего лишь марионетки США. Оппозиционеров дергают за веревочки из Вашингтона. А значит, если Обама на них как следует цыкнет, они сразу же присмиреют, спрячут в карман амбиции и стройными колоннами пойдут воевать туда, куда им положено, за те деньги, которые им дает Госдеп».

Спорить с конспирологами бесполезно. Это сухие рациональные люди, полагающие, что все в мире продается и покупается, что не бывает духовных подъемов, выражающихся в народном гневе, что революции организуются мировой закулисой с помощью «печенек», раздаваемых на майданах, и что все, не ухваченное своевременно нами, тут же ухватят наши враги. Конспирология ныне в России торжествует, и многие авторы стремятся удовлетворить спрос потребителя на конспирологические объяснения проблем Украины, Грузии, Сирии, Ливии и всех прочих горячих точек планеты.

Беда путинской идеи об антитеррористической коалиции, однако, состоит в том, что она при всей ее внешней яркости не срабатывает даже с позиций конспирологии. Допустим, Обама цыкнет на сирийскую оппозицию, Путин – на Асада, и все стройными рядами пойдут бороться с ИГ. Допустим, вся коалиция на поверку окажется российско-американской, и сложный внутриарабский политический расклад можно будет вообще во внимание не принимать. Какие ресурсы готова Россия вложить в ближневосточное урегулирование для того, чтобы осуществлять его наравне с Соединенными Штатами?

Если угроза ИГ, как полагает Путин, по масштабам сопоставима с угрозой нацизма времен Второй мировой, то и ресурсы понадобятся не меньшие. Придется поставлять много оружия — а значит, выделять госфинансирование военному производству в ущерб социальным расходам. Придется направлять на Ближний Восток российских солдат наряду с американскими, поскольку (как показал уже печальный опыт) арабские вояки, сражающиеся лишь за «бабки», неэффективны в борьбе с идейно мотивированными фундаменталистами.

Советский Союз победил в Великой отечественной, мобилизовав все имевшиеся ресурсы. В тылу голодали, ковали победу с утра до ночи за заводах и ставили к стенке любого при малейшем подозрении на измену. Собираемся ли мы сегодня переходить к мобилизационной экономике ради того, чтобы делить с Америкой ответственность за Ближний Восток и лавры будущих побед? Хотим ли мы перевести снабжение населения на карточки под лозунгом «Все для фронта, все для победы»? Если нет, то стоит вспомнить, что Рузвельт в свое время пошел на союз со Сталиным не за красивые усы, а потому, что «дядюшка Джо» ради этого союза готов был положить миллионы жизней и подчинить будущей победе все существование страны на протяжении четырех лет.

Если мы не готовы принести большие жертвы сегодня, то с какой стати Америке рассматривать Россию в качестве равноправного партнера в коалиции? Чем мы, собственно, можем быть ей полезны? США, обладающие гигантскими ресурсами, смогут «покорять» Восток без особого напряжения (как, кстати, они покоряли и Европу в годы Второй мировой). И напортачить тоже сумеют без нашей помощи.

Но с чем же придет Путин к Обаме, если тот вдруг осознает всю глубину речи, произнесенной в ООН российским президентом? Придет он, по-видимому, с очень простой идеей, вообще не имеющей никакого отношения к спасению человечества от ИГ. А именно - с торгом за Крым.

Крым наш – и мы вам сдаем Асада. Крым наш – и мы не путаемся под ногами на Ближнем Востоке. Крым наш – и даже Донбасс отпустим на Украину. Но если Обама не откликнется, тогда – война с ИГ до победного конца, которая на практике обернется войной за сохранение Асада. И если в какой-то момент Вашингтон поймет, что в этой войне всех против всех ИГ лишь крепчает, тогда очередной американский президент «сдаст» Путину Крым с потрохами.

Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге

Перейти на страницу автора