Свежо послание, но верится с трудом

Давно уже послания президента Путина Федеральному собранию не ждали с таким интересом, как ныне. В условиях быстро прогрессирующего развала экономики хотелось получить от первого лица ответ на вопрос, есть ли еще у нас какой-то шанс на стабилизацию, или рецессия, прогнозируемая Минэкономразвития на 2015 год, теперь не имеет альтернативы? Есть ли способы выстроить экономическое развитие на ином основании, кроме нефтедолларов?

Ответы, которые дал Владимир Путин на острые вопросы нынешнего дня, в свою очередь, вызывают новые вопросы у каждого, кто не только аплодирует президенту, но еще и пытается, пораскинув умом, приложить сказанное к экономическим реалиям.

Была, в частности, предложена амнистия беглому капиталу. Замечательно. В условиях, когда поймать беглеца силовыми методами все равно никак не удается, надо его амнистировать. Однако многие ли инвесторы пойдут после этого поднимать рушащуюся экономику и развивать отечественное импортозамещение? Все последние годы при высоких ценах на нефть, при приличных темпах экономического роста и при терпимых отношениях с Западом капитал бежал из нашей страны, не желая у нас ни инвестировать, ни даже спекулировать. Неужели теперь всего лишь благодаря амнистии бизнес повернется к России передом, к офшорам задом? Может, у нас произошла реформа правоохранительной системы, и государство перестало кошмарить бизнес, как говаривал в свое время Дмитрий Медведев? Может, у нас разрушены коррупционные барьеры, выстроенные чиновниками для каждого, кто хочет заняться предпринимательством? Может, у нас стала лучше международная репутация, и ныне российский бизнесмен обладает возможностью легче аккумулировать капитал на мировом рынке для поддержания своих деловых проектов?

Путин, правда, пообещал для улучшения инвестклимата сделать публичными проверки предприятий, а также установить надзорные каникулы для малого бизнеса с хорошей репутацией. Иными словами, Путин предложил сделать так, чтобы силовики разного рода не губили бизнес за взятки по заказу конкурентов. Но возникает вопрос, кто будет контролировать действия чиновников.

Лично Путин? В большой стране президент много не наконтролирует. Значит, одни чиновники будут делать вид, будто контролируют других. Такая система у нас давно уже существует, и позитивных плодов пока не принесла. Система чиновничьего произвола, как правило, разрушается лишь при наличии демократического контроля со стороны парламента и законодательных собраний, оппозиционных партий, свободной прессы, независимых от государства НКО и т.д. Однако никаких признаков появления подобного контроля над бюрократией у нас пока нет, и послание президента в этом смысле никакого оптимизма не внушает.

Более того, Путин, пообещав надзорные каникулы, тут же оговорился: «конечно, речь не идет об экстренных случаях, когда возникает угроза здоровью и жизни людей». Фактически это означает, что можно экстренно надзирать за половиной нашего бизнеса. За всем, что связано с продовольствием и медикаментами (вдруг отравят!). За всем, что связано с дорожным движением (вдруг наедут!). За всем, что связано со строительством (вдруг кирпич на голову упадет!).

Самое позитивное из сказанного Путиным касалось налоговых условий ведения бизнеса. Президент пообещал на ближайшие четыре года зафиксировать существующие условия «и к этому вопросу больше не возвращаться, не менять их». За такую стабильность любой квалифицированный экономист проголосует обеими руками. Но вот вопрос - как государство будет справляться со своими расходами? Тем более что Путин буквально тут же стал набрасывать планы их очередного увеличения: «Мы должны стремиться к удвоению объемов дорожного строительства». На какие шиши, интересно, государство будет удваивать, если налоги повышать не собирается? В условиях экономического роста можно было бы надеяться на то, что при неизменных ставках мы соберем больше налогов просто за счет увеличения объемов продукции. Но в будущем году даже Минэкономразвития ожидает рецессии. Значит, налогов больше не соберем.

Можно, конечно, сделать важную оговорку: в условиях падающего рубля государство будет выполнять свои обязательства перед обществом обесценившейся валютой. Фактически, оно заменит обычные налоги на так называемый инфляционный налог. Мы все станем беднее благодаря увеличению цен, опережающему рост номинальных доходов. Если Путин предлагает именно такую фиксацию налоговых условий, то это вполне реалистичный подход. Впрочем, он почему-то не сильно обнадеживает в плане нашего общего процветания.

И, наконец, самый многообещающий пассаж из послания. Путин надеется, что через четыре года мы выйдем на темпы роста экономики, превышающие среднемировые. Вполне возможно, что действительно выйдем, если, скажем, в Саудовской Аравии произойдет оранжевая революция, и нестабильность в этом нефтеносном регионе вздует цены до $200 за баррель. Но никаких более реалистичных оснований надеяться на внезапный позитивный перелом в экономике пока не видно. Во всяком случае, конкретные механизмы развития, проговоренные в президентском послании, подобного оптимизма не внушают.

Прошло время, когда можно было заговаривать экономику красивыми словами, ссылаясь на то, что, мол, при мудром вожде у нас и ВВП растет, и реальные доходы населения повышаются. Ныне признаков развала не видит лишь тот, кто предпочитает думать не о реальной жизни народа, а о геополитических материях. Нефть больше не кормит, рубль падает, рецессия в будущем году становится реальностью, уровень жизни снижается, капитал в страхе бежит из России, как из горячей точки. И самое главное – нынешние проблемы невозможно списать на западные санкции. Экономика практически достигла состояния стагнации еще в прошлом году (1,3% роста ВВП), т.е. при очень высоких ценах на нефть и до появления всех проблем, вызванных присоединением Крыма. Дешевеющий баррель и санкции просто переводят стагнацию в рецессию. Или, иными словами, превращают вялотекущее прозябание в катастрофу. Соответственно, если даже вдруг санкции нам смягчат, и если нефть вернется на старый уровень (порядка $100 за баррель), мы всего лишь вернемся к прозябанию. Не более того.

Если Путин ничего конкретного не может предложить в плане экономического развития, то возникает самый главный вопрос: зачем он, собственно, выступал? Думается, президент стремился сделать акцент не на экономике, а на тех угрозах со стороны Запада, которые, по его мнению, существуют, и которым он посвятил первую часть послания. Был там любопытный пассаж новаторского свойства. Путин провел прямую связь между Гитлером, который «со своими человеконенавистническими идеями собирался уничтожить Россию и отбросить нас за Урал», и теми, кто ныне «из-за бугра» стремится пустить Россию «по югославскому сценарию распада и расчленения со всеми трагическими вытекающими отсюда последствиями».

Как бы ни критиковали наши сегодняшние лидеры тех, кто строит козни за бугром или за океаном, никогда еще они не утверждали, будто бы эти враги строят планы, сопоставимые с гитлеровскими. Но, как выяснилось, в России есть миллионы людей с параноидальным мышлением, готовых искренне верить в то, что нас хотят завоевать, расчленить, ограбить и пустить по миру без штанов (или, по крайней мере, без наших природных ресурсов). На таких людей, видимо, и рассчитано послание. Они составляют надежный электорат, готовый голосовать за Путина в 2018 году. И эти люди, естественно, не спросят с президента, если выявится, что наша экономика будет через четыре года сильно отставать от среднемировых темпов роста.

Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге

Перейти на страницу автора