Превращения миддл-класса в России

Институт социологии РАН недавно обнародовал аналитический доклад «Средний класс в современной России: десять лет спустя». Публикация доклада тут же вызвала дискуссию среди социологов и полемическое осмысление в оппозиционной прессе. Социологи спорят о критериях и о процентном соотношении разных слоев населения, оппозиционеры обращают внимание на возросшую зависимость от государства и нежелание ничего менять как в личной жизни, так и в общественной.

Название доклада совершенно не означает, что десять лет никто не интересовался средним классом, – напротив, если заглянуть в каталог РНБ, там обнаружится 9000 книг со словосочетанием «средний класс» в названии, и все отечественные написаны после 1998 года. Тогда социологи предположили, что более других от дефолта пострадал, вероятно, только-только народившийся отечественный средний класс. Что это такое – было не очень понятно.

Самые первые заявления о том, что в России наконец-то появился средний класс, и те критерии, по которым его обнаруживали, сегодня кажутся совершенно экзотическими. Так, «Известия» в № 204 от 25.10.1997 (с. 5) радостно сообщали, что 8% российского населения по уровню потребления приблизилось к «зарубежным стандартам низшего слоя среднего класса» (хотя процент людей, живущих около и ниже черты бедности, был исключительно высок). Но после дефолта заговорили о том, что у нас есть уже целый слой людей, которые не зависят более от государства, проявляют инициативу, в том числе политическую, занимаются предпринимательской деятельностью, не стесняются уровня своих доходов и жизни, возможностей потребления и проведения досуга, что у них система ценностей уже совершенно не советская: на первом месте семья, хорошая работа, образование детям и т.д., а если они и думали о родине, то без пафоса.

Институт социологии РАН провел свое первое масштабное исследование среднего класса в 1999 г., второе – в 2003 г. То, которое он публикует нынче, действительно было проведено после десятилетнего перерыва. Социологам есть с чем сравнивать результаты – в первую очередь, со своими собственными десятилетней давности, во вторую очередь – с прочими исследованиями последнего десятилетия.

Да, к концу 1990-х стало ясно, что средний класс важен для российского общества так же, как важен для западного, потому что в ту пору Россия ориентировалась на западные образцы. Средний класс западного образца составляет середину общества в прямом смысле (60% между 20% бедных и 20% богатых), является основой политической системы, влияя на государственную власть, несет значительную долю социальных и коммунальных расходов, становится стабилизатором и культурным интегратором, поставщиком поведенческих норм для всего общества, в том числе для богатых и очень богатых. В США в начале 1990-х даже вышла книга Томаса Стенли «Ваш сосед - миллионер» - о том, что жизнь богачей ничем не отличается от жизни типичного «миддла». Так вот, нашей отечественной социологической идеей лет пятнадцать было – найти экономическую, политическую, культурную опору в самом обществе, а не вне его, не в лице государства. То есть обнаружить средний класс.

Можно проследить, как на протяжении «нулевых» менялось понимание, что это такое и какова его роль. За точку отсчета я взяла бы книгу Марии и Владимира Ильиных «Российский базар: социальная организация и маркетинг», изданную в Сыктывкаре – про «челноков» на провинциальном рынке, которым для того, чтобы заработать и самостоятельно устроить себе жизнь, не нужно было никакое государство - они опирались лишь на собственные силы. В 2000 г. вышла книга Владимира Бакштановского и Юрия Согомонова «Этос среднего класса», касающаяся образа жизни и системы ценностей «миддлов». Разнородность социального состава тех, кто был причислен к среднему классу, бросалась в глаза (например, были среди опрашиваемых и те, кто чуть раньше называли себя интеллигенцией). Так же как бросалось в глаза и то, что люди не стеснялись рассказывать о себе как о потребителях, о своих материальных возможностях, о квартире, даче, машине, летнем отдыхе, образовании детям и т.д. – и все это без традиционного советского порицания «вещизма» и без нынешних проклятий в адрес западного «потребления».

Надо сказать, в начале тысячелетия от «миддла» ждали, что он возьмет на себя основной груз расходов на коммунальную сферу, и напоминали о том, что в западном варианте так оно и есть, и именно с городского самоуправления и началась когда-то всемирно-историческая роль буржуа. Но уже в 2006-м те же «Известия» писали, что среднего класса у нас 20%, и это те, кто занимаются нефизическим трудом, имеют высшее образование, убеждены, что принадлежат к среднему классу, высоко оценивают свои достижения, рассчитывают на собственные силы, но при этом предпочитают жить параллельно с государством, не неся никакой ответственности и не пытаясь вмешиваться в политику. Интересно, что ровно тогда же Сергей Минаев написал свой первый обличительный роман, направленный против тех, кого он считал «средним классом, способным лишь потреблять» - «офисного планктона и менеджерья» - и роман этот назывался «Духless» (забавно, но тот же Минаев кризис 2008 г. истолковывал буквально как наказание именно среднему классу за неумеренное потребление в «тучные» годы).

Иными словами, отношение к среднему классу менялось в соответствии с переменами внутри страны – чем дальше рядовых граждан оттирали от политики, чем больше становилась роль государства в экономике, чем больше подавлялся мелкий и средний бизнес, тем меньше говорили о самостоятельности и независимости среднего класса и тем больше старались обращать внимание на такой критерий как потребление. А надо сказать, что вообще дать четкое определение среднему классу очень трудно. Один современный автор назвал его «расширяющимся аморфным культурным феноменом», поскольку критериев много, и они довольно расплывчаты, что у нас, что за рубежом. Сюда входит и образование (по большей части высшее), и уровень дохода (очень колеблется у разных социологов), и род занятий (нефизический труд), а также досуг (особенно виды отдыха) и, само собой, стандарты потребления в целом.

И здесь, перед тем как перейти к результатам исследования РАН, хотелось бы обратить внимание на то, что за все эти годы, кажется, наша отечественная публика не относилась к предполагаемому среднему классу и к его ценностям с сочувствием (попробуй только указать человеку на «среднеклассовую» природу его пристрастий – тотчас обидится). Есть такая особенность у русского национального сознания – с презрением отвергать середину как нечто чуждое. Поэтому даже предположить, что средний класс мог бы быть «культурным интегратором» российского общества странно, ведь это фактически будет означать, что поставщиком общезначимых норм выступит мещанская культура – а мы столько лет боролись с мещанством! Эту борьбы начали еще до революции – до сих пор на сценах наших театров с успехом идут «Мещане» Горького – пьеса о глубоко несчастных людях, не знающих, как обустроить собственную жизнь, но представленных при этом как классовые враги. «В поисках радости» Виктора Розова многие помнят и знают – образ мещанки Леночки, дерущейся в очередях за новую импортную мебель и жалеющую лишней конфеты для юного деверя. И это – только самые очевидные примеры, их множество в отечественном искусстве.

Между тем все исследования последних лет показывали, что культурные нормы среднего класса не так уж отличаются от норм остального населения. Вовсе эти «миддлы» не жадные, не склонны они тайком под одеялом конфеты жрать. Примерно одинаковое количество как «миддлов», так и представителей других слоев смотрело дома телевизор, ходило в храм, занималось спортом и любило старое отечественное кино. Что касается моральных норм, то и здесь не было резких расхождений: из 14 поступков, которые принято считать аморальными, лишь три (наркотики, измена родине и самоубийство) являлись абсолютным табу для представителей среднего класса. Они оправдывали уклонение от уплаты налогов, службы в армии, проезд без билета в транспорте и аборты, но представители других социальных слоев дали примерно такие же показатели (данные из книги Михаила Горшкова и Натальи Тихоновой «Средний класс в современной России» 2008 г.). Короче говоря – ни в области моральных норм, ни в области эстетических пристрастий предполагаемый российский средний класс не обнаружил никаких резких расхождений с потребностями или пристрастиями других социальных слоев. Почти ни в чем, разве что более других любили они отдых на курортах Турции и Египта.

Но значит ли это, что именно повседневная культура среднего класса является для российского общества базовой, или что он, напротив, в своем повседневном выборе плетется в хвосте общества, всего лишь подражая остальным? В любом случае нет никаких оснований с презрением или подозрением относится к среднему классу, раз уж представления у жизни все равно у всех примерно одинаковые. Тем более что периодически публикуются разные статистические данные о подавляющем количестве бедных в нашей стране (в 2011-м насчитали 96%), а результаты последней переписи показали, что 74% населения живет в городах – так что надо бы радоваться тому, что господствующая культура у нас мещанская, а не люмпенская.

В условиях современной России обнаружение среднего класса в количестве 42% почему-то не вызвало ни радости, ни доверия, а напротив – сплошные дискуссии и сомнения. Потому что современным российским средним классом оказались не свободно владеющие английским креативные менеджеры с чувством юмора и не владельцы разнообразных бизнесов, привыкшие к конкуренции и склонные к саморазвитию, а скучные бюджетники – служащие и бюрократы, полагающиеся на государство, понимающие, что саморазвитие в условиях зависимости карьеры от личных связей им совершенно ни к чему, довольные своим положением и не ищущие никаких перемен.

Про предпринимателей, с которых в конце 1990-х все начиналось, сказано, что их доля в нынешнем среднем классе так мала, что ее спокойно можно игнорировать. И хотя средний класс одной страны никогда не бывает полностью похож на средний класс другой, мы получили нечто уникальное – нынешний российский состоит сплошь из людей, полностью зависимых от государства (от чего, как предполагают некоторые участники дискуссии, требования среднего класса к государству будут постоянно возрастать, что в исторической перспективе должно привести к повышению уровня жизни в России в целом). На этой оптимистической ноте можно было бы завершить рассказ о среднем классе, но у нас в засаде всегда сидят оппозиционные скептики.

В оппозиционной критике результатов исследования вдруг самым неожиданным образом всплыла тема видов отдыха, традиционно избираемых отечественным средним классом, то есть пляжей Турции и Египта. На фоне отчетов Института социологии РАН родное государство потребовало от среднего класса поддержать внутреннюю и внешнюю политику, то есть, проще говоря, наложило руку на такое частное право, как выбор форм летнего отдыха: «ядро среднего класса у нас напрямую зависит от государства, им сформировано и им же управляется — это чиновники, силовики, сотрудники госкорпораций. Крым, как и Сочи, — тренд стратегический. Это — главный элемент по реставрации советской государственности, ее важнейший символ. И среднему госклассу придется вокруг него сплотиться, особенно в период с мая по сентябрь».

Так что настало время, видимо, с одной стороны, восклицать, мол, не нужен нам берег турецкий, потому что не больно-то и хотелось; с другой – выдвигать государству требования по расширению зон курортного отдыха внутри страны.

Татьяна Шоломова

Перейти на страницу автора