Терновый венец российского авторитаризма

Интерес Кремля к монархической теме, еще недавно такой живой и горячий, вдруг резко охладел. Для того, чтобы понять, почему это произошло, следует прояснить, как минимум, две вещи. Во-первых, до какой степени политически совместимы монархический проект и вертикально-президентская система власти, существующая в РФ. Во-вторых, когда и зачем Кремлю бывают нужны «реставрационно-монархические игры».

Отвечая на первый вопрос, следует сразу признать, что для современной российской власти монархическая идея как таковая – потенциально опасна. Прежде всего тем, что отрицает власть президента. Ведь если реставрировать монархию, то придется отказаться от президентского поста. Но вся политическая и финансово-распределительная система РФ сегодня держится на личности президента Путина, и Кремль не может позволить себе заменить его неизвестно откуда «выпрыгнувшим» царем, неспособным ничего ни проконтролировать толком, ни разрулить. Да еще, скорее всего, конституционным, то есть безвластным. Очевидно, что как только уйдет Путин – сразу заканчивается авторитарная стабильность и начинается политическая революция. То есть, то самое, чего Кремль боится больше всего.

Но, вроде бы, есть такие хитрые варианты, при которых Россия преобразуется в монархию, а действующий президент РФ при этом сохраняет всю власть.

В середине 1990-х, когда рейтинг президента Бориса Ельцина стремительно падал, в Кремле всерьез стали обсуждать проект «регентства» Ельцина при несовершеннолетнем в ту пору Георгии Михайловиче Романове - сыне Марии Владимировны Романовой (внучки двоюродного брата Николая II - великого князя Кирилла Владимировича, провозгласившего себя в 1924 году «императором»). Георгий в этом случае стал бы царем, а вся власть осталась бы у «регента» - Ельцина, который, как предполагалось, за счет данной реформы мог частично выйти из-под огня ежесекундной критики, скрывшись в тени монархических декораций.

Однако довольно быстро стало ясно, что идея с регентством – абсолютно авантюрна и в случае реализации породит не общенациональный консенсус «а ля пакт Монклоа», а еще один масштабный политический скандал, чреватый общегосударственным кризисом. Дело в том, что, как выяснилось, ни Георгий Михайлович, ни кто другой из потомков российских царей не могут считаться безусловно законными претендентами на российский престол. Кроме того, в 1998 году в России случился дефолт. Авторитет Ельцина уже ничто не могло спасти, и тема с «регентством» утратила актуальность. Начались срочные поиски реального, а не бутафорского кандидата на пост нового главы государства…

Однако, помимо регентства, есть и второй, более радикальный вариант восстановления российской монархии при сохранении текущим правителем всего объема неограниченной власти. Речь идет о коронации действующего президента.

В первые годы после прихода к власти Путин предпочитал от монархической темы витиевато дистанцироваться. В 2002 году он, подобно Дельфийскому оракулу, амбивалентно заявил: «Невозможно свернуть Россию с пути демократических преобразований». И пояснил, что возрождение абсолютной монархии в стране нежелательно. Правда, реставрация конституционной монархии, которая хорошо зарекомендовала себя в странах Европы, по мнению Путина, не противоречит демократическим принципам. Но вряд ли может реализоваться в России.

Однако в следующие годы монархический дискурс активизировался. В 2008-м истекал второй президентский срок Путина, и было неясно, каким образом Кремль может сохранить «нацлидера» у власти, не нарушая Конституции, запрещающей президенту занимать этот пост более двух раз подряд.

В итоге близкие к Кремлю идеологи принялись активно продвигали монархическую идею. Во-первых, доказывали они, Владимир Путин - де-факто уже царь, и, таким образом, любое решение, которое он примет, есть закон. Во-вторых, по этой причине формальное превращение России в монархию, если оно и случится, все равно ничего уже принципиально не изменит. А в-третьих, только власть абсолютного монарха может принести стране пользу. «Восстановление монархии, формальной или неформальной, является единственным выходом для России, потому что это единственный способ восстановления сакральности центральной власти», - заявлял Станислав Белковский. «Православная монархия – не просто историческая и политическая традиция, а выражение исторической миссии российского народа и государства… Важно не обманывать себя: монархия в России в той или иной форме всегда была, есть и будет. Ничего другого быть не может», - вторил Александр Дугин. «Российское государство развивалось и достигало могущества только в рамках монархии. Не потому, что мы не хотим демократии, а потому, что наша территория, окружение, климат позволяют государству эффективно функционировать только в рамках монархического, авторитарного режима», - присоединялся к православно-самодержавно-народному хору Владимир Жириновский.

Был задействован и «кордебалет». Примерно с этого времени один из гипотетических претендентов на российский престол (внучатый двоюродный плмемянник Николая II) - британский принц Майкл Кентский начал активно работать в России на ниве благотворительности, получая явные знаки внимания и одобрения со стороны российского руководства в виде орденов, аудиенций, почетных титулов и т. д. При этом «Кирилловичи» - Георгий Михайлович и Мария Владимировна - оставались в тени. Судя по всему, в сознании Путина они оказались слишком тесно связаны с воспоминаниями о эпохе Ельцина, на противопоставлении которому была основана вся пропагандистская путинская риторика. Кроме того, куртуазная игра в принца Майкла вполне вписывалась в дипломатический курс Путина. Напомню, что в те годы он стремился к выстраиванию доверительных отношений с неоконсервативными правительствами ведущих западных стран.

Второй раз разговоры о восстановлении монархи в России активизировались накануне 2012 года, когда опять возник вопрос, как разрешить «коллизию тандема». И вот в 2011-м, в условиях уже начавшегося идеологического поворота Кремля от «респектабельного» консерватизма к мракобесному евразийству, Московский евразийский клуб провел специальное заседание на тему «Перспективы монархии в России и в мире». Рефреном этой встречи стал лозунг: «Монархия будет восстановлена в России в 2015 году».

Вероятно, страну таким образом пытались морально подготовить к тому, что Путин в 2012 году сам вправе решить судьбу «президентского трона» путем рокировки с Медведевым. Однако общественность отреагировала на события 2011-2012 гг. крайне нервно, по сути, обвинив Путина в том, что он ведет себя не как президент, а как «некоронованный самодержец». Правда, так думало не все общество, а лишь его наиболее активная, но не самая многочисленная часть. И потому, вместо того, чтобы пойти навстречу оппозиции, Путин еще более решительно двинулся по пути реставрации традиционных атрибутов антизападной, православно-самодержавной («евразийской») политики.

Казалось бы, в этих условиях разговор о венчании Путина на царство - как нельзя более уместен. Да и симпатии к монархической идее в последние годы заметно выросли. В 2006 году «не против пожить при монархии» были 25% россиян, а в марте 2013 года – уже 39% (определенно в пользу монархии высказались 11% респондентов, не имеют ничего против монархии 28%).

Однако, торжественно отпраздновав 400-летие воцарения династии Романовых и напомнив гражданам о том, что единственное спасение от «Смуты» - сильная рука авторитарного правителя, Кремль монархическую тему, по сути, свернул. И даже не пытается зондировать общественность на тему того, хочет ли «православный русский народ Владимира Путина на царство?».

Думаю, дело в том, что в Кремле, скорее всего, понимают: рост популярности монархической идеи в условиях продолжающегося падения авторитета президентской власти работает не на Путина, а против него. Иными словами, те, кто сегодня всерьез мечтает о превращении России в монархию (неважно – конституционную или абсолютную), надеются таким образом не «пролонгировать Путина навсегда», а наоборот – заменить его на другого, более достойного и «законного» правителя.

Лидер «Монархической партии России», эксцентричный екатеринбургский предприниматель Антон Баков прямо говорит: «Мы должны выдвинуть претендента на престол… Мы должны вести разъяснительную работу. В частности, настойчиво объяснять нашим гражданам, почему Путин не является монархом».

При этом «новые монархисты» бросают идейный вызов не только лично Путину, но и всей вертикальной системе власти. По сути, «Монархическая партия России» выступает за парламентаризм. «Разумеется, - говорит Баков, - воссоздать самодержавие, которое было при Романовых, невозможно и не нужно. Сегодня может быть только конституционная монархия… С одной стороны, будет монарх, который не будет иметь реальных полномочий. С другой стороны – ответственное правительство, подотчетное обществу, и парламент. В этом случае мы сможем уберечь себя от диктатуры».

Таким образом, некоторое оживление «монархической идеи» в России в последнее время – не что иное, как одна из форм роста протестных антиавторитарных настроений, направленных, прежде всего, против Владимира Путина.

Почему часть оппозиционно настроенного электората вдруг начала симпатизировать именно монархическим идеям, тоже понятно. Постсоветские десятилетия, с их экономической нестабильностью, тотальной коррупцией и социальной несправедливостью, серьезно скомпрометировали идеалы демократии, под знаменем которой была совершена антикоммунистическая революция 1991 года. А затем, начиная с 2000 года, Владимир Путин повел методичную и целенаправленную атаку на идеологию либеральной демократии и одновременно раскручивал идею «эффективного личного правления». В итоге часть общества, утратив демократические идеалы и веру в разум российского электората, стала ориентироваться на романтизированный идеал «просвещенного персонализма», или «правильной монархии». Однако «правильная монархия» для этих «новых русских монархистов» - отнюдь не «царство Путина». Скорее, это что-то вроде «приличной европейской конституционной монархии».

Косвенным образом об этом свидетельствует тот факт, что монархические настроения усиливаются прежде всего среди в наиболее европейски ориентированных слоях общества – среди жителей Москвы и Петербурга, а также среди людей с высшим и неоконченным высшим образованием. В 2006 году число тех, кто симпатизирует монархии, среди этих групп населения было примерно на 20% больше, чем среди прочих россиян, а в 2013 году – уже почти в два раза.

Наконец, монархическая идея популярна среди части молодежи, особенно студенческой – не так давно проведенный одним из студентов СПбГУ опрос среди сверстников выявил монархические симпатии у 22 % респондентов.

Иными словами, «новые русские монархисты» хотят не самодержавной монархии, а конституционной и правовой, то есть легитимной. «Партия собирается восстановить в России монархию, - поясняет пресс-служба «Монархической партии России». - На троне мы видим потомков Романовых. В целом у нас в России и так монархия, но она нелегитимна».

Что касается «старых монархистов» - самодержавных православных фундаменталистов, то они тоже в большинстве не поддерживают действующую российскую власть как «продавшуюся Западу» и вряд ли при необходимости смогли бы стать надежной опорой путинского монархического проекта.

Преувеличивать степень влиятельности в современной России монархической идеи, конечно же, не стоит. Большинство участников соцопросов в целом одобрили нынешнюю – президентскую - модель власти, а также признали идею восстановления монархии неактуальной и бесполезной. Тем не менее, жизнь ясно дает понять, что в условиях продолжающегося снижения авторитета Владимира Путина рост популярности монархической идеи для него, как минимум, вреден, а как максимум – опасен. Особенно когда среди монархически настроенной части общества начинают все более активно проявлять себя сторонники европейского конституционного монархизма.

И, вероятно, потому буквально через месяц после февральских торжеств по случаю 400-летия Дома Романовых один из наиболее активных спикеров эпохи «второго путинского пришествия» - начальник отдела Московской Патриархии по связям с общественностью протоиерей Всеволод Чаплин - поспешил «внести ясность». Фактически он дал понять, что игры в «монархическую идею» приостановлены на неопределенное время, причем именно в связи с опасностью «западнического монархического уклона»: «Монархия – это, конечно, более религиозно укорененная форма правления, чем республика. Но я бы предостерег от того, чтобы насаждать монархию искусственно, без готовности к ней общества, готовности прежде всего духовной… Более того, мне известно, что есть некоторые политтехнологические сценарии, разрабатываемые внешними для России силами, которые предполагают установление монархии под жестким зарубежным контролем — как один из вариантов подчинения России такому контролю. Боюсь, что такое "возрождение" не будет принято нашим народом и вряд ли принесет России пользу...».

«Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!..» - вздыхает Борис Годунов в одноименной пьесе Александра Пушкина. Что ж. Сегодня, похоже, для Владимира Путина тяжел даже муляж этой шапки. А уж если говорить о настоящей российской короне, то она для него и вовсе смертельно опасна – ибо золотой венец на голове монарха, утратившего народную любовь, очень быстро превращается в терновый…

Даниил Коцюбинский

Перейти на страницу автора