Плагиат как импотенция

Интеллектуальная кража или новое оружие в политической борьбе? В плагиате уже давно обвиняют Владимира Путина, за него же лишают ученых степеней, а иногда и постов, немецких министров и венгерских президентов. Плагиат даже начали использовать как способ для устранения слишком уж бесталанных российских «госпропагандистов», получивших посты за верную службу или благодаря коррумпированности системы.

Наконец, с плагиатом призвал бороться Дмитрий Медведев. Однако плагиат, как и коррупция – это один из сущностных признаков не только современной России, но в целом – современного мира, нацеленного не на создание нового знания, а на потребление и копирование. Россия же просто один из лидеров этого процесса.

Проблема присвоения чужого интеллектуального продукта для России не случайно она становится одной из самых обсуждаемых. Например, научный «плагиат», то есть, шпионаж, был одним из важнейших факторов развития целых отраслей советской промышленности, а иногда и науки.

Ну а в гуманитарной сфере терпимое отношение к таким явлениям выработалось еще раньше – в ранний советский период. Главным случаем так до сих пор до конца и не доказанного плагиата является, как известно, роман Михаила Шолохова «Тихий Дон». Ну а бессмертное творчество «дорого Леонида Ильича», написанное «литературными неграми» вроде произведений «Целина» или «Малая земля» - это был уже пик несамостоятельного мышления, интеллектуальной импотенции. Не собственно политического режима, а наиболее типичного его представителя.

Так что уже долгие годы в жизни советского человека, а затем россиянина плагиат во всех областях жизни общества являлся совершенно нормальным явлением. Как в старом анекдоте: «Вот вы говорите плагиат, плагиат… А мы говорим – традиции».

Вопрос только в том, почему с этими традициями начали бороться именно сейчас? Причем вначале в Евросоюзе, а сейчас уже, по крайней мере, на словах, и в России? Тут надо отметить, что в ЕС главную роль явно сыграла компьютеризация, появление Интернета и, как следствие, возникновение привычки у студентов черпать из Сети информацию, которую затем при помощи «копипаста» просто переносят в текст своих работ.

Первое «цифровое» десятилетие большая часть преподавательского состава была слишком слабо «технически» подкована, чтобы ловить мошенников. Однако сегодня появилась не только масса программ, облегчающих поиск заимствованных данных в работах диссертантов.

Оцифрованы были также создававшиеся еще на печатных машинках научные работы, а электронные библиотеки наполнились научными трудами, из которых зачастую и списывались некоторые куски диссертаций. Как следствие, министра образования Германии ловят на не столь уж значительном плагиате в работе, защищенной лет около 30 тому назад.

Похожие процессы есть, разумеется, и в России. Например, недавняя история с МПГУ, где обнаружился целый конвейер по производству созданных при помощи «копипаста» псевдонаучных работ. Но в целом, наша проблема все же иная, что показывает, например, арест главы Высшей аттестационной комиссии, разумеется, не за «плагиат», а за разворовывание кредита, выделенного на жилищное строительство одним из крупных российских банков. Это вовсе никакой не плагиат, а обычное воровство, коррупция, мошенничество.

Ведь нельзя же ругать за плагиат диссертанта, «научный труд» для которого составил путем «копипаста» один из членов диссертационного совета, а остальные члены того же совета об этом были, судя по всему, в курсе, когда принимали решение присвоить ученую степень? Тут уже не плагиат, а банальное создание преступного сообщества. Но об этом как-то, видимо, не очень удобно говорить, поскольку получится уже давно надоевшее, ставшее «общим местом» рассуждение о российской коррупции, разъедающий все, включая и отечественную систему образования.

Интереснее, моднее, в «европейском стиле», начать на этой почве обсуждать проблему плагиата, как это сделал, например, Дмитрий Медведев. А тех, кто мог «крышевать» криминализованный бизнес по продаже ученых степеней, например, главу Высшей аттестационной комиссии Феликса Шамхалова – задерживать за преступления, которые, в отличие от «продажи какой-то там кандидатской степени», считаются средним россиянином действительно серьезным преступлением, то есть мошенничество или кражу.

Так что у нас с немцами или даже венграми, где история с плагиатом привела не так давно к отставке президента страны, плагиат пока что разный. Его, как и в «цивилизованной Европе», вполне могут использовать как политический инструмент в борьбе со своими оппонентами, да только понимаем мы под этим словом разное. Европейцы – отказ сослаться на заимствование, то есть кражу чужой интеллектуальной собственности, и, как следствие, незаконное присвоение себе ученой степени. А мы – банальную коррупцию, поставленную на поток не в одном только МПГУ торговлю научными степенями и званиями, сопровождаемую подделкой документов, мошенничеством, созданием криминального сообщества и, наконец, нарушением авторских прав при использовании «литературных негров» в создании написанных при помощи плагиата диссертаций.

Так что «российский плагиат» - это всего лишь эвфемизм, призванный заменить собой уже давно приевшееся слово «коррупция». Этот так называемый плагиат, в реальности, это одна из характеристик существующей в России системы образования и даже власти, поскольку постоянное стремление использовать всегда и везде чужие идеи и мысли свидетельствует о банальной интеллектуальной импотенции.

Иван Преображенский

Перейти на страницу автора