Нереально четкие пацаны

На встрече премьер-министра РФ Владимира Путина с руководителями общественных организаций создан координационный совет Общероссийского народного фронта. Он объединит «Единую Россию» с другими партиями и общественными организациями перед выборами в Думу.

«Смысл в том, чтобы создать общественное объединение на основе общественных организаций, на основе политических партий, граждан, которые разделяют общие ценности, связанные с любовью к отечеству, с ростом благосостояния людей, с укреплением могущества государства, с поиском справедливых решений в социальной сфере», — заявил Путин.

Если бы я вышел на трибуну вслед за ним, я бы призвал Рамзана Кадырова вступить в ДПНИ, а Романа Абрамовича – в ХАМАС. Но вместо того, чтобы упражняться в оксюморонах вслед за спичрайтерами Путина, лучше процитирую одного из героев «Ананасной воды…» Виктора Пелевина.

"Принято считать, что власть опирается на штыки. Но опорой российской бюрократии сегодня является не столько спецназ, сколько политический постмодерн. Что это такое и чем он отличается от постмодерна в искусстве?

Представьте, что вы затюканный и измученный российский обыватель. Вы задаетесь вопросом, кто приводит в движение зубчатые колеса, на которые день за днем наматываются ваши кишки, и начинаете искать правду — до самого верха, до кабинета, где сидит самый главный кровосос. И вот вы входите в этот кабинет, но вместо кровососа видите нереально четкого пацана, который берет гитару и поет вам песню про "прогнило и осто**ло" — такую, что у вас захватывает дыхание: сами вы даже сформулировать подобным образом не можете. А он поет вам еще одну, до того смелую, что вам становится страшно оставаться с ним в одной комнате.

И когда вы выходите из кабинета, идти вам ну совершенно некуда — и, главное, незачем. Ведь не будете же вы бить дубиной народного гнева по этой умной братской голове, которая в сто раз лучше вас знает, насколько все прогнило и осто**ло. Да и горечь в этом сердце куда острее вашей.

Как мы к этому пришли? А постепенно.

Ближе к середине двадцатого века внешний образ еще более-менее идентифицировал человека. Длинный хайр, джинса — значит, ты дитя цветов, и хочешь делать любовь, а не войну… Но в конце двадцатого века доткомовская буржуазия (а потом и просто биржевая сволочь) украла эстетику проловского бунта, и униформа борца с истеблишментом стала появляться на рекламных полосах нью-йоркских журналов под девизом "That’s how Money looks now". Следующий шаг — это конфискация не только униформы, а словаря, идеологии и самой энергетики протеста, потому что все, поддающееся описанию и имитации, тоже относится к категории "форма", а любую форму можно украсть и использовать.

И теперь вожди бюрократии излучают дух свободы и энергетику протеста в сто раз качественней, чем это сделает любой из нас и все мы вместе. Корень подмены сегодня находится так глубоко, что некоторые даже готовы принять радикальный ислам — в надежде, что уж туда-то переодетая бюрократия не приползет воровать и гадить.

Наивные люди. Бюрократ освоил "коммунизм", освоил "свободу", он не только "ислам" освоит, но и любой древнемарсианский культ — потому что узурпировать власть с целью воровства можно в любой одежде и под любую песню».

Конец цитаты. Да и конец текста, ибо добавить к этому, в общем-то, нечего.

Виктор Ядуха, rosbalt.livejournal.com